АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
остальное.
-- Смысла нету, -- резонно отвечал Борис. -- Купим, потерпи. Вообще
советую сразу настоящую спортивную машину брать.
-- Она же дорогая!
-- Зато вещь!
-- Может, все же купить пока колесо?
Незадолго до отъезда Усов получил от бабушки письмо:
"Внучек! Получила твои деньги и добавила своих. Купила тебе к приезду
подарок -- пальчики оближешь, давно ты о нем мечтал. Пришлось, правда,
поизрасходоваться. Очень я без тебя соскучилась. Мама пишет, что тоже рада,
что ты человек. Приезжай скорей!"
У Генки сладко засосало под ложечкой. Вот это бабка! Значит