Чтение 18–й страницы книги ~Грех бессмертия~

- Вы услышали его, не так ли? - спросил Нили.- Что, к дьяволу, это было?- Его глаза округлились и сверкали из-под очков.

- Какое-то животное в лесу,- спокойно ответил Эван, напрягая зрение, но не видя ничего, кроме лунного света, гор мусора и темноты.- Кирку.

- Животное, дьявольщина! - резко вскрикнул Нили.- Это совсем не похоже ни на одно чертово животное, которое я когда-либо слышал!

- Мне нужно вскрыть еще один пласт земли,- сказал ему Эван, вы- бираясь из углубляющейся траншеи.

Нили, бранясь и ворча, спустился вниз и монотонно заработал кир- кой, которая поблескивала. Вдалеке что-то снова заскрежетало.

- Ей-богу, здесь ничего нет! - сказал Нили.- Господи! Я не знаю, то это место или нет! Как я могу сказать?- Он выбрался из трясины грязи и мусора.

Эван, в промокшей насквозь рубашке, тщательно просеивал мусор: бутылки из-под кока-колы, помятые банки из-под пива, коробки из-под де- зинфицирующих средств, куски туалетной бумаги, жестяные банки из-под ли- зола. Тошнотворный запах усиливался. Мухи роились вокруг в ожидании ла- комства.

Послышался СКРИП. Ближе. Теперь слева. Жуткое завывание, от ко- торого внутри у Нили все сжалось.

Эван вкапывался в землю, поднимал лопату за лопатой. Темный твердый предмет выскочил наружу вместе с глиной. Он подобрал его и под- нес к свету. Это был измазанный глиной и нечистотами ботинок, съеживший- ся и покоробившийся от долгой носки. Пока он держал его, мухи опустились ниже, чтобы рассмотреть добычу, затем вихрем взметнулись прочь. Он выки- нул его из траншеи, которая была теперь глубиной по пояс, и продолжал копать.

- Вы ничего не найдете,- сказал Нили возбужденным голосом.- Да- вайте уберемся отсюда!

- Еще минуту,- сказал Эван. Копать. Копать. Копать. Края окопа начали осыпаться вокруг. Мухи роились над ним - посланцы смерти и пожи- ратели плоти. Его плечи отчаянно ныли, и он едва расслышал очередной по- лучеловеческий вопль, раздавшийся справа, ближе, чем все предыдущие.

Нили круто развернулся на звук, его сердце бешено колотилось.

Он уже слышал его раньше на Кингз-Бридж-роуд, когда женщина с пылающими синими глазами глядела на него через окно грузовика за секунду до того, как сверкнул топор. Жара окутывала пеленой и было трудно ды- шать.

- Кирку,- сказал Эван.- Нили не шевелился.- Кирку, к черту! - Эван потянулся наверх, выхватил кирку у Нили, замершего от страха, и на- чал торопливо разбивать землю.

- Они идут,- прошептал Нили, пристально глядя в темноту и боясь в ней что-либо увидеть.- Господь милосердный, они идутЄ

Края траншеи уже были Эвану выше пояса; он отключил свой слух от приближающегося военного клича, отключил свой разум от того, что сейчас мчалось верхом на лошадях по направлению к ним, сверкая топорами в лун- ном свете.

- К черту, я знаю, что они здесь! - пронзительно закричал Эван ломающимся голосом и со всей силой ударил киркой в одну из стен траншеи. Стена треснула, разделилась надвое и начала кусками обваливаться вокруг него.

И отовсюду начали выпадать кости, они текли, словно поток зло- вонной жидкости, крушащий стены земляной дамбы.

Целые скелеты в прогнивших одеждах, проломленные черепа и тазо- бедренные кости, руки и ноги с остатками серой разложившейся плоти; поз- воночники, похожие на жуткие лестницы, громоздились вокруг ног Эвана. Он повернулся, крик застрял у него в горле. Собрав все последние силы, он стал еще глубже вгрызаться в траншею. Посыпался домашний мусор: ящики, жестянки, бутылки. Он ударил еще раз. Опять кости: ухмыляющиеся беззубые черепа. Каскадом осыпалась глина и вместе с ней разбитые бедра, сломан- ные пальцы, челюсти, череп со скальпом черных волос, грудная клетка, за- битая грязью, облаченная в синюю клетчатую рубашку. Он снова ударил ло- патой, ужас, казалось, разрывал его на части. На этот раз из глины посы- пались крошечные черепа и кости позвоночника. Да. Да. Ужас охватил его сердце, разрывая на куски. Маленькие мальчики. Вот куда отправляются ма- ленькие мальчики, чтобы уснуть и навсегда успокоиться. Его сознание, трещавшее от нестерпимого шока, вдруг безумным образом напомнило ему строчку из песни "Битлз": "Все хорошие дети отправляются на небеса. Все хорошие дети отправляются на небеса". Он глотал пыль, мухи пировали, упиваясь запахами Смерти, они пожирали засохшее мясо, все еще свисавшее с человеческих костей. Это было нечестивое место Смерти в Вифаниином Грехе; нет, не кладбище, нет, потому что там было освященное место, и, вероятно, в нем покоились только женщины. Сюда приносили убитых мужчин и младенцев мужского пола, бросали их вместе с остальным мусором, покрывая нечистотами и подвергая забвению. Это была территория для резни и бойни амазонок. Трупы были свалены здесь подобно телам на промокшем от крови, пропитанной дымом древнем поле битвы.

- ЄОНИ ИДУТ! - прокричал ему Нили, увидев первую быстро прибли- жающуюся фигуру, но Эван не услышал его.

Он почувствовал, что теряет сознание и не может найти в себе си- лы, чтобы выбраться из этой проклятой Богом забытой канавы. Моя жена и ребенок, мне надо забыть мою жену и ребенкаЄ

- ВЫХОДИ, ПРОКЛЯТЬЕ! - крикнул Нили и протянул руку, чтобы Эван мог уцепиться за нее.- ВЫЛЕЗАЙ СКОРЕЙ! - он посмотрел через плечо. Тени начинали принимать очертания. От топота лошадиных копыт дрожала земля, горящие синие орбиты глаз выслеживали его. Он снова посмотрел на Эвана и увидел, что тот полностью поражен шоком. Нили нагнулся, схватил запястье Эвана и потянул за него. Его нервы были на пределе.

В следующую секунду раздался душераздирающий пронзительный вопль "И-И-ИИИХ" прямо сзади Нили Эймса: он повернулся кругом, открывая рот для крика. И в этот момент он увидел над собой черную как ночь лошадь и лезвие топора, светившееся энергией, словно оголенный электрический ка- бель. Он услышал свист ветра, пока металл разрезал воздух.

