связан для нас с мечтой о чем-то неизведанном, с порывом в какой-то простор
и даже с некоторым благородством манер и поступков.
деньгам, и для них, конечно, вульгарная Буба Флауэр была идеалом и
принцессой.
шиворот и легко потащила по бетону к пальмам.
неразбавленного виски.
человека, кумира слаборазвитых стран. Кресло сеньору Сиракузерсу! Виски
нашей принцессе! - Он положил руку на колено Сиракузерсу, отчего колено
задрожало. - Милый Адольфус Селестина, ты не пленник, ты наш гость дорогой.
Чего хочешь?
из его подручных ребром ладони огрел Сиракузерса по загривку.
все мерзавцы без исключения вздрогнули.
боялись. Терзали, но любили. Сами хотели стать денежными мешками.
Латтифудо, - мы тут малость одичали в джунглях, вас дожидаясь. Вот и
Эль-Гриди, добрейший ведь малый, но малость одичал. Говоришь ему: дай
таблетку, а он сразу по шее! Сами посудите, откуда у нас здесь таблетки
"ксеркс", откуда манеры? Милейший Адольфини, ведь нам от вас очень мало
надо. Вы нам только скажите, дружище, в каком из номеров вашего багажа лежит
сундучок, и все ваши остальные вещицы будут в сохранности. Ну-с,
Селестиночка, в каком?
хотят на пляже Копакабана. Честно говоря, он уже забыл, что он в руках
"ганга", и полагал себя в Рио-де-Жанейро.
Понимает, что игра проиграна, и не темнит!
его крокодильему боку свои мозолистые уши.
что-то стучит! Ура! Виктория! Победа! Эй, Фуллос, тащи отмычку!
Лестер Тиу-Чан? Остался в самолете?
Подозреваю, что струсил.
все на острове услышали низкий свистящий звук.
вскочили, расхватали оружие и бросились к самолету. Поздно! Люки "ЯКа" были
задраены. Самолет медленно разворачивался среди пальм и кустов, которыми
поросла бетонная полоса за годы консервации. Автоматные очереди уже не могли
ему помешать. Он выбрал удобное место, прицелился, стартовал и буквально
через три минуты растаял в густой океанской синеве.
пассажиров был летчик. Там был один, он спал, закрывшись газетой, наверное,
летчик. Мне все время хотелось в него выстрелить, но вот не выстрелила,
дура. Ничего, далеко не улетят. У них пустые баки.
пистолетом в грудь командира экипажа, привязанного к пальме, так же как и
остальные летчики и обе стюардессы.
глаза, не в силах уже смотреть на рожи воздушных пиратов.
несколько минут оскорблять свои глаза зрелищем недостойных людей? Лучше уж
вспомнить что-нибудь яркое, прекрасное, а этого яркого, прекрасного было
довольно много в жизни летчика-зурбаганца.
про наше логово!
Она показала стволом автомата, что она сделала с рацией.
мясной индустрии.
три пары протертых от старости боксерских перчаток, картонная коробка с
пакетами вермишелевого супа, дурная копия знаменитой на весь мир картины
"Над вечным покоем", горностаевая мантия двадцать седьмого по счету герцога
Рухтенштейн, чучело опоссума, несколько рулонов пипифакса с видами
Юго-Западных Альп, шина грузового автомобиля "даймонд", макет книги с
надписью "Любите книгу - источник знаний", полный комплект рыцарских
доспехов, три конских хвоста, круглая и закрытая со всех сторон емкость,
внутри которой плавали целлулоидный лебедь, три пластмассовые рыбки, цветы и
девочка-крошка; были здесь также турецкие туфли, кальян, примус, кремневое
ружье, мешочек сухофруктов и макет Останкинской телебашни. Не было здесь
только сундучка, в котором что-то стучит.
Сиракузерсу. - Ты над нами подшучивать решил? Учти, на этом острове нет
ничего, но на нем есть очень хороший музеи. Музей орудий пытки, папаша!
