обращена к Христу Грядущему, к силе и славе Абсолютного Человека. В
евангельском образе Христа эта творческая тайна не могла быть раскрыта, ибо
человек должен был пройти вместе с Христом через тайну искупления, через
Голгофскую жертву. Но в силах ли человек, обращенный целиком лишь к
искуплению и видящий Абсолютного Человека лишь в образе жертвенного
Искупителя, увидеть Абсолютного Человека в творческом образе Царя, сильного
и прославленного? Не сокрыт ли другой аспект Христа от того, кто все еще в
искуплении и кто не совершил подвига раскрытия своей творческой природы?
Христос Грядущий никогда не явится тем, которые сами в себе свободным
усилием не раскроют иного, творческого образа человека. Лишь подвиг
свободного творчества обратит человека к Христу Грядущему, подготовит к
видению иного образа Абсолютного Человека. И если для искупления нужно
великое послушание, то для творчества нужно великое дерзновение. Лишь
великим дерзновением можно узреть Христа Грядущего. В духе послушания навеки
будет виден лишь Христос Распятый, лишь аспект Искупителя. Нужна жертва
дерзновения, подвиг решимости оттолкнуться от всех безопасных берегов. Нужна
добродетель небезопасного положения, способность бесстрашно стать над
бездной. Третье творческое откровение в Духе не будет иметь священного
писания, не будет голосом свыше: оно совершается в человеке и человечестве,
это откровение антропологическое, раскрытие христологии человека.
Антропологического откровения Бог ждет от человека, и человек не может его
ждать от Бога. Третьего откровения нельзя ждать, его должен совершить сам
человек, живущий в Духе, совершить свободным творческим актом. В нем все
трансцендентное становится имманентным. Третье антропологическое откровение,
в котором раскрывается творческая тайна человека, есть последняя свобода
человека. Человек совершенно свободен в откровении своего творчества. В этой
страшной свободе - все богоподобное достоинство человека и жуткая его
ответственность. Добродетель небезопасного положения, добродетель
дерзновения - основные добродетели творческой эпохи. Лишь тот, кто
добродетелен этими добродетелями, лишь тот увидит Христа Грядущего, лишь к
тому придет Христос сильный и прославленный. Тот, кто трусливо отказывается
от страшного бремени последней свободы, тот не может быть обращен к Христу
Грядущему, тот не уготовляет Его второго пришествия. Лишь жертвенная
решимость стать в положение опасное и рискованное, плыть от старых и твердых
берегов к неведомому и не открытому еще материку, от которого не
протягиваются руки помощи, лишь страшная свобода делает человека достойным
увидеть Абсолютного Человека, в котором окончательно раскроется творческая
тайна человека. Христос Грядущий раскроет свою творческую тайну тем, которые
сами совершают подвиг творчества, которые уготовляют новую землю и новое
небо. Творчество человека в Духе, в высшей духовной жизни, так же уготовляет
второе пришествие Христа, как земля-Богоматерь уготовила первое Его
пришествие. Путь ко второму пришествию требует активной мужественности, а не
только пассивной женственности. Человек призван не ждать только и
предчувствовать, но действовать и творить. Человек должен перейти из
состояния религиозно-пассивного и рецептивного в состояние
религиозно-активное и творческое.
восстанавливающего падшую природу человека. Через искупление возвращается
человеку его творческая свобода. И должно наступить мировое время действия
этой творческой свободы. Сам человек должен сотворить то, для чего он был
искуплен, для чего и сотворен был. В самом человеке, в страшной и последней
его свободе должен совершиться мировой переход к религиозной эпохе
творчества. И новым лишь падением человека было бы ожидание и требование,
чтобы сам Бог за него совершил этот переход, чтобы творческое откровение
совершалось не по внутренней свободе человека, а по одной внешней помощи
Божьей. Желание и ожидание, чтобы самим Богом было сотворено то, что должно
быть сотворено человеком, - нечестиво и богопротивно. Такое пассивное
религиозное сознание есть потворство человеческой слабости и трусости. Ложно
и безбожно то ветхое сознание, по которому человек не смеет дерзать творить
до мирового окончания искупления, до конца этого мира. По этому ветхому
сознанию в здешнем мире удел человека лишь искупление греха, изживание
греха, творчество же будет возможно лишь на том свете, да и то еще
неизвестно, так как "тот свет" представляется статически, а не динамически.
Это сознание противно глубочайшей сущности христианства, которое делает Бога
имманентным человеческой природе и потому не допускает совершенно
трансцендентного разрыва здешнего мира и мира потустороннего87. Это рабье
самочувствие противится великой идее Творца о человеке, в нем сказывается
пассивная покорность необходимости, трусливое и слабосильное отречение от
свободы во имя спокойствия и безопасности. Это - религиозное мещанство
внутри христианства. Христос явился в мир раньше, чем до конца был исполнен
закон. И творчество начнется раньше, чем завершится искупление. До конца
времен не осуществится вполне закон и не завершится искупление, но
религиозная эпоха творчества будет существовать с неисключенным законом и
неотмененным искуплением. Мировой переход к религиозной эпохе творчества не
может быть изменой закону и искуплению. В откровении творчества лишь
окончательно будет осмыслено и осуществлено откровение закона и искупления,
ибо Христос, Логос мира, един и вечен. В свободном творчестве человека
раскрывается Его свобода, свобода Абсолютного Человека. Всечеловек низко
пал, и всечеловек поднимется на головокружительную высоту.