Голову Нили, разбрасывающую спиральные потоки крови, перекинуло ударом через плечо Эвана; кровь брызнула на его лицо. Обезглавленное те- ло, все еще сжимавшее запястье Эвана, рухнуло на колени и соскользнуло в траншею. Горячие капли крови вернули Эвана к действительности, к реаль- ности кошмарных тварей, которые приближались к нему. Эван высвободил свою руку из мертвой хватки трупа и потянулся за киркой. Амазонка на черном коне отступала назад для удара, который должен был разбить его череп; Эван, пригнувшись, швырнул кирку в передние ноги коня. Конь резко вскрикнул, зашатался, потерял равновесие и тяжело упал, похоронив под собой женщину-тварь. Раздался резкий звук ломающихся костей и гортанный нечеловеческий крик боли.

Эван уже выбрался из траншеи и побежал через свалку к своему микроавтобусу. Другие развернули к нему своих лошадей: их глаза пламене- ли ненавистью, топоры блестели над головой. Они пришпоривали каблуками своих коней и глина отлетала из-под копыт. На бегу Эван успел посмотреть через свое плечо. Та, скачущая верхом на сером в яблоках коне впереди всех, поймает его до того, как он добежит до машины. Он продолжал бе- жать, в изнеможении отталкиваясь ногами от земли. Дрожание почвы под но- гами говорило о том, что лошадь приближалась. Он успел увернуться в сто- рону, и лезвие топора просвистело мимо его щеки. Он упал на живот, зако- павшись в землю кулаками, затем снова побежал. Конь мчался рядом с ним, и рука амазонки поднялась для второго удара. Эван остановился и бросил ей в лицо кучу грязи. На этот раз топор почти коснулся его левой руки, разорвав ткань на рубашке. Лошадь стала бешено кружиться, пока ее всад- ница пыталась протереть глаза. Все остальные быстро приближались.

Но Эван уже добрался до микроавтобуса. Он рухнул на сиденье, за- пер все двери и воткнул ключ в зажигание. Шины отбрасывали комья земли, пока он давил на акселератор. Позади раздавался пронзительный военный клич, от которого кровь сворачивалась в жилах, и он знал, что они гонят- ся за ним. "Вифаниин Грех",- подумал он. Его мозг, казалось, пульсировал в такт с сердечным ритмом. Мне необходимо добраться туда. Необходимо взять Лори и убраться прочь. А Кэй? Что будет с Кэй? Нет, я не вернусь назад. Сперва обращусь в полицию штата. Потом приведу их сюда. Но снача- ла надо забрать Лори. ЛОРИ.

Он резко дернул руль налево, и микроавтобус завертелся, почти разрывая шины по кругу. Этот рывок почти забросил машину в канаву на противоположной стороне дороги. Затем он снова прибавил скорость, заск- режетав зубами. Горящие фары высвечивали впереди пустынное шоссе. Оче- редной вопль амазонки раздался почти над самым его ухом, а затем перед ним на дороге возникли очертания фигуры: большая гнедая лошадь с огром- ными боками и всадница. Ее горящий взгляд и оскаленные зубы пронзили его до мозга костей. У него была секунда, чтобы осознать, что эта женщина - та самая библиотекарша, которая спрашивала его, не хочет ли он посмот- реть какие-нибудь книги по искусству. Но сейчас у нее было совсем дру- гое, похожее на маску лицо, и ненависть струилась из раскрытого рта. Эван надавил на тормоза, но лошадь была слишком близко; микроавтобус глубоко врезался в животное, увлекая его назад и в сторону. Он услышал, как разбилась решетка и погасла одна из фар. Тело амазонки, сброшенное с лошади силой удара, перелетело через капот машины, ударилось о ветровое стекло и разбило его. Неровные осколки задребезжали вокруг Эвана, остав- ляя царапины на его щеках, лбу и подбородке. Тело с изрубленным лицом и горлом, из которого ручьём хлестала кровь, перевалилось через приборную панель. Ничего не видящие глаза еще одно мгновение отражали огромную мощь сущности, находящейся в этом телесном облике, и затем синева по- меркла. Глаза превратились в черные пустые дыры, и кожа на лице сморщи- лась, придавая ему вид давно уже мертвого черепа.

Эван уперся ногами в пол, прокладывая свой путь по направлению к Вифанииному Греху, обратно в это отвратительное гнездо злаЄ ИХ гнездо. На этот раз он не пытался сохранить тишину; его шины визжали на поворо- тах, и двигатель микроавтобуса гудел на последних пределах своих возмож- ностей.

Темные улицы. Темные дома. Ужасная сгустившаяся тьма. Луна, с ухмылкой заглядывающая в это окно, и в это, и в это.

Мак-Клейн-террас. Его дом, черный и безмолвный. Он заехал на га- зон, оставляя следы покрышек на траве, и выпрыгнул наружу, направляясь к парадной двери. Конечно, они продолжают погоню и через считанные минуты найдут его. Он возился с ключами в замке. Спешить. Необходимо спешить. Необходимо. Они идут. Они идут. Его ключ наконец попал в замочную сква- жину. Где-то залаял пес.

И в следующее мгновение его рванули в сторону от двери. Рука с крашеными ногтями схватила его за запястье и втащила в прихожую с такой силой, что он повалился на пол. Из темноты к нему медленно приближалась фигура. Ее глаза горели и были ужасны. Он заскулил, как пойманное в ло- вушку животное. Его подняли, протащили через расступающуюся тьму и бро- сили на пол в освещенном кабинете.

Эван скорчился, ожидая смертельного удара топором, и дико огля- делся по сторонам. Четыре фигуры темнели в лунном свете. Четыре тени. Четыре женщины. Четыре пары безжалостных жаждущих крови глаз.

Одна из них сидела в кресле по другую сторону кофейного столика, наблюдая за ним, и не говорила ни слова.

"Господь милосердный",- подумал он, рот его был таким же сухим, как глина на свалке. Образ оседающего обезглавленного тела вспышкой осе- нил память. Все это время они поджидали меня. Они ждали меня.

Тварь-Драго заговорила из своего кресла двумя голосами: один был ее собственный, говорящий на английском языке с греческим акцентом, дру- гой - гортанный и грубый, говорящий на странном языке амазонок. Оба го- лоса странным образом соединялись, звучали из одной и той же глотки, глухо и мрачно: - Теперь,- тихо сказала она,- мы поговорим. 27. Женщины

- Вы значительно более разумный человек, чем я считала сначала,- сказала со своего кресла тварь-Драго.- Я восхищаюсь вашим интеллектом. Я также восхищаюсь вашей целеустремленностью.

Глаза Эвана чуть шевельнулись. Миссис Джайлз - или то, что было когда-то миссис Джайлз - стояла в углу кабинета. Та, что уже не была миссис Демарджон, стояла у подножия лестницы, молодая блондинка, на лице которой застыла маска бессердечной ненависти, стояла справа от кресла Драго. Он стал соразмерять расстояния: дюймы и секунды.