к пальме. Это ему неожиданно понравилось, он хихикал, смущенно крутил шеей,
жмурился от удовольствия. Потом он вдруг увидел разбросанные вокруг вещи из
своего третьего номера и разрыдался.
странная вещь, господа! Например, эта шина для вас ничего не значит, а для
меня это целая веха - память о первом представлении оперы "Флория Тоска" в
театре маэстро Кальяо, где я сидел в генеральской ложе вместе с Лючией фон
Адью, которая тогда являлась...
глоток, и несколько новеньких, похожих на зубоврачебные инструменты, орудий
пытки приблизилось к телу мясного короля.
Сиракузерс. - Везде что-то стучит, господа, везде стучит память, о-о-о,
помню, помню... опять Чикаго... Уберите, уберите, господа, щекотка щекотке
рознь, есть же пределы! Память, господа... золотые двадцатые годы... старый
дружище Аль-Капонэ... дубль-хуч... пуленепробиваемые автомобили...
чарльстон...
взялись потрошить их ножами, ножницами, бритвами, когтями, зубами... Все
более и более удивительные вещи вываливались на бетон...
следили два серых внимательных глаза. Что ж, вас, видно, не проведешь,
дорогой читатель: вы, наверное, давно уже догадались, что из э 7 за всем
происходящим внимательно следил наш главный герой, неустрашимый Гена
Стратофонтов. Он давно бы уже предстал перед бандитами, ибо в его голове
давно уже созрел блестящий план, но присутствие господина Латтифудо
подрезало этот план на корню. А вдруг чудовище разложилось еще не до такой
степени, чтобы не вспомнить мальчика, которого в недалеком прошлом на
острове Карбункул он приказывал расстрелять? Вдруг он вспомнит?
членов экипажа и понимал, что самолет подняли в воздух два его любимых
ветерана авиации - бабушка и Юрий Игнатьевич. Сейчас ему предстояло решение:
"реликтов памяти", а потом улизнуть в джунгли и оттуда уже предпринять
партизанские действия;
освободить пилотов зурбаганского аэро и атаковать преступников;
сундучка, в котором что-то стучит, вообще нет среди багажа Адольфуса
Селестины Сиракузерса. Бандиты выпотрошили уже все кофры, за исключением
того, в котором прятался сам Гена. а здесь - мальчик готов был поклясться -
ничего не стучало, кроме его собственного сердца. В седьмом кофре буйвола
мясной индустрии таились, вероятно, реликты самой глубокой памяти богача,
ибо все вокруг было мягкое, трухлявое и не очень приятно пахнущее. Открытие
это, надо сказать, обескуражило и Геннадия: ведь именно ради "сундучка",
ради этого исторического достояния эмпирейского народа мальчик и затаился в
багаже миллионера.
пилами приближались к последнему кофру. Итак, значит, единственное, что
осталось - это вариант "б"... с жутким воем и клекотом...
раздался низкий звук, похожий на сирену катера береговой охраны. Бандиты
встрепенулись, Латтифудо, дико ругаясь, бросился разыскивать свои шорты и
рубашку. Он страшно волновался, а верный Эль-Гриди прыскал в его волнующийся
рот освежающей жидкостью "Одороно".
авантюристов. Он суетливо застегивал пуговицы своего костюма и всякий раз
вздрагивал, когда из-за пальмовой рощи доносились новые гудки. - Сюрприз, -
бормотал он, - вот так сюрприз, прибыли раньше времени... ой, беда... шкуру
снимут... Шкуру сниму! - рявкнул он вдруг на Бубу. - Ищите сундучок! Шкуру
снимите с Сиракузерса! Ищите! ' Он вытащил из кустов мопед с маленькими
колесами, прыгнул в седло, заработал ногами и замелькал среди пальм с
Лукьяненко Сергей
Буджолд Лоис
Прозоров Александр
Андреев Николай
Пехов Алексей
Эриксон Стивен