read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



актах, т. е. не ведет за собою новой вины: но старая вина, насколько она не
получила возмездия, в них уже есть. Это возмездие они и получают в своем
страдании. Проступок, совершенный отцом, может быть настолько тяжел, что и
не может быть возмещен на нем, ни даже посредством его смерти: он растлил,
положим, ребенка, развратил существо чистое, которое к нему доверчиво
приблизилось. Может ли за это преступление ответить он существом своим?
Нет, и преступление его остается скрытым, ненаказанным. Но вот проходят
поколения, и возмездие является -- в страдании, которое, по-видимому,
непонятно и нарушает законы правды. В действительности же оно восполняет
ее. Одно очень глубокое явление в духовной жизни человека получает здесь
свое объяснение: это -- очищающее значение всякого страдания. Мы несем в
себе массу преступности и с нею -- страшную виновность, которая еще ничем
не искуплена; и, хотя мы ее не знаем в себе, не ощущаем отчетливо, она
тяготит нас глубоко, наполняет душу нашу необъяснимым мраком. И всякий раз,
когда мы испытываем какое-нибудь страдание, искупляется часть нашей
виновности, нечто преступное выходит из нас, и мы ощущаем свет и радость,
становимся более высокими и чистыми. Всякую горесть должен человек
благословлять, потому что в ней посещает его Бог. Напротив, чья жизнь
проходит легко, те должны тревожиться воздаянием, которое для них отложено.
Возможность такого объяснения не приходила на мысль Достоевскому, и он
думал, что страдания детей есть нечто абсолютное, приведшее вновь в мир без
всякой предшествующей вины; отсюда понятен его вопрос: кто может простить
виновника этого страдания? С этим затруднением связан вопрос об искуплении,
втором и центральном мистическом акте, с которым соединены судьбы человека.
По имени Искупителя самая религия, наша называется "христианством"; оно и
вовлекается в обсуждение здесь в дальнейшей диалектике. Оспаривается
искупление, как ранее оспаривалось грехопадение и вечный суд. Эта вторая
часть его диалектики, которую, в противоположность первой, библейской,
можно назвать по ее предмету евангельскою, и заключена в несколько
причудливую форму "Легенды об Инквизиторе". С критикою акта искупления у
Достоевского соединилось изложение скрытой идеи католицизма [Едва ли не
первый очерк этой идеи находится в "Идиоте" (1868 г.), стр. 537 -- 538
(изд. 1882 г.), и очень часто к ней возвращается Достоевский в "Дневнике
писателя" (напр., за 1877 г., май -- июнь, гл. III). См. Приложения.].
Именно, идея эта, раскрывая свое содержание, в нем высказывает свой суд над
жизнью и учением Христа и одновременно обосновывает необходимость своего
появления на земле. Анализируя природу человека и сопоставляя ее с учением
Христа, престарелый инквизитор, раскрывающий идею своей Церкви, находит
несоответствие между первою и вторым. Дары, принесенные Христом на землю,
слишком высоки и не могут быть вмещены человеком; а поэтому человек и не в
силах принять их, т. е. как уразуметь слово Христа, так и привести в
исполнение Его заветы. От этого несоответствия требований и способностей,
идеала и действительности, человек должен оставаться вечно несчастным:
только немногие, сильные духом, могли и могут спасаться, следуя Христу и
понимая тайну искупления. Таким образом, Христос, отнесшись к человеку с
столь высоким уважением, поступил "как бы вовсе не любя его". Он не
рассчитал его природы и совершил нечто великое и святое, но вместе
невозможное, неосуществимое. Католицизм и есть поправка к Его делу, есть
понижение небесного учения до земного понимания, приспособление божеского к
человеческому. Но, совершив это, он скрыл тайну изменения в себе; народы
же, следуя ему, думают, что следуют Христу. Выносить эту тайну обмана, одна
сторона которого обращена к Богу, другая к человечеству, стоит глубокого
страдания; и его приняли на себя немногие, руководящие Западною Церковью,
ради избавления от страдания всего остального человечества и ради устроения
земных его судеб. Таким образом, и здесь любовь к человеку есть движущее
начало всей диалектики, а ее орудием является анализ его природы. Общий же
смысл всего этого заключается в том, что самого акта искупления не было:
была лишь ошибка; и религии как хранительницы религиозных тайн -- нет, а
есть лишь иллюзия, которою необходимо человеку быть обманутым, чтобы хоть
как-нибудь устроиться на земле. И как окончательный вывод из этой
диалектики -- отсутствие в действительности религии и абсолютная
невозможность ее за отсутствием внешнего для нее основания: мистических
актов грехопадения, искупления и вечного суда. Переходим теперь к
детальному обозрению этой мысли, которой только тему мы изложили. На
восклицание Алеши: "Это бунт" -- Иван отвечает проникновенно: "-- Бунт? Я
бы не хотел от тебя такого слова. Можно ли жить бунтом, а я хочу жить.
Скажи мне сам прямо, я зову тебя, -- отвечай: представь, что это ты сам
возводишь ["Пушкинской речи" ("Дневник писателя", 1880) Достоевский,
разбирая характер Татьяны и отказ ее, ради удовлетворения своего чувства
любви, оскорбить старика мужа, спрашивает и уже от себя лично: "Разве может
человек основать свое счастье на несчастье другого? Счастье... в высшей
гармонии духа. Чем успокоить его, если позади стоит несчастный,
безжалостный, бесчеловечный поступок... Позвольте, представьте, что вы сами
возводите здание судьбы человеческой с целью в финале осчастливить людей,
дать им наконец мир и покой. И вот, представьте себе тоже, что для этого
необходимо и неминуемо надо замучить всего только лишь одно человеческое
существо... Согласитесь ли вы быть архитектором такого здания на этом
условии?" (т. XII, стр. 424). Из этого сопоставления очевидно, что все, что
говорит Иван Карамазов, -- говорит сам Достоевский.] здание судьбы
человеческой с целью в финале осчастливить людей, дать им наконец мир и
покой: но для этого необходимо и неминуемо предстояло бы замучить всего
лишь только крохотное созданьице, вот того самого ребеночка, бившего себя
кулачком в грудь, и на неотмщенных слезках его основать это здание,
согласился ли бы ты быть архитектором на этих условиях, скажи и не лги! --
Нет, не согласился бы, -- тихо проговорил Алеша. -- И можешь ли ты
допустить идею, что люди, для которых ты строишь, согласились бы сами
принять свое счастие на неоправданной крови маленького замученного, а
приняв -- остаться навеки счастливыми?" Вот к какой великой и благородной
черте человеческой совести, которая одна возносит ее обладателя над
безжалостною природой к милосердному Богу, сведен вопрос о восстании против
самого Бога. Нельзя колебаться в ответе: если человечество скажет: "Да,
могу принять", то оно тотчас же и перестанет быть человечеством, "образом и
подобием Божием", и обратится в собрание зверей; ответ же отрицательный
утверждает и оправдывает отказ от вечной гармонии, -- и тем все обращает в
хаос... Алеша в смятении; он отвергает возможность принять мировую гармонию
на этом условии и вдруг проговорил, засверкав глазами: "Брат, ты сказал
сейчас: есть ли во всем мире Существо, которое могло бы и имело право
простить? Но Существо это есть, и Оно может все простить, всех и вся и за
все, потому что Само отдало неповинную кровь свою за всех и за все. Ты
забыл о Нем, а на Нем-то и созиждется здание, и это Ему воскликнут: Прав
ты. Господи, ибо открылись пути Твои". -- А, это Единый безгрешный и Его
кровь, -- говорит Иван и, вместо ответа, предлагает брату рассказать одну
легенду, которая вырисовалась в его уме при размышлении обо всех этих
вопросах. Алеша приготовлялся слушать, и Иван начинает.