- Не будьте глупцом,- сказала женщина в кресле.

Он посмотрел на нее. Глаза женщины-твари горели ярким свирепым пламенем. Лори. Страх вонзился в него, словно блестящее лезвие топора.

- Где моя дочь?

- Она спит.

Эван посмотрел на лестницу.

- Не здесь,- сказала женщина. Звуки ее голоса отражались от стен, словно слова произносились внутри пещеры, затерянной во времени, а не в кабинете дома, обшитого деревянными панелями.- В другом месте.

- Где она? - Он пытался сохранить свой взгляд спокойным и устой- чивым, но это было очень трудно, поскольку энергия, скрытая в этой жен- щине, была равносильна раскаленному до бела пламени.

- Она в безопасности. Я обещаю вам это. Интересно. До конца ва- шего существования возможно остались секунды. Почему вы заботитесь о ре- бенке?

- Потому что я человек,- сказал Эван, осторожно выбирая слова.- Сомневаюсь, что вы теперь много знаете о чувствах настоящих человеческих существ.- Тварь-Драго на минуту замолчала, рассматривая его.

- О, да,- наконец сказала она.- Вы ссылаетесь на материнский инстинкт. Это необязательно. Сильная воля всегда позаботиться о себе. Слабые должны быть истреблены, как сорняки, угроза продолжению рода.

Глаза Эвана сузились.

- Сегодня ночью я видел то, что вы "истребили как сорняки".

- Да,- сказала женщина.- Вы видели это. Вы отправились на Поле Костей, где лежат наши враги, пораженные волей АртемидыЄ

- Враги? - недоверчиво сказал Эван.- Мужчины и младенцы?

- Мужчины и будущие мужчины,- тихо и спокойно сказала Драго, ее голос был мягкий, но твердый, голос амазонки звучал на тон ниже и гру- бее.

- Двое из вас отправились на Поле Костей. Только вы вернулись; где работник?

- Он мертв. Убит одной из этихЄ тварей на лошадях.

- Воительницами. Жаль, что мистер Эймс был поражен ими; он те- перь никогда не увидит своих детей.

- Детей?

Она ответила ему кивком головы.

- Две женщины забеременели от его семени. Мы надеемся, что одна из них родит нам дочь. Конечно, сам мистер Эймс не догадывался об этом; зелье Антигаты усиливало его сексуальную потенцию и стирало память об этом.

- Антигата? - сердце Эвана заколотилось.- Миссис Бартлетт?

- Да, та самая, кого вы называете Бартлетт. Вы недооценили наше зрение, обоняние и слух, превосходящие человеческие. Антигата легко подслушала ваш разговор за запертой дверью. Но мне жаль, что так вышло с этим мужчиной; молодым воительницам придется поучиться сдерживать свои чувства даже по отношению к врагу. Я надеялась, что из него получится превосходный производитель.

- Так значит их послали не убивать нас?

- Нет. ТолькоЄ- она замолчала, подыскивая подходящее слово,- только вернуть вас обратно в деревню. Уверяю вас, если бы я приказала убить вас, то вы сейчас и в самом деле были бы мертвы. Пока не хочу.

Эван быстро оглядел комнату; остальные женщины стояли неподвижно и смотрели на него как звери, жаждущие убийства. Дрожь пробежала вверх по его позвоночнику; паукообразные тени, отбрасываемые лунным светом на стены, казалось, подползали все ближе и ближе.

- Кто вы, во имя Господа? - спросил он дрожащим голосом.- Кто вы такие?

- МыЄ выжившие,- ответила тварь-Драго, два ее голоса отдавались эхом, переплетаясь друг с другом.- Выжившие только в силу концентрации энергии наших индивидуальных воль, собранных вместе и ожидавших своего часа во мраке в течениеЄ длительного периода. Мы избранницы Артемиды, авангард ее могущества, и наша ненависть поддерживала нас, когда нас согнули, вынудили встать на колени и бросили в черную пасть Аида.- На секунду она закрыла глаза, затем открыла и посмотрела на человека, си- девшего на полу перед ней.- Мы прежде всего воительницы и всегда оста- немся ими, сражаясь в царстве Аида так же яростно, как в степях перед Афинами. Можно сражаться с Властелином Смерти совместным усилием воль и с божественной помощью Артемиды победить. Да. Победить! - Ее глаза заго- релись; их энергия обжигала лицо Эвана, и он отпрянул назад.- Вы ничего не знаете о желании выжить,- сказала она, скривив губы в каком-то звери- ном оскале.- Вы ничего не знаете о воле к жизни, о желании ходить по земле и лесам, снова вдыхать запахи моря, встать под пылающим солнцем и устремить в небеса свой клич! Мы знаем все это, и нам знакомы горький безграничный холод и тьма. Мы знаем, что такое хотеть вскрикнуть и не иметь голоса, хотеть видеть, но не иметь глаз! - Ее голос все поднимался и поднимался, гулко отражаясь от стен.- Нам знакома хватка Тарантоса с его чешуйчатыми лапами и горящими красным пламенем глазами, и мы знаем, что значит сражаться с этим смертельным захватом. Одна свирепая яростная сила - против другой! И мы знаем, что такое ждать, И ЖДАТЬ, И ЖДАТЬ! - Она вскинула руку сверкнув золотым браслетом на предплечье, и со всей силой ударила кулаком по кофейному столику. Раздалось пронзительное "краааак!", и столик раскололся пополам. Она моргнула, словно сдерживая энергию, заключенную в теле и стремящуюся вырваться из-под контроля, опустила руку и уставилась на него поверх разломанного столика.

Его сознание все куда-то ускользало и ускользало; стиснув зубы, он постарался сдержать крик, вырывавшийся из его души.

- Вы больше не Катрин Драго,- сказал он в следующий момент.- Кто же вы?

Женщина-тварь подняла свой плотно сжатый кулак, дрожащий от по- давляемого бешенства.

- Я последняя, в ком течет королевская кровь,- прошептала она.- После Трои,- казалось, она выплюнула наружу это слово.- После убийства Пенфесилии Трон Власти перешел ко мне. Но это уже были последние дни, и мы были ослаблены войнами, опустошившими наши ряды.- Ее глаза теперь бы- ли полузакрыты, затуманены воспоминаниями.- И поэтому пришли трусы, орда за ордой, разрушители и убийцы с черными бородами, заполонившие наши бе- рега, окружившие стены нашего города. Мы отражали их бесконечные атаки. Артемида вновь поднимала трупы и вдыхала в них жизнь для того, чтобы сражаться, и мы сражались день и ночь без отдыха. До самого конца.- Ее голос затих до шепота.

- Конец наступил в этой пещере, не так ли? - спросил Эван. Она раздраженно посмотрела на него.- Трупы свалили в кучу и сожгли. Пещеру запечатали, и захватчики овладели Темискрией.

