отчетливо и медленно:
вероломство своего любимца. Хельмут глубоко и удовлетворенно вздохнул, как
человек, знающий, что битва выиграна. Медленно, с нескрываемым злорадством
он повернулся к неудачнице.
по-вашему, говорящий попугай, а?
вам пришел иностранец, чтобы помочь вам. Он дает вам деньги за никчемную
птицу. А что делаете вы? Вы пытаетесь надуть его. Вы утверждаете, что ваша
птица говорит. Вы стараетесь выманить побольше денег.
весь свой рост, набрал полные легкие воздуха и проревел:- Она говорит этому
великодушному, доброму сеньору, что он сын шлюхи.
и понимала это.
эту птицу, я думаю, что он от нее откажется,-- продолжал Хельмут.-- Я думаю,
что теперь он не предложит вам даже пятидесяти песо за птицу, которая
оскорбила не только его, но и его мать.
созерцанию большого пальца своей ноги. Хельмут повернулся ко мне.
только попытаться сделать вид, что вы оскорблены.
подавить желание рассмеяться.-- Действительно, среди многих оскорблений,
которым я подвергался, такого оскорбления еще не было.
меня сменить гнев на милость.-- А теперь уступите немного.
вы сказали?
повернулся к женщине.-- Сеньор сама доброта, он простил вам оскорбление. Он
удовлетворит вашу алчность и заплатит пятьдесят песо, которые вы
потребовали.
Он смотрел на меня задумчиво. Я протянул ему палец, он деловито вскарабкался
на него, а потом по руке перебрался ко мне на плечо. Здесь он уселся и,
понимающе взглянув на меня, сказал совершенно отчетливо и громко:
как дела? (испан.)> -- и пакостно захихикал.
сделки.-- Поедем посмотрим, что еще найдется у других.
бамбуковую калитку и садились в машину, Бланке повернулся на моем плече и
выпалил своей бывшей владелице на прощание:
сам черт.
встречных и поперечных, мы приобрели пять желтолобых амазонских попугаев,
броненосца и двух пенелоп. Пенелопа относится к пернатой дичи, у местных
жителей она имеет ономатопическое -- звукоподражательное название charatas,
напоминающее крик этой птицы. На первый взгляд она похожа на тощую и
неряшливую курочку фазана. Оперение у нее странного коричневого цвета
(бледноватого, как у лежалой плитки шоколада), переходящего на шее в серый.
Но если поглядеть на птицу, когда она освещена солнцем, то тускло-коричневый
цвет оказывается на самом деле радужным с золотистым отливом. Под клювом у
нее две красные сережки, а перья на голове, когда она возбуждена, встают
хохолком, похожим на мужскую прическу ежик. Обе птицы были взяты из гнезда
двухдневными птенцами и вскормлены в неволе, и поэтому они оказались до
смешного ручными. Амазонские попугаи тоже были ручными, но ни один из них не
обладал лингвистическими познаниями Бланке. Они только и могли что время от
времени бормотать "Лорито" и пронзительно свистеть. Тем не менее я считал,
что потрудились мы в это утро неплохо. Торжествуя, я отнес покупки домой,
где Джоан Летт великодушно разрешила мне разместить их в своем пустовавшем
гараже.
что они устроятся сами. К моему удивлению, так и случилось. Попугаи нашли
себе удобные насесты, подальше друг от друга, чтобы не драться, и хотя все
ясно сознавали, что Бланке самым хамским образом корчит из себя хозяина,
ссор по пустякам и других проявлений неблаговоспитанности не было. Пенелопы
тоже нашли себе насесты, но сидели на них только когда спали.
головы и издавая оглушительные крики. Броненосец, как только его выпустили,
убежал за большой ящик и проводит там в размышлениях все дни; только по
ночам он, крадясь на цыпочках и бросая исподтишка опасливые взгляды на
спящих птиц, выходил, чтобы поесть.
