видны холмы предгорий и без конца тянется горбатый вал Ливана - диких
тонов, весь в продольных белых лентах. И такая же гряда идет и справа -
Антиливан. Я глядел - и вдруг опять вспомнил талес, плат, который наки-
дывают на голову во время молитвы евреи, - подобие древнейшей кочевой
одежды. Вот откуда все эти пегие хламиды, раскиданные по Востоку, и даже
полосатая чересполосица мраморов в мечетях! Все отсюда, из исполинского
развала этих ни на что не похожих гор.
ря. Издалека не поражают они и очертаниями. Но что сравнится с этими си-
неватыми валами и пегими горбами, точно перенесенными с другой, более
старой планеты? С другой планеты и все памятники их. Вон чуть сереет на
Ливане местечко Керак с высеченной в скалах стофутовой гробницей Ноя.
Вон там, на Антиливане, есть селенье Неби-Шит, где чтут могилу Сифа. А
впереди - Баальбек, руины храма, "превышающего размерами все сделанное
рукою человека". Камни его возили на мастодонтах; в святилищах его сли-
вались в служение единому Солнцу служения Арамеи и Египта, Ассирии и Фи-
никии, Греции и Рима. Баальбеку уступали не только все финикийские, но
даже египетские храмы. Там лик Солнца дробился: там были боги, нисходив-
шие до людских распрей, воплощавшиеся в царях и вождях; здесь был единый
Бог... А за Баальбеком, к северу, долина еще пустыннее. На ней смешались
и слились со скалами предгорий камни несметных городов и храмов, самое
имя которых исчезло бесследно, навеки. Земля там - одна из самых плодо-
роднейших в мире - запущена, одичала. И высится на ней Гермиль, "памят-
ник Рая" - каменный куб на помосте черного базальта, украшенный ба-
рельефными луками, стрелами и фигурами тигра, кабана и слона, - охоты
тех дней, когда Ливан, утопавший в исполинских кедровых лесах и великом
обилии вод, был еще подлинным раем...
ная градовая туча, уже покрывшая и замутившая вершины туманом. Я поду-
мал: там Кедры... Следует ли, говорят некоторые, искать на Ливане от-
дельных мест, связанных преданием с Эдемом? Не Эдем ли весь Ливан? Ведь,
кроме Гермиля, есть и было еще несколько селений, носящих это имя: нап-
ример, древнеси-рийское селение на Антиливане - Гедим; потом Эдем близ
Дамаска... Более же всего соперничает с Эдемом Гермиля Эдем близ Кедров,
на северо-западе. Взбираются к этому Эдему по ужасающим кручам Ливана,
чтобы достигнуть подошвы вечноснежных вершин. И видны оттуда целые стра-
ны - кряжи, долины, воды, леса и селения, необозримая пустыня Келесирии,
реки и царственные руины Баальбека на ней, мутная синева Антиливана на
востоке, бездна Средиземного моря, сливающаяся с горизонтом, на запа-
де... И вот одно из этих-то селений и есть Эдем, а несколько хвойных рощ
суть остатки кедров ливанских, тех, которые Библия называла заоблачными,
тень их - тенью, покрывшей все земные царства, бальзам - божественным,
на тысячи лет сохраняющим трупы от тления, древесину - не боящейся веч-
ности... Одна из пяти рощ, уцелевших близ Эдема, еще и доныне почитается
священной.
никому не известно. Известно только, что упоминается он в египетских и
ассирийских надписях; что был он колонией Рима, которому и принадлежит
построение - в честь богов солнечных - двух всемирно-славных баальбекс-
ких храмов: Великого и Малого. Брали и разрушали его и арабы и монголы,
а их разрушениям помогло несколько страшных землетрясений, и вот, на
месте огромного города, остался бедный городок с пятью тысячами разноп-
леменного сирийского люда и развалинами акрополя, в котором от Великого
храма уцелело всего шесть колонн... Вдруг вагон ярко озарился солнцем. И
внезапно увидел я вдали нечто поражающее: густой зеленый оазис садов и
тополей, тянувшихся среди долины и окружавших желто-белые руины какой-то
крепости, такой огромной, что сады казались под ней кустарниками, а над
ними - шесть как бы повисших в воздухе мраморных колоссов.
зый фон неба еще более усиливал яркость зелени и допотопных стволов ко-
лоннады. И в пролеты ее ветхозаветно глядел пегий горный талес. Белым
огнем горели широкие снежные полосы этого талеса. И загорелись еще бо-
лее, когда мы приблизились к Баальбеку. Но вдруг померкли, воздух потем-
нел - и буря, докатившись с Ливана, смерчем закрутила пыль над городком,
белевшим за руинами, тучей помчала ее над садами и сквозь колонны... Ед-
ва успели мы вскочить в холодный и пустой отель на каменистом холме
вблизи их, как все смешалось в лютом ливне с градом. Град с треском сек
помутившиеся окна, летел и прыгал по земле. Ваал из-за облачной высоты
величаво кидал в мрачно откликавшиеся горы гул и грохот, от которых в
страхе метались фиолетовые молнии...