поставлен, такой вопрос не возникал даже в сознании. Это - вопрос нашей
эпохи, наш вопрос, вопрос конечный, к которому приводит кризис всей
культуры. Прежние эпохи знали лишь вопрос об оправдании наук и искусств или
создании новых форм общественности, но не знали религиозного вопроса о
творчестве, о раскрытии творческой тайны о человеке в новую мировую эпоху.
Религиозная проблема творчества - проблема о путях иного религиозного опыта,
о создании иного бытия. Творчество - не допускается и не оправдывается
религией, творчество - само религия. Творческий опыт - особый религиозный
опыт и путь, творческий экстаз - потрясение всего существа человека, выход в
иной мир. Творческий опыт так же религиозен, как и молитва, как и аскеза.
Творческий опыт - самобытен, у него свои бездонно глубокие корни, он не
производен. Христианство, в лучшем случае, оправдывало творчество, но
никогда не подымалось до того сознания, что не творчество должно
оправдывать, а творчеством должно оправдывать жизнь. Творчество - религия.
Творчество по религиозно-космическому своему смыслу равносильно и равноценно
искуплению. Творчество - последнее откровение Св. Троицы, антропологическое
ее откровение. Этого сознания до сих пор не было еще в мире, оно зарождается
в нашу эпоху. Но многое в мире уготовляло зарождение этого сознания.
Уготовляла его и бесконечная усталость от жалких и натянутых христианских,
евангельских оправданий творчества. Мы стоим перед неизбежностью оправдать
себя творчеством, а не оправдать свое творчество. В творческом акте должно
быть внутреннее самооправдание, и всякое внешнее его оправдание бессильно и
унизительно. Человек оправдывает себя перед Творцом не только искуплением,
но и творчеством. В тайне искупления открывается бесконечная любовь Творца к
человеку и изливается бесконечная благость Его. В тайне творчества
открывается бесконечная природа самого человека и осуществляется его высшее
назначение. Любовь - не только благодать, но и активность самого человека.
Сам Бог, отдавший на растерзание своего единородного Сына, искупает грех
человека, и ждет Он, что человек, приобщенный к мистерии искупления,
совершит свободный подвиг творчества, осуществит свое положительное
назначение. Человеческая природа - творческая, потому что она есть образ и
подобие Бога-Творца. Что образ и подобие Творца не может не быть творцом,
эта антропологическая истина не была еще с достаточной силой и полнотой
осознана в предшествующие религиозные эпохи. Религиозное сознание было
заполнено тайной искупления человеческой природы, но тайна самой искупаемой
человеческой природы была закрыта. К чему предназначена искупаемая и
искупленная человеческая природа? На этот вопрос нет ответа в пределах
религии искупления. Обычный христианский ответ, что цель человека - жизнь в
Боге, не может удовлетворить, он слишком общий и формальный. Те, которые так
отвечают, слишком поглощены путем к конечной цели. Успокоение в Боге обычно
мыслится как победа над злой и греховной человеческой природой, как угашение
этой природы, как поглощение человеческого божеским. Человек лишь
освобождает в себе место для Бога и возвращается в лоно Божье без прибыли.
Есть какой-то роковой уклон к монофизитству в православии, в религии
искупления. Человек, искупающий свой грех, как бы хочет, чтобы его
человеческая природа перестала существовать, чтобы существовала одна лишь
божественная природа. Но Христос - Богочеловек, Он искупает и
восстанавливает человеческую природу в ее богоподобии. Человеческая природа,
сознающая свою самость, свое самостоятельное и свободное бытие, должна вечно
существовать лишь как природа творческая, творящая. Человеческая природа
окончательно оправдывается перед Творцом не своим угашением, а творческим
своим выражением. Человек должен абсолютно быть. Человеческая природа,
искупленная и спасенная от зла, имеет положительное человеческое содержание
и положительную человеческую задачу. Таким содержанием и задачей может быть
лишь творчество. Творчество человека связано с оргийно-экстатической стихией
человека. Стихия эта находится в падшем греховном состоянии. Искуплением
очищается и просветляется она, но не угашается и не уничтожается. Очищенный,
просветленный творческий экстаз осуществляет назначение человека88. Покаяние
или очищение есть лишь один из моментов религиозного опыта, одно из действий
мистерии Христа. Нельзя задержаться на этом моменте, нужно перейти к
положительной духовной жизни. Христианская мистерия искупления на известной
ступени развития человечества объективируется, представляется внеположной,
трансцендентной человеку и его внутреннему духовному пути. Так обретается
Христос в объективно-предметном ряде и снимается с человека бремя
внутреннего пути Христа как пути Человека, как процесса антропологического.
То было материализацией христианства, его инволюцией. Ныне христианство
может стоять лишь под знаком эволюции, духовного восхождения. Мистерия
христианства переносится внутрь, Христос становится имманентен человеку,
человек на себя возлагает все бремя, всю безмерность свободы. Христос
перестает быть единственным в объективном ряде, среди других. Он -
Флинт Эрик
Панов Вадим
Березин Федор
Володихин Дмитрий
Херберт Фрэнк
Круз Андрей