- Довольно! - завопила тварь-Драго, это слово прозвучало хриплым рыком на языке амазонок. Та, что была уже не миссис Джайлз, сделала нес- колько шагов вперед, за ней - та, что уже была не миссис Демарджон.

- Почему нужно было воплотиться в теле Катрин Драго? - спросил он, внимательно наблюдая за ней, готовый немедленно отпрыгнуть назад, если она нападет на него. Ножи. В кухне были ножи. Сможет ли он добрать- ся до них вовремя?

Но она не шевельнулась. Вместо этого она улыбнулась, и эта лег- кая призрачная улыбка туго натянула кожу на ее скулах, придавая ей вид мертвой головы с пламенеющими глазами.

- Потому что эта женщина была приведена к нам волей Артемиды. Она вершила свою собственную судьбу, притягиваемая нашим ожиданием. И эта женщина уже свершила правосудие над разрушителем.

Эван не шевельнулся; его сознание бешено работало. Ножи. Ножи в кухне.

- Может быть, вы поймете, если я скажу вам ее девичье имя: Вифа- ния Катрина Никос. Ее мать и отец эмигрировали из Греции в 1924 году; отец купил участок земли под ферму и построил деревянный каркасный дом, а в 1932 году у него родилась дочь. Он был грубым и необразованным чело- веком и знал только физический труд; его жена была хрупкой и интелли- гентной женщиной, и она уступала и подчинялась его гневу и ярости, пото- му что не знала ничего лучшего.

Когда его урожаи стали ухудшаться, он напивался допьяна и выме- щал свой гнев, избивая до крови свою жену; очень часто его маленькая дочь просыпалась среди ночи от звука ударов и пронзительных ужасных воп- лей.- Она вдруг открыла глаза, и Эван понял, что маленькая часть Катрин Драго, которая служила маскировкой для более сильной и злобной мощи, те- перь вспоминала.- Ужасные вопли,- прошипела она.- К этому времени дерев- ня начала разрастаться. Все знали, что этот человек бьет свою жену, но что они могли поделать? Это было его дело. И по ночам я вспоминаюЄ Я вспоминаю мою матьЄ С распухшим от кровоподтеков лицом она сидит на кра- ешке моей кровати и рассказывает истории о стране, где мужчины не осме- ливаются причинять женщинам такие страдания, о стране, где женщины были повелительницами, а мужчины занимали надлежащее место. Когда отец был пьян и спал, она рассказывала мне истории об амазонках, и эти рассказы, казалось, разожгли огонь в моей душеЄ - Она снова моргнула, и ее лицо исказилось в ухмылке.- Он убил ее ночью, когда ветры завывали вокруг до- ма и снег заморозил землю. Он ударил ее, затем еще раз, и она упала с лестницы и сломала себе шею. Маленькая девочка услышала хруст ломающихся костей.- Она стиснула зубы и уставилась в его лицо.- Конечно, полиция приехала, но маленькая девочка боялась заговорить. А он сказал им, что они подрались с женой по поводу его пьянства, и она поскользнулась и упала. Все эти мужчиныЄ ухмылялись друг другу так, словно бы делили один общий секретЄ- она снова моргнула, и тень набежала на ее глаза,- в цент- ре которого была моя мать. Да, да. Чудесный, превосходный секрет. И так я продолжала жить вместе с ним в доме, а он стал пить все больше и боль- ше и начал подыскивать себе еще какое-нибудь женское тело, к которому можно было бы приложить руку. Но я знала, что делать, иЄ ждала.

Ждала до того момента, когда он снова напился допьяна и улегся в ванну, наполненную теплой водой.- Энергия снова засверкала в ее глазах, губы злобно изогнулись.- Дождавшись когда он уснет, маленькая девочка взяла его опасную бритву иЄ- Язык высунулся наружу, как у ящерицы, и об- лизал губы.- И начала резать, резать до тех пор, пока горькие слезы не заструились у него по лицу. Вода и стены стали красные от его крови. После этого она пошла в полицию рассказать им, что сделала и почему. Справедливость. Она хотела справедливости и правосудия. Ее послали жить к родственникам в Афины. И уже оттуда она начала свои поиски.

- Вифаниин Грех,- без выражения произнес Эван,- жители назвали так после того, что она сделала. Грех Вифании заключался в этом убийс- тве, в том, что она убийца.

- НЕ УБИЙСТВО! - прошипела тварь-Драго, наклоняясь вперед.- ПРА- ВОСУДИЕ! Настоящее правосудие амазонок!- Ее взор блестел и тени от лун- ного света сгустились под ее скулами.- Когда мы вернулись сюда вместе с ней, она купила эту землю и построила храм Артемиды, мы приказали ей, чтобы она начала сезон охоты. Мы нашли другие подходящие сосуды для се- бя, а некоторые неподходящие уничтожили. Самые молодые из нас собираются в имении и в полнолуние скачут верхом в честь Артемиды.

Жара, казалось, медленно убивала Эвана; он встряхнул головой, ошеломленный, неспособный думать, что же делать. Побежать на кухню? Сра- жаться там? Что? В его голове все гудело и кричало, и поверх этого шума слышалось дыхание других тварей.

- Этот мир странный,- прошептала тварь-Драго.- Очень странный. Наполненный тайнами, которые мы даже не осмеливаемся вообразить. Но он все тот же; ты и твой род - наши враги, и у нас не будет отдыха, пока мы вас не уничтожим.

- Что вы собираетесь сделать со мной? - он услышал свой голос.

- Нам нужен твой интеллект и запас жизненных сил для наших доче- рей,- тихо сказала она.- Мы хотим использовать тебя для размножения.

Образы уродливых и искалеченных тел пронеслись в его сознании: отрезанные и отрубленные руки и ноги, искаженные лица. Он покачал голо- вой:

- Нет! Нет! Я не хочу!

- Это может оказаться для тебя не так уж плохо, если ты не бу- дешь сопротивляться. Мы удостоим тебя чести быть особым пленникомЄ

- НЕТ! - завопил Эван.- НЕТ, ГОСПОДИ, НЕТ!

Женщина пристально посмотрела на него, и ярость вскипала у нее на лице. И ему показалось, что сейчас он либо закричит, либо сойдет с ума.

- У тебя есть другой выбор,- прошептала она и нагнулась к полу рядом со своим креслом; на золотом браслете заиграл лунный свет и отра- зился на лице Эвана.

Она приподняла отрубленную голову Гарриса Демарджона за волосы и положила ее перед собой на расколотый кофейный столик.

Мертвые глаза закатились, и белки напоминали невидящие глазницы статуи; рот безвольно открылся.

