АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
повинностей наравне с остальными крестьянами северных областей.
Когда пришел конец терпению, Панфил Рогозин бросил дом и вместе с семьей
тайком ушел из деревни. Он забрался в самую глушь карельской тайги и занялся
железным промыслом. Вместе с сыновьями Панфил искал по лесам болотную руду,
плавил ее в печах - домни-цах, обрабатывал особым способом и получал
прекрасную сталь, называемую на Севере укладом.
Из этой стали Панфил выделывал серпы, косы, ножи, топоры и другие
предметы, необходимые для крестьянского хозяйства.
Вот уже пять лет живет в лесу Панфил Рогозин, скрываясь от людей, как
дикий зверь. Не один Панфил, многие заводские крестьяне убегали в леса,
спасаясь от голодной смерти. Некоторые в поте лица своего трудились, укрытые
непроходимыми лесами и болотами, другие, сбившись в шайки, добывали хлеб
грабежом.
Летом Рогозины искали болотную руду, а зимой по первопутку подвозили ее к
домницам. Зимой же плавили крицы и готовили из железа уклад.
Панфил Данилыч, высокий, суровый, заросший волосом мужик, трудился в
небольшом бревенчатом сарайчике. В земляной пол крепко вросли две коренастые
печи - домницы, сложенные из дикого камня. В одной из них плавилась руда.
Младший сын Панфила Рогозина, Потап, краснощекий, белобрысый парень, нажимая
на ручки мехов из тюленьей кожи, нагонял в домницу воздух. Направо от дверей
стояли горн, две наковальни. Тут же валялись тяжелые молоты и несколько
больших и малых клещей.
- Подмени, отец, - тяжело дыша, позвал Потап; он мотнул головой,
стряхивая пот, - невмоготу, глаза слепит.
Панфил Рогозин, наблюдавший плавку, молча перенял из рук сына мехи.
Старший, Егор, голубоглазый великан с добродушным лицом, загружал вторую
печь рудой и березовым углем. А средний сын, Дмитрий, пошел в мать: был
невысок ростом. Он готовил глиняную трубку для нагона в домницу воздуха.
Делать воздуходувную трубку надо умеючи. Она не только нагоняет в домницу
воздух, но и служит мерилом готовности плавки: когда трубка прогорает до
конца, мастера гасят огонь.
Дмитрий лепил глину на деревянный, гладко обструганный стержень. На
первый пласт он наложил тонкие лучинки и накрыл вторым слоем глины.
- Не тонку ли слепил, Митрий? - беспокоился Панфил Данилыч.
- Четыре пальца, отец, в самый раз, - бойко отвечал Дмитрий, ловко
приминая глину. - А в длину - локоть.
- Моих и трех пальцев хватит, откровенно говоря, - пошутил Егор.
В избе было чадно. Копоть висела на потолке и стенах. От печи шел тяжелый
дух, затрудняя дыхание. Не помогали открытая дверь и дыра в крыше.
На улице заскрипел под ногами снег, послышался смех и веселые девичьи
голоса.
- Папаня, - в дверях появилась Луша, любимица Панфила Данилыча, - гостью
к тебе привели. Входи, Натальюшка!
Девушки осторожно, чтоб не замарать новые шубки, пробрались в сарай и
встали у двери.
- Что, певуньи, замолчали, ась? - ласково спросил Рогозин, с любовью
глядя на дочерей. - Наташа, - посмотрел он на гостью. - Вот ты какая!
Молодец девка, матерого волка зарубила.
Сыновья любопытно уставились на красивую незнакомку. Широко открыв глаза,
с восхищением глядел на девушку Потап.
Наталья шагнула к Панфилу Рогозину.
- Спасибо, Панфил Данилыч, - она поклонилась в пояс, - спасибо, добрый
человек. За спасенье век за тебя бога молить буду.
Наталья подошла к братьям и каждому поклонилась. Мужики растерялись, а
Потап густо покраснел, не зная, куда деваться от смущения.
Рогозину очень понравилась Наталья Лопатина.
- Девка-то, вишь, цены нет, дорога девка... Такую бы невестку мне, ась? -
пошутил он, лукаво глянув на Потапа.
Рогозинские дочки захихикали, кокетливо прикрыв ладошкой рот.
- Очухался ямщик-то? - видя замешательство Наташи, перевел разговор на
другое хозяин. - Волки жеребца загрызли, так он сам волком выл, совсем
ополоумел. Идите домой, девоньки, - неожиданно строго закончил он. -
Управимся вот, тогда потолкуем. Руду плавить - не блины печь.
Три дня прожили Лопатины у гостеприимных хозяев. Аграфена Петровна с
перепугу не сразу решилась отправиться в путь. Да и погодка держала: шел
снег, гуляла метелица.
Панфил Данилыч предложил впрячь в санки свою пегую лошаденку вместо
растерзанного волками жеребца. Уступив слезным мольбам старухи Лопатиной, он
отпустил своих сыновей проводить ее до скита.