гринго, который платит хорошие деньги за живых животных, и тотчас потек
ручей новых экземпляров. Первым пришел индеец, который приволок на конце
веревки кораллового аспида, всего в желтых, черных и красных полосах,
похожего на особенно безвкусный старомодный галстук. К сожалению, он
переусердствовал и затянул петлю на шее слишком туго -- змея оказалась
мертвым-мертва.
большую соломенную шляпу, пришел еще один индеец. После вежливого обмена
приветствиями я попросил показать, что это он так бережно прячет. Сияя
надеждой, он протянул мне шляпу, и я увидел в ней прелестнейшего котенка,
который смотрел на меня влажными глазенками. Это был детеныш кошки Жоффруа,
мелкого вида диких кошек, который теперь встречается в Южной Америке все
реже и реже. Мех у него был желтовато-коричневого цвета и сплошь испещрен
аккуратными темно-коричневыми пятнышками. Котенок смотрел на меня из глубины
шляпы большими голубовато-зелеными глазами, будто умоляя, чтобы я взял его в
руки. По собственному опыту я знал, что самые невинные на вид существа могут
причинить самые скверные неприятности. Но, введенный в заблуждение
ангельским выражением мордочки котенка, я протянул руку. И тотчас он сильно
укусил меня за мякоть большого пальца и оставил двенадцать глубоких красных
борозд на тыльной стороне руки. Я отдернул руку и выругался, а котенок снова
принял свою невинную позу, ожидая, по-видимому, какую еще веселую игру я для
него придумаю. А тем временем я, как проголодавшийся вампир, сосал свою руку
и, поторговавшись с индейцем, в конце концов купил своего обидчика, который
шипел и рычал, как маленький ягуар. Я пересадил его из шляпы в ящик с
соломой и оставил примерно на час одного, чтобы дать ему освоиться, считая,
что причиной его дурного настроения был страх, которого он натерпелся во
время поимки и путешествия в соломенной шляпе. Ведь этому существу было
всего недели две от роду.
моих попыток вступить в дружеские отношения, я снял с ящика крышку и бодро
заглянул внутрь. Я не лишился глаза только потому, что он промахнулся всего
миллиметра на три. Я задумчиво стер со щеки кровь; да, с этим дьяволенком
мне будет нелегко. Обернув руку мешковиной, я поставил в один угол ящика
блюдце с сырым яйцом и мясным фаршем, а в другой -- чашку с молоком и
предоставил котенка самому себе. На следующее утро оказалось, что к еде он
не притрагивался. Предчувствуя, что мне достанется больше, чем накануне, я
налил в бутылочку теплого молока, обернул руку мешковиной и подошел к ящику.
просто глупых животных, и я думал, что знаю почти все их уловки. Но котенок
доказал мне, что в этом деле я сущий новичок. Он был так юрок, быстр и силен
для своего маленького роста, что после получаса борьбы у меня появилось
такое ощущение, будто я пытаюсь двумя ломами поднять капельку ртути. Я был
залит молоком и кровью и совершенно выдохся, а котенок смотрел на меня
горящими глазами и, очевидно, был готов, если понадобится, продолжать
сражение еще три дня. Больше всего меня раздражало то, что у котенка были
очень хорошо развитые зубы (я испытал это на собственной шкуре), и я думал,
какого же черта он не хочет есть сам. Но я знал, что в своем упрямстве он
может буквально заморить себя голодом. Накормить его, по-видимому, можно
было только из бутылочки. Я положил котенка в ящик, омыл свои раны и стал
заклеивать пластырем наиболее глубокие из них. В это время, весело напевая,
вошел Луна.
окровавлен. Из небольших царапин у меня все еще сочилась кровь. Луна широко
раскрыл глаза.
(испан.).>.
соски, но этот чертов котенок дерется как тигр. Помочь ему может только
пример...-- Я замолчал, мне пришла в голову отличная мысль.-- Пошли, Луна,
навестим Эдну.