- Теперь решай,- сказала амазонка. 28. Решение

Угрожающие слова женщины еще разносились эхом, отражаясь от стен кабинета, а Эван уже прыгнул вперед, понимая, что если не будет двигать- ся со скоростью молнии, то они набросятся на него, словно мстительные львицы. Он ухватился за край кофейного столика, рванул его вверх и швыр- нул в Драго; голова Гарриса Демарджона скатилась в темноту, гулко уда- рившись о стену. Тварь-Джайлз разразилась полным злобной ненависти воп- лем и, оскалив зубы, бросилась к нему. Нацеленный на нее столик она от- разила рукой. Но к тому времени Эван уже пересек комнату, схватил стул и разбил им окно; стекло с грохотом посыпалось из оконного переплета. Обернувшись через плечо, Эван увидел тянущиеся к нему фигуры с замедлен- ными движениями, словно в ночном кошмаре. Тварь-Драго, встав на ноги, показывала на него и отдавала команды. Эван швырнул стул в центр этой толпы и увидел, как тварь-Джайлз отбросила его в сторону так, как если бы он был сделан из папье-маше. После этого он прыгнул во тьму через разбитое стекло.

Через отлого спускающийся задний двор, не осмеливаясь оглянуть- ся, он добежал до забора, перелез через него и спрыгнул в дренажную ка- наву с бетонированным дном. Только тогда он посмотрел назад, ожидая, что они приближаются к нему через двор, но увидел только фигуру Катрин Дра- го, стоящую в проеме разбитого окна и наблюдающую за ним. Он глядел на нее несколько секунд; их глаза встретились. После этого Эван побежал к лесу.

Ноги подкашивались под ним. Кустарник больно жалил лицо, и тени тяжело и мрачно нависали со всех сторон. Сейчас его единственной мыслью было убежать отсюда, каким-то образом пройти через весь лес и добраться до Спэнглера или Бэрнсборо - до любого места с огнями и настоящими людь- ми. До любого места, где бы он мог получить помощь. Он продолжал бежать, белая луна просвечивала через густые заросли леса, словно прожектор, на- целенный на него. Вскоре его ботинок зацепился за низкий кустарник, и он повалился на землю. От сильного удара его дыхание со свистом вырвалось из легких. Прижав лицо к пахнущей пеплом земле, он пытался отдышаться, как загнанное животное, его грудь горела от удушливого зноя, который да- вил со всех сторон, как обжигающие тиски. В голове пульсировали боль и смятение. Он подтянулся и прильнул к стволу дерева.

После этого он внезапно осознал, что бежит, снова бежит, как и раньше, спиной к злу, которое ползет по этому миру. Когда-то так же он повернулся спиной к собственному брату, лежащему покалеченным и бессиль- ным на золотом поле, пока призрак Смерти подползал к нему все ближе; он повернулся спиной к людям в лохмотьях, сидящим в бамбуковых клетках, ос- тавляя их в плену на милость врагов. Сознание Эвана шаталось, колеба- лось, словно человек под тяжестью, наваленной на его плечи. Да. Рука Зла существовала; она была реальна и все это время ждала его в Вифаниином Грехе. И последние годы, думая, что освобождается от ее хватки, на деле он подходил к ней все ближе и ближе. Пока, наконец, она снова не протя- нулась к нему.

Прижимаясь к дереву, Эван почувствовал, как его душевное здо- ровье начинает расшатываться.

- О, Господи,- выдохнул он.- О, Господи, помоги мне, помоги мне, помоги мне!

Словно красные порезы от бритвы, в его сознании проносились об- разы, один за другим: амазонка с обжигающими глазами, тянущаяся к нему одной рукой, пока ее другая рука заносит окровавленный топор для удара; место, где стоят статуи с пустыми глазами и отбрасывают на стены тени, напоминающие пауков, а луна яростно светит вниз через стеклянный пото- лок, и где амазонки столпились в круг и подходят все ближе, ближе и бли- же; Кэй, с закрытыми глазами и обнаженной грудью, окруженная клубами ды- ма; ухмыляющееся лицо твари-Драго; и он сам, объятый взметнувшимся пла- менем Аида.

Он рывком вернул себя к действительности; с его подбородка на землю капал пот. Боже, помоги мне. Боже, помоги мне. Его здравомыслие начало разрушаться, рваться. НЕТ! - выкрикнул он сам себе.- НЕТ! ДЕР- ЖИСЬ! ВО ИМЯ ГОСПОДА, ДЕРЖИСЬ!

Потому что через пелену этих жутких видений он понял, что должен сделать: вернуться к ним и забрать свою жену и ребенка. Потому что если он отвернется, если убежит в Бэрнсборо, Спэнглер, Марстеллер или ку- да-нибудь еще, то навсегда потеряет их. Он прижимался к дереву, как к последней прочной реальной вещи в его жизни; и мысль, полная холодной кристаллической ясности, пришла ему в голову. Почему вообще они позволи- ли ему убежать? Почему они это ему позволили?

В следующее мгновение он понял это.

Справа послышался пронзительный вопль всадниц-амазонок, и он по- нял, что они находятся менее чем в одной миле от него. Они могут видеть в темноте, а их лошади инстинктивно найдут в этих лесах, скрытые темно- той тропинки. Так что даже здесь от них невозможно скрыться. Его сердце бешено заколотилось, он поднялся на ноги и огляделся. Раздался еще один вопль, теперь слева и ближе, чем первый. Они окружали его, затравливали. Бэрнсборо и Спэнглер теперь были отрезаны от него, а сзади лежала дерев- ня Вифаниин Грех, словно паучиха в центре своей паутины, беременная злом.

В которой теперь запутались его жена и ребенок.

Он еще несколько секунд вглядывался в темноту и прислушивался к их крикам слева и справа, приближающимся к той точке, где он стоял, со- вершенно беззащитный. И тогда он принял решение: повернулся и побежал обратно к деревне. Он держался ближе к деревьям, избегая белых прорезей лунного света, и через некоторое время снова прокрался в дренажную кана- ву за своим домом. В полумиле от него раздался еще один военный клич. Этот звук приближался, молотом отдаваясь у него в барабанных перепонках. Он прополз по канаве на животе до забора и посмотрел внимательно на зад- нюю часть своего дома. Там полностью властвовали ночь и растворенное в ней абсолютное Зло. Лунный свет искрился на острых краях разбитого стек- ла. Ему послышался треск ветки за спиной, и он резко обернулся, готовый отпрыгнуть в сторону. Но там ничего не было. Он продолжал лежать, соблю- дая полную тишину, словно тень среди тысячи прочих теней. Его мозг пы- лал; конечно, они ждут его там, зная, что он может вернуться домой, ког- да поймет, что всадницы отрезали ему путь к бегству. Он попытается воо- ружиться или воспользоваться телефоном, чтобы позвать на помощь. Его глаза, сузившиеся до тоненьких щелочек, скользнули влево.

