- В вашей галиматье, однако ж, есть идея.
- Две! - отвечал я.
- Скажите мне одну, я вам скажу другую.
- Хорошо, начинайте! - сказал я, продолжая рассматривать потолок и
внутренно улыбаясь.
- Вам хочется знать какие-нибудь подробности насчет кого-нибудь из
приехавших на воды, и я уж догадываюсь, о ком вы это заботитесь, потому что
об вас там уже спрашивали.
- Доктор! решительно нам нельзя разговаривать: мы читаем в душе друг друга.
- Теперь другая...
- Другая идея вот: мне хотелось вас заставить рассказать что-нибудь;
во-первых, потому, что такие умные люди, как вы, лучше любят слушателей,
чем рассказчиков. Теперь к делу: что вам сказала княгиня Лиговская обо мне?
- Вы очень уверены, что это княгиня... а не княжна?..
- Совершенно убежден.
- Почему?
- Потому что княжна спрашивала об Грушницком .
- У вас большой дар соображения. Княжна сказала, что она уверена, что этот
молодой человек в солдатской шинели разжалован в солдаты за дуэль..
- Надеюсь, вы ее оставили в этом приятном заблуждении...
- Разумеется.
- Завязка есть! - закричал я в восхищении, - об развязке этой комедии мы
похлопочем. Явно судьба заботится о том, чтоб мне не было скучно.
- Я предчувствую, - сказал доктор, - что бедный Грушницкий будет вашей
жертвой...
- Дальше, доктор...
- Княгиня сказала, что ваше лицо ей знакомо. Я ей заметил, что, верно, она
вас встречала в Петербурге, где-нибудь в свете... я сказал ваше имя... Оно
было ей известно. Кажется, ваша история там наделала много шума... Княгиня
стала рассказывать о ваших похождениях, прибавляя, вероятно, к светским
сплетням свои замечания... Дочка слушала с любопытством. В ее воображении
вы сделались героем романа в новом вкусе... Я не противоречил княгине, хотя
знал, что она говорит вздор.
- Достойный друг! - сказал я, протянув ему руку. Доктор пожал ее с чувством
и продолжал:
- Если хотите, я вас представлю...
- Помилуйте! - сказал я, всплеснув руками, - разве героев представляют? Они
не иначе знакомятся, как спасая от верной смерти свою любезную...
- И вы в самом деле хотите волочиться за княжной?..
- Напротив, совсем напротив!.. Доктор, наконец я торжествую: вы меня не
понимаете!.. Это меня, впрочем, огорчает, доктор, - продолжал я после
минуты молчания, - я никогда сам не открываю моих тайн, а ужасно люблю,
чтоб их отгадывали, потому что таким образом я всегда могу при случае от
них отпереться. Однако ж вы мне должны описать маменьку с дочкой. Что они
за люди?
- Во-первых, княгиня - женщина сорока пяти лет, - отвечал Вернер, - у нее
прекрасный желудок, но кровь испорчена; на щеках красные пятна. Последнюю
половину своей жизни она провела в Москве и тут на покое растолстела. Она
любит соблазнительные анекдоты и сама говорит иногда неприличные вещи,
когда дочери нет в комнате. Она мне объявила, что дочь ее невинна как
голубь. Какое мне дело?.. Я хотел ей отвечать, чтоб она была спокойна, что
я никому этого не скажу! Княгиня лечится от ревматизма, а дочь бог знает от
чего; я велел обеим пить по два стакана в день кислосерной воды и купаться
два раза в неделю в разводной ванне. Княгиня, кажется, не привыкла
повелевать; она питает уважение к уму и знаниям дочки, которая читала
Байрона по-английски и знает алгебру: в Москве, видно, барышни пустились в
ученость, и хорошо делают, право! Наши мужчины так не любезны вообще, что с
ними кокетничать, должно быть, для умной женщины несносно. Княгиня очень
любит молодых людей: княжна смотрит на них с некоторым презрением:
московская привычка! Они в Москве только и питаются, что сорокалетними
остряками.
- А вы были в Москве, доктор?
- Да, я имел там некоторую практику.
- Продолжайте.
- Да я, кажется, все сказал... Да! вот еще: княжна, кажется, любит
рассуждать о чувствах, страстях и прочее... она была одну зиму в
Петербурге, и он ей не понравился, особенно общество: ее, верно, холодно
приняли .
- Вы никого у них не видали сегодня?
- Напротив; был один адъютант, один натянутый гвардеец и какая-то дама из
новоприезжих, родственница княгини по мужу, очень хорошенькая, но очень,
кажется, больная... Не встретили ль вы ее у колодца? - она среднего роста,
блондинка, с правильными чертами, цвет лица чахоточный, а на правой щеке
черная родинка; ее лицо меня поразило своей выразительностью.
- Родинка! - пробормотал я сквозь зубы. - Неужели?
Доктор посмотрел на меня и сказал торжественно, положив мне руку на сердце:
- Она вам знакома!.. - Мое сердце точно билось сильнее обыкновенного.
- Теперь ваша очередь торжествовать! - сказал я, - только я на вас надеюсь:
вы мне не измените. Я ее не видал еще, но уверен, узнаю в вашем портрете
одну женщину, которую любил в старину... Не говорите ей обо мне ни слова;
если она спросит, отнеситесь обо мне дурно.
- Пожалуй! - сказал Вернер, пожав плечами.
Когда он ушел, то ужасная грусть стеснила мое сердце. Судьба ли нас свела
опять на Кавказе, или она нарочно сюда приехала, зная, что меня встретит?..
и как мы встретимся?.. и потом, она ли это?.. Мои предчувствия меня никогда
не обманывали. Нет в мире человека, над которым прошедшее приобретало бы
такую власть, как надо мною: всякое напоминание о минувшей печали или
радости болезненно ударяет в мою душу и извлекает из нее все те же звуки...
Я глупо создан: ничего не забываю, - ничего!
После обеда часов в шесть я пошел на бульвар: там была толпа; княгиня с
княжной сидели на скамье, окруженные молодежью, которая любезничала
наперерыв. Я поместился в некотором расстоянии на другой лавке, остановил
двух знакомых Д... офицеров и начал им что-то рассказывать; видно, было
смешно, потому что они начали хохотать как сумасшедшие. Любопытство
привлекло ко мне некоторых из окружавших княжну; мало-помалу и все ее
покинули и присоединились к моему кружку. Я не умолкал: мои анекдоты были
умны до глупости, мои насмешки над проходящими мимо оригиналами были злы до
неистовства... Я продолжал увеселять публику до захождения солнца.
Несколько раз княжна под ручку с матерью проходила мимо меня,
сопровождаемая каким-то хромым старичком; несколько раз ее взгляд, упадая
на меня, выражал досаду, стараясь выразить равнодушие...
- Что он вам рассказывал? - спросила она у одного из молодых людей,
возвратившихся к ней из вежливости, - верно, очень занимательную историю -
свои подвиги в сражениях?.. - Она сказала это довольно громко и, вероятно,
с намерением кольнуть меня. "А-га! - подумал я, - вы не на шутку сердитесь,
милая княжна; погодите, то ли еще будет!"
Грушницкий следил за нею, как хищный зверь, и не спускал ее с глаз: бьюсь
об заклад, что завтра он будет просить, чтоб его кто-нибудь представил
княгине. Она будет очень рада, потому что ей скучно.
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Березин Федор
Лукин Евгений