дождевая вода на балконе. Буря пронеслась, и на земле воцарились безмя-
тежный мир и ясность, один из тех вечеров, что так любят ласточки. Воз-
дух был чист и тепел, талесы далеких куполообразных вершин четки и близ-
ки, мокрые сады против балкона райски свежи, густы и зелены. А над сада-
ми и над крепостными руинами, тонувшими в них, стройно и державно возно-
сились шесть желтоватых колоссов Великого храма. С балкона я глядел на
предвечернее солнце, на Ливан, на северо-запад. На запад тянулись по до-
лине руины. Тополя и фруктовые деревья шли вдоль южной стены их, поды-
мавшейся над зеленью каменными зубьями, грубыми брешами. И мне виден был
весь акрополь, заключающий в себе на восточном краю вход. Пропилеи, на
западном - Великий храм, а посредине - Гексагон и Жертвенный двор. Малый
храм построен отдельно, вне этой стены. Его циклопический периптер сох-
ранился на диво. Но здесь он терялся: все подавляли колонны Великого
храма. Верх одной из них - крайней справа - был уже почти свободен от
архитрава. Скоро она рухнет, подумал я, и рухнет ужасно! Ведь в одном
фундаменте акрополя пятнадцать аршин высоты, но колонны стоят не на нем:
для Великого храма был воздвигнут еще другой фундамент, высотой почти
равный первому. А в самих колоннах росту аршин сорок! Некогда перистиль
храма - окружавшая его колоннада - состоял из пятидесяти четырех таких
колонн. Теперь их только шесть, - третья часть южной части перистиля,
удержавшаяся на единственной сохранившейся стене второго фундамента. И
как одиноки они! Воздух долины становился голубым, вал Ливана синим. Да-
леко на северо-западе начинали желтеть ленты одного из высочайших гор-
бов, все яснее выделявшихся на небе. Между небом и землей был несказан-
ный простор. Но величие этих колонн, одиноких "наследников дней героев",
было ни с чем не сравнимо.
шума горной мутно-зеленой речки, в садовой глуши вокруг акрополя, была
тень. Маленькими казались тополя, стоявшие вдоль фундамента... Приврат-
ник пропустил нас за железную решетку к Пропилеям.
разрушили ее, превращая акрополь в крепость. Некогда Пропилеи были
стройным, величавым зданием. Двенадцать сиенитовых колонн, за ними -
портал в три пролета, по бокам - павильоны - экзедры, воздвигнутые из
огромных камней со всей роскошью и силой древнего зодчества и ваяния, с
двумя ярусами ниш для статуй богов. Теперь от колонн остались только
пьедесталы, портал являет вид проломов в крепостной стене, проход к нему
завален каменными глыбами и разбитыми капителями, полуразрушенные экзед-
ры зияют. Тень была в этих раскрытых развалинах. Глубоко и густо синело
над ними вечернее небо. Зеленая верхушка тополя тянулась снизу, загляды-
вая в брешь. И мертвая тишина стояла вокруг...
его замкнут шестиугольником стен и сплошных экзедр, опять-таки разрушен-
ных. Мраморный скользкий шестиугольник в три ступени идет вокруг площади
двора, на расстоянии шагов двадцати от экзедр. На нем возвышалась шести-
угольная колоннада, связанная с экзедрами сводом. В тени этой галереи
толпились ожидавшие входа во двор Жертвенный. От колонн не осталось те-
перь ни единой. Пустой двор окружают громады руин. Сарацины пробили в
них бойницы, понаделали много грубых амбразур. Землетрясение и осады
почти ничего не оставили и от этой работы. Чувствуешь лишь дикость древ-
ней цитадели, следы свирепых древних битв и - тяжесть, величие Рима.
в иной, квадратной форме и чуть не втрое превосходящий его по размерам.
Мало оставило время и от второго тройного портала, - проходов из Гекса-
гона на площадь Всесожжения: вместо портала зияет теперь пустота среди
остовов крайних экзедр, что похожи на остовы каких-то допотопных жилищ,
на сквозные пещеры. И когда я, оглянув Гексагон, кинул взгляд далее, не-
обозримый каменный хаос, хаос целого города, ниспровергнутого землетря-
сением, открылся предо мною. Не на Гексагон и Пропилеи, а ведь именно
сюда, где последовательно возрастали и размеры и святость храма Солнца,
направлены были силы подземные, ужасы осад и варварство византийских им-
ператоров. Но великое осталось великим. Чуть не на полверсты тянулся
среди этого хаоса отшлифованный мириадами ног, местами зияющий провала-
ми, местами заросший колючками проход. Шесть колоссов, стоящих почти на
самом конце его, на остатках фундамента, глядели на юг и сливались в
один, занимая полнеба. Их стволы, обожженные зноем и ветром, были вблизи
красноваты. Горизонт за ними замыкался зубцами и проломами Стены Цикло-
пов. Небо бледнело, низко опустившееся солнце все слегка золотило... Я
сел среди двора на камень.
товых туловищ, точно какие-то каменные страшные существа. Позади и впра-
во широко раскрывали свои каменные утробы искаженные и разрушенные эк-
зедры; только две-три из них напоминали о прежнем великолепии раковино-
образных ниш, пилястров и горельефов. А налево громоздились камни, шли
какие-то рвы и провалы - и тяжело и вместе с тем легко, стройно и гро-
Конюшевский Владислав
Орлов Алекс
Русанов Владислав
Березин Федор
Каргалов Вадим
Роллинс Джеймс