12

XI
Сцена переносится в далекую страну, на крайний запад, века раздвигаются, и
открывается XVI столетие, эпоха смешения и борьбы различных элементов
европейской цивилизации: первых путешествий в новооткрытую Америку и
религиозных войн, Лютера и Лойолы, шумливых гуманистов и первых генералов
ордена иезуитов. Шум и смятение этой борьбы происходят, однако, в центре
материка; там же, за Пиренеями, в Испании, только видят далекую борьбу,
крепче замыкаются в себе и остаются неподвижны. Еще дальше, в темной глуби
времен, виднеется бедная обожженная солнцем страна, где совершилась великая
тайна искупления, была пролита на землю кровь за грехи этой земли, для
спасения страждущего человечества. Пятнадцать веков уже прошло, как тайна
совершилась; погибла чудовищная империя, и на ее остове возник мир иных и
свежих народов и государств, которые просветились новою верою, укрепились
искупляющею кровью своего Бога и Спасителя. С неугасимою жаждою и надеждою
они ждут Его, ждут исполнения обетования, которое оставил Его ученик: "Се,
гряду скоро" [Апокалипсис, XXII, 12: "Се гряду скоро, и возмездие Мое со
мною, чтобы воздать каждому по делам его".] -- и о времени которого Он сам
изрек на земле: "О дне же сем и часе не знает даже и Сын, но токмо Отец мой
небесный". Даже с большею еще верою ждут Его, ибо "пятнадцать веков уже
минуло с тех пор, как прекратились залоги с небес человеку":
Верь тому, что сердце скажет,
Нет залогов от небес... --
и только безграничное упование в святыню слова поддерживает человека. "Но
дьявол не дремлет, и в человечестве началось уже сомнение. Как раз явилась
тогда на севере, в Германии, страшная новая ересь. Огромная звезда,
подобная светильнику ["Т. е. церкви", -- замечает Достоевский. Образ
звезды, падающей с неба, взят из Апокалипсиса, VIII, 10 -- 11, как и
некоторые дальнейшие сравнения, которыми изображается судьба христианской
Церкви на земле. В настоящем месте высказывается взгляд на реформацию как
на подобие Церкви, которое увлекает людей своим кажущимся сходством с нею и
через это отвлекает их от Церкви истинной: "источники вод" -- здесь
"чистота веры", заражаемой "подобием" Церкви.], пала на источники вод, и
стали они горьки". Но тем пламеннее верят оставшиеся верными. Слезы
человечества восходят к Нему; по-прежнему ждут Его, любят Его, надеются на
Него, жаждут пострадать и умереть за Него, как и прежде. И "вот столько
веков молило человечество с верой и пламенем: бо, Господи, явися нам!
столько веков взывало к Нему, что Он, в неизмеримом сострадании своем,
возжелал снизойти к молящим". Сцена сдвигается, и рассказ
сосредоточивается. Открывается Севилья, на знойные улицы которой спускается
тихий вечер. Толпы народа расходятся туда и сюда; вдруг появляется Он, --
"тихо, незаметно, в том самом образе человеческом, в котором ходил 33 года
между людьми пятнадцать веков назад". По виду, по внешности Он ничем не



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 [ 18 ] 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.