Дом Демарджонов окутывала тьма, но он смог различить дверь, ве- дущую в подвал: четыре стеклянные панели, точно такие же, как в подвале его дома. Сзади него по лесу прокатился еще один военный клич. Близко. Очень близко. Он больше не мог оставаться на улице. Догадаются, что он забрался в дом Демарджонов? Что он попытается укрыться там до тех пор, пока дневной свет не очистит эти улицы?

Он дополз до забора, собрался с силами и перелез через него. Во дворе он прислушался, там было тихо. Перебегая от тени к тени, низко пригибаясь к земле, он прокрался через сад и огород миссис Демарджон, теперь полностью высохший от жары. Добравшись до двери в подвал, Эван ударил кулаком по нижней стеклянной панели, она надломилась и треснула. Он выломал куски стекла, бросил их на траву и нащупал ручку двери. Нада- вил на кнопку, отпирающую дверь, повернул ручку и вошел внутрь.

Заперев за собой дверь, Эван, тяжело дыша, сполз на пол у одной из стен подвала. Он долго прислушивался, но не слышал ничего, кроме ред- ких выкриков воительниц в лесу; постепенно эти крики смолкли, как полу- забытое эхо. По размерам полуподвал был почти такой же, как и в его до- ме, деревянная лестница вела наверх, к закрытой двери. Груды ящиков со- держали всякий мусор: старую одежду, пропахшие плесенью и сыростью жур- налы, сломанную лампу, разбитые цветочные горшки. В углу валялся стул без одной ножки, и рядом с ним стояла жаровня на роликах и пара канистр со спиртом для розжига угля. Около двери из стойки выглядывали всевоз- можные садовые инструменты: приспособление для уничтожения сорняков, ручная лопатка, скатанный зеленый шланг. В углу рядом с Эваном стоял ме- шок с удобрениями.

Ему ничего не оставалось делать, кроме как дожидаться рассвета, до которого все еще оставались долгие часы. Он закрыл лицо руками и пос- тарался уснуть, но каждые несколько минут ему казалось, что фигура из кошмара проскользнула в подвал и медленно крадется по полу к нему, и он открывал глаза с криком, готовым вот-вот слететь с его губ.

Когда он все же уснул, ему приснился сон: огромное красно-оран- жевое пламя заполнило небо почерневшим тлеющим пеплом и обгорелыми кус- ками древесины. Потом он увидел маленькие язычки пламени посреди руин, черные обуглившиеся дома, кирпичи, обваливавшиеся со стен по мере того, как пятно багрового дыма наползало на горизонт. Ему привиделось призрач- ное место, где медленными ленивыми спиралями скручивался пепел, и ни трава, ни цветы не росли среди растрескавшихся обугленных руин и почер- невших полей.

Даже во сне Эван понял, что такая судьба ждет Спэнглер или Марс- теллер, или Сан-Бенедикт, или любой из дюжины маленьких городков, окру- жающих Вифаниин Грех, когда всадницы начнут разъезжать в полную силу. Когда амазонки научат своих дочерей обращаться с огненным топором ярости и мести, а эти дочери научат своих собственных дочерей, и злоба, жесто- кость и кровожадность будут передаваться по наследству из поколения в поколение. Их страсть к насилию обратится против целых общин. Они будут наносить свои удары по ночам, быстро и без предупреждения, и эта мест- ность станет местностью призрачных городов, где собаки воют в темноте и пронзительный крик орла разносится среди руин. Рассказы об этом ужасе, передаваемые шепотом, превратят эти места в покинутую, населенную приз- раками зону, но в Пенсильвании еще найдутся люди, которые по неосторож- ности проедут по 219 шоссе, пролегающему около деревни Вифаниин Грех. И для этих людей пути назад уже не будет.

Сон исчез.

Жаркий белый солнечный свет коснулся лица Эвана. Он проснулся так же, как просыпался во время войны - настороженный, с ясным сознани- ем, уже вырабатывающим шаги, которые необходимо предпринять, чтобы ос- таться в живых. Он перебрался из полосы света в тень, где ему необходимо было спрятаться. Птицы пели на деревьях, и Эван услышал вдалеке автомо- бильный сигнал, вероятно в районе Круга. Через дверь с четырьмя панелями - нет, теперь уже с тремя - он поискал глазами солнце. Вероятно, время приближалось к восьми часам. Что-то сверкнуло серебряной искоркой в тем- но-синем небе: самолет, летящий в аэропорт в Джонстауне. Он подумал, что же эти твари думали о самолетах, небоскребах, автомобилях и океанских лайнерах, о телевидении и электрических консервных ножах, о газонокосил- ках и о тысячах других предметов, которые он воспринимал как само собой разумеющееся. Что эти твари понимают о современном мире и как они могли привыкнуть к нему? Но Эвану казалось, что обладая телом, они также долж- ны обладать памятью, интеллектом и быть личностями в некоторой степени; он видел, как женщина, сидящая перед ним в кабинете, скользила между двумя мирами - от Катрин Драго к той силе, что обосновалась внутри нее, и обратно. Возможно, сущность амазонки пряталась глубоко за личностью Драго, пока не наступала необходимость вынырнуть из нее в полную силу своего буйства и дикости. То же самое происходило и с остальными. Даже язык, на котором они изъяснялись, колебался между двумя мирами: голос, говорящий по-английски, и этот гортанный леденящий рык.

И в этот момент он подумал о Кэй, лежащей в клинике, пока ама- зонка по имени Оливиадра медленно завоевывала ее душу. Он провел руками по лицу. Когда превращение закончится, останется ли в Кэй хотя бы части- ца той женщины, которую он знал и все еще любил, или же Оливиадра пол- ностью загасит в ней искру жизни? Мне необходимо пойти к ней! - завопил его внутренний голос. Мне необходимо пойти и забрать ее оттуда! Нет. Еще нет. Они убьют тебя до того, как ты сможешь выбраться с Мак-Клейн-тер- рас. Но тогда как? Как, Господи, я собираюсь освободить свою жену? И что случилось с Лори? Он был уверен, что они не повредили ей, но мысль о том, что они предпримут, вызвала у него озноб.

Он вдруг вскочил, услышав наверху телефонный звонок. Через ка- кое-то время раздался приглушенный дверями голос.

Эван тихо встал и двинулся к лестнице. Затем остановился, осоз- нав, что ему потребуется какое-нибудь оружие; он дотянулся до стойки с сельскохозяйственными инструментами, взял лопатку, осторожно поднялся по лестнице и приложил ухо к двери.

- Єя ничего не слышала ни от кого из них,- не-миссис Демарджон говорила обычным голосом миссис Демарджон, и Эван представил ее в халате и тапочках; сущность амазонки теперь затаилась внутри нее, выжидая. Пос- ледовала длинная пауза.- Да, это верно.- Еще одна пауза.- Он не мог уйти очень далеко от деревни. Мы это знаем. Они обыскивали лес между его до- мом и шоссе всю ночь. Если он там, они найдут его.- Пауза. Она прокашля- лась. Эван начал было приоткрывать дверь, но остановился.- Нет. Сивилла говорит, что опасность нам не грозит; я оставалась с ней до раннего ут- ра, ожидая доклада. Он не добрался до шоссе.