- В обрат поедешь, Петряй, отдашь лошадь, - сказал Панфил Данилыч на
прощание. -Сам-то помаленьку да полегоньку и на одной доберешься.
Провожаемые добрыми напутствиями, в погожий солнечный день Лопатины
выехали в скит. Братья с пищалями за плечами легко скользили на лыжах за
санями.
Когда на виду показалась деревянная колоколенка, Рогозины попрощались и
повернули обратно.
* * *
- Мамынька, вставайте, полно вам спать, - тормошила Аграфену Петровну
Наташа -Скит-то, вот он!
- Ну, слава те господи, приехали, - очнувшись, выглянула из пуховых
платков Лопатина. - Петруха, скажи сторожу: к старцу нарядчику сестрица,
мол, из города.
На стук в разных концах скита залаяли собаки. За воротами кто-то долго
кряхтел и кашлял.
- Кого бог принес? - услышали, наконец, приезжие простуженный старческий
голос.
- Отца Аристарха сестрица с дочкой, - ответил Малыгин, - с города
Архангельского. Да скорей, старче, замерзли мы, еле живы.
- Поспешу. - Раздались торопливые шаги, под ногами старца заскрипел снег.
Вскоре ворота открылись. Высокий худой старик в теплой шубе и лисьей
шапке выбежал к саням.
- Погоняй, милый, погоняй туда, к гостиной избе. - Старик побежал вперед,
показывая дорогу.
Как только сани остановились, он принялся помогать гостям, закутанным в
теплые одежды.
- Дочку вырастила, невеста, - говорил старик, целуя Наташу. - А ведь
махонькая была, на коленях у меня сиживала
Наташа с удивлением смотрела на резвого не по годам и будто совсем
здорового старика.
Обогрев и накормив гостей, Аристарх собрался уходить.
- На молитву мне время, Груня, - сказал он сестре, - ты отдохни, переведи
дух с дороги-то, притомилась небось, а завтра о деле потолкуем.
- Как не притомиться! Дороги-то у вас, спаси господи и помилуй. Однако я
в обрат тороплюсь, нет у меня времени по скитам прохлаждаться Ты бы зашел,
братец, опосля молитвы Наталья-то спать будет, вот мы и поговорим на
свободе. А завтра дай бог погодку - в путь.
Старик в удивлении раскрыл рот.
- Завтра домой собираешься? Что так? Велики ли дела у тебя по вдовьей-то
доле?
- А вот придешь, расскажу, - сердито ответила Аграфена Петровна и
выразительно повела глазами на Наташу. - Хоть в полночь приходи - ждать
буду.
Когда старец ушел, Аграфена Петровна вытащила из дорожной корзинки
заветную бутылочку и небольшой серебряный стаканчик.
- Опять, мамынька, - с досадой сказала Наталья. - В святом месте бы
потерпели. Который раз зарекаетесь, а все...
- Не твое дело мать учить! - прикрикнула на нее Аграфена Петровна. -
Прытка больно. Ложись да спи.
Продолжая ворчать, старуха налила себе стаканчик, быстро опрокинула в рот
и наполнила второй.
- Вот доведется тебе мужа похоронить, на старости одной век доживать,
тогда и...
Наталья, не слушая ее, быстро разделась и, укрывшись с головой меховым
одеялом, притихла.
Дожидаясь братца, Аграфена Петровна еще не раз "причастилась" из пузатой
бутылки, и когда Аристарх появился в гостиной избе, Лопатина была навеселе.
Увидав сестру, старец с укоризной покачал головой.
- Неладно, сестрица, до греха недалеко...
- Грехи наши, молитвы ваши - замолите, - бойко отозвалась Аграфена
Петровна. - А ты будто и не пьешь, братец? Вспомни-ка, родитель покойный не
раз тебя вожжами за зелье-то охаживал... На-ко, попробуй наливочки.
- То забыто, сестрица. Все суета сует и волнение духа. Уж сколько годов
хмельного не беру, - сухо ответил брат, отстраняя налитый стаканчик. -
Ежечасно господа бога нашего слезно молю грехи простить, много грешон в
миру, сестрица.
- Молись, молись, братец, а мне зубы не заговаривай. Вор всегда слезлив,
плут всегда многомолен. Одними молитвами, скажешь, дом и лавку в городе
нажил... Бесстыдный плут... - Старуха, скосоротившись, погрозила кулаком. -
Да ты не отрекайся, Марфутка твоя в лавке хозяйничает, сама видела. Все ей
по смерти отписать посулился. Нашел ведь чем девку взять... Тьфу, связался с
молодухой, а самому седьмой десяток исходит. Широко, брат, шагаешь, смотри
штаны не порви...
Слушая сестрицу, Аристарх в замешательстве ерзал по лавке.
- Ну, ну, Груня, разошлась, - примирительно сказал он. - Язык-то у тебя
напустит вестей - и царским указом не остановишь... Я так, к слову... по
мне, хошь пей, хошь нет - все едино.
- Чует кошка, чье мясо съела. И я к слову, по мне, хоть десять домов
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 [ 18 ] 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
|
|