- Подойди сюда и открой дверь, сука,- бормотал Эван.- Подойди сюда.

Женщина послушала в трубке и ответила:- Нет.- Снова послушала и снова сказала:- Нет,- громко и выразительно. Затем добавила более утеши- тельным голосом: - мы подождем и посмотрим. Он не представляет для нас проблемы. А пока мы проведем Обряд Огня и Железа. Сегодня ночью - Оливи- адра становится беспокойной.

В горле Эвана все сжалось. Что она имела в виду, говоря об обря- де? И Оливиадре? Он наклонился вперед и плотно прижал ухо к двери. Дере- во издало тихий треск, и Эван вздрогнул.

- Євстретила молодую пару вчера в Вэстбери-Молл,- говорила жен- щина.- Даниэлы. Он исполнительный страховой агент у Хартфорда в Бэрнсбо- ро; она - домохозяйка, на пятом месяце беременности. Очень приятные лю- ди. Бремуза считает, что они благополучно впишутся в деревенскую общину, на следующей неделе она собирается показать им тот пустой дом на Ди- эр-Кросс-Лэйн.- Последовала небольшая пауза.- Да. Да, хорошо. Потом. Сейчас мне надо идти. До свидания.- Она положила трубку и вышла.

Эван постоял еще несколько секунд плотно прижавшись к двери. Ви- фаниин Грех собирался заманить и поглотить пару по фамилии Даниэл; у Бремузы - миссис Джайлз были кое-какие планы на их счет.

О, да; точно так же, как она имела планы по отношению к Кэй и Эвану. Она покажет красивый домик на красивой улице в красивой деревне, предложит его по невероятно низкой цене и затемЄ

Дверь открылась так быстро, что у Эвана не осталось даже времени отреагировать на это, и перед ним оказалась женщина в ярком канарееч- но-желтом халате и с сонным лицом. Ее глаза были темны и бессмысленны, но за долю секунды энергия вновь хлынула в них потоком - яростная дикая синева необузданной силы амазонки. В следующее мгновение с пламенеющей ненавистью и гортанным рыком чистой ярости женщина подняла топор, кото- рый был у нее в руках, и со свистом запустила его в плечо Эвану.

Но он, пригнувшись, увернулся от удара и набросился на нее со всей силой; топор врезался в перила в верхней части лестницы и разрубил их. Они сцепились друг с другом, упали на пол, и, катаясь по полу, пере- вернули стол и лампу с телефоном. Она подобрала топор, но он перехватил ее запястье, предупредив следующий удар. Изогнувшись и рыча как живот- ное, она вцепилась в его руку с лопаткой и начала сдавливать ее. Закри- чав от дикой боли в руке, он выронил лопатку. Они катались туда и обрат- но, ударяясь о стену. Она плюнула ему в лицо и постаралась рывком высво- бодить свою руку, но он крепко держал ее, борясь за свою жизнь. Тогда она снова изогнулась и, выставив вперед ногу в шлепанце, лягнула и сбро- сила с себя Эвана. Пролетев половину гостиной, он упал, стукнувшись о стул, потом снова обрел устойчивость и подобрал лопатку как раз в тот момент, когда она прыгнула на него с топором, целясь ему в голову.

Откинув голову назад, он увидел отражение своего лица на лезвии топора и решил, что лезвие срезало волосы, нависавшие у него надо лбом. Он стиснул зубы, чувствуя внутри мучительную ярость и разгоравшееся с каждой секундой инстинктивное желание убить. Эван сделал выпад вверх своей лопаткой, но женщина оказалась быстрее; она снова ухватилась за его запястье и вывернула его руку в сторону. От пронзительной боли паль- цы непроизвольно разжались, и он снова выронил лопатку. Женщина-тварь нанесла ему удар тыльной стороной руки, который угодил в челюсть и почти сломал ему шею. Эван пошатнулся. Она ринулась вперед, вцепилась в его плечо острыми как когти ногтями и оторвала половину его рубашки, открыв грудь, покрытую неровными шрамами. Он упал навзничь. Голова гудела от удара. Тварь, которая была раньше Джанет Демарджон, наклонилась над ним, занося топор для смертельного удара. Посмотрев ей в лицо, он увидел в ее глазах жажду крови. Шрамы, крест-накрест пересекавшие его грудь, прив- лекли особое внимание твари, так же, как в ту ночь, в прихожей его дома. Наверное тогда эти шрамы напомнили таившемуся в ней существу о кровопро- литной битве, и поэтому она быстро ушла, подавив желание напасть на не- го. Тень от поднимавшегося топора упала на его лицо, а он чувствовал се- бя слишком слабым и разбитым, чтобы шевельнуться.

Но в этот критический момент инстинктивное умение убивать заста- вило его зубы ощериться в рычании и рывком правой руки схватить лопатку, лежавшую всего лишь нескольких футах. Когда топор достиг сверкающей точ- ки своего зенита и застыл в ней на долю секунды, Эван уперся каблуками в ковер и бросился на нее. Со всей силой, на какую были способны мышцы, он метнул садовую лопатку в нависший над ним силуэт. Желтая канареечная ткань остановила его руку.

Женщина откинула голову назад и завопила от боли и гнева. Кана- реечно-желтая ткань покраснела.

Она попыталась отшатнуться назад, чтобы все-таки нанести свой удар, но Эван опередил ее, ударив свободной рукой по лодыжкам, и она упала, все еще сжимая топор в белых восковых руках. Он сразу же отвел назад лопатку и, продолжая рычать, нанес новый удар. Она кричала, боро- лась, пыталась расцарапать ему лицо, но промахнулась; Эван навалился всем весом на свое импровизированное оружие и почувствовал, что оно вон- зилось в нее еще глубже. Тело под ним бешено билось, и топор просвистел мимо его левого плеча. Другой рукой она ухватилась за его щеку, оставив в коже глубокие царапины. Он отшатнулся и ударил ее еще раз, затем снова и снова.

Пока наконец не осознал, что она мертва.

Он отступил назад, упираясь в пол липкими от крови руками. Ло- патка по самую рукоятку погрузилась в ее тело, под которым собралась лу- жа крови. Эван отполз прочь, больной и потрясенный, в углу гостиной его вырвало. В течение долгого времени он лежал на спине, неспособный ше- вельнуться; тонкие красные ручейки струились по его щеке из трех глубо- ких царапин. Он понял, что женщина, должно быть, услышала, как заскрипе- ла дверь, и почувствовала что-то: запах его пота или страха. Снова взглянув на труп, он увидел, что ее глаза темны и безжизненны; лицо, усохшее и сморщенное, было похоже на череп и утратило свою ужасную силу. Но он все еще опасался повернуться к ней спиной. Он уставился на свои окровавленные руки, пальцы дрожали и подергивались. Шатаясь, он дотащил- ся до ванной комнаты и увидел в зеркальце аптечки лицо, которое потрясло его: глаза ввалились, на бледной коже чернели синяки - один на челюсти, другой - на правой щеке - и краснели окровавленные царапины. На обоих плечах и поперек груди виднелись кровавые рубцы. Рубашка была разорвана в клочья. Он вымыл лицо холодной водой, его снова едва не вырвало при этом, и потом осмотрел остальную часть дома Демарджонов.

Маленькие, уютные комнаты казались сошедшими прямо со страниц каталога мебели. В самой задней части дома он обнаружил обезглавленное тело Гарриса Демарджона, все еще сидящее в своем кресле на колесиках. В его комнате не было окон и мебели, только кровать с темно-коричневым покрывалом.

Эван быстро закрыл дверь.

В гостиной он сел на диван и понял, что с любопытством смотрит на труп женщины. Итак, они умирают вместе со своим телом. Но умирают ли? Он не мог быть в этом уверен. Но он твердо знал одну вещь: чтобы держать топор, необходима материально существующая рука, а рука этой женщины ни- когда не сможет подняться. Он встал с дивана, наклонился к телу и расс- тегнул халат.

Левая грудь отвисла, ее сосок расплющился и выглядел серым; на месте правой груди был коричневый звездообразный шрам, который указывал на жестокий ожог.

"Обряд Огня и Железа",- сказала эта женщина. "Сегодня ночью"; "Оливиадра становится беспокойной". Эван запахнул халат, потому что больше не хотел смотреть на этот шрам. Мертвые глаза женщины, полузакры- тые, уставились в потолок.

Теперь, сидя на полу в присутствии Смерти и закрыв свою голову руками, Эван ясно понял, что должен сделать, чтобы спасти свою жену и ребенка. 29. Эван в ожидании ночи

В доме Демарджонов, в кухне под раковиной, Эван нашел шесть пус- тых бутылок из-под кока-колы. Взяв две из них, он спустился в подвал и начал шарить в ящиках в поисках подходящих тряпок - не слишком грязных и достаточно тонких, чтобы запихнуть их в горлышки бутылок. Наполнив бу- тылки примерно на три четверти бензином, запихнул в них кончики тряпок, свернутых в качестве запалов для своих самодельных бомб.

Потом он вернулся наверх и повесил телефонную трубку на рычаг, опасаясь, что продолжительный сигнал "занято" привлечет к себе внимание.

Он собирался устроить диверсию, чтобы выиграть время и добраться до клиники Мабри и забрать Кэй. Подпалив дом Демарджонов, с этими двумя зажигательными бомбами он мог подобрать себе парочку других мишеней и устроить достаточную суматоху, чтобы прикрыть свои действия. Но остава- лась другая проблема: где Лори? В доме Драго? В "Солнечной школе"? Да. Вероятно, там, под внимательным взглядом той ужасной сущности, которая скрывалась в теле миссис Омариан. Выжидая время, которое перевалило за полдень, Эван внимательно наблюдал из гостиной за улицей. Чуть отодвинув в сторону оконные занавески, он разглядывал одним глазом Мак-Клейн-тер- рас. Сначала она казалась пустынной, но затем Эван увидел призрачные очертания фигуры, сидящей перед окном в доме, расположенном на другой стороне улицы по диагонали. Еще одну фигуру он разглядел в доме, находя- щемся рядом с тем, где был убит Китинг. Это были часовые, наблюдающие за улицей. Возможно, миссис Демарджон тоже отвели роль наблюдателя.- Прова- лись они все к дьяволу,- выдохнул он.

Наступали сумерки. Вечер потихоньку наползал на Вифаниин Грех. Эван наблюдал, как по Мак-Клейн-террас в сторону Круга проехало несколь- ко машин. В домах напротив не зажигались огни, но он знал, что они все здесь, наблюдают за ним и ждут. На полу валялась пластмассовая зажигал- ка, сброшенная с перевернутого столика во время схватки. Эван подобрал ее, уселся на диван и несколько раз зажег и потушил пламя. Огонь тускло отражался от глаз трупа, лежащего у его ног.

Наступила ночь.

Деревня Вифаниин Грех была безмолвной; но где-то в глубине дома все тикали, тикали, тикали часы. Эван вытер лицо тыльной стороной ладо- ни, моргая, когда капельки пота касались свежих царапин и порезов. Он был один, совсем один, и все события сегодняшней ночи зависели только от его интуиции, от его способностей тихо скользить от тени к тени, от его воли к жизни. Сегодня ночью он должен лицом к лицу встретиться с Рукой Зла, и больше он не убежит от нее. Его сердце билось в такт тиканью ча- сов.

Двадцать минут девятого зазвонил телефон. Эван напряженно уста- вился на него. Звонок повторился. Еще раз. Еще раз. И еще.

Пусть они знают. Да. Пусть знают, что я готов сражаться с ними.

Телефон продолжал звонить.

Эван встал, подошел к нему и с силой вырвал шнур из стены.

Теперь пора было уходить.

Он забрал зажигалку с собой в подвал, остатками бензина намочил журналы, газеты и изношенную одежду в коробках. Затем оттащил ящики под лестницу, разломал сломанный стул на куски и бросил их в блестящую от бензина кучу. Во второй канистре оставалось достаточно бензина, чтобы полить лестницу. После этого он щелкнул зажигалкой и поднес огонь к кра- ешку рваного платья; ткань задымилась, затлела, загорелась. Газеты и журналы быстро занялись пламенем, их страницы скручивались и чернели; щупальца дыма змейками поднимались вверх по направлению к лестнице, и синеватая змейка побежала по древесине. Эван выждал, пока куча ящиков полностью загорится. Огонь был слишком ярким и заставил его отступить на несколько шагов назад. Он наблюдал, как начинают чернеть ступеньки и пе- рила. Подвал наполнился сероватым и кислым запахом дыма. Эван положил зажигалку в задний карман, подобрал свои зажигательные бомбы и высколь- знул через дверь подвала на задний двор. Он перелез через забор, бережно держа на изгибе руки бутылки с плескавшейся жидкостью. Затем оглянулся назад, увидел через дверные панели подвала красный свет и бросился в темноту. Он бежал вдоль канавы, планируя обогнуть деревню по кругу и та- ким образом добраться до клиники. Над головой висел почти идеально круг- лый глаз луны, освещая его жарким безумным светом. Он продолжал бежать, низко пригибаясь к земле, озираясь по сторонам, в поисках самого малей- шего движения; справа от него темнели задние стены домов, а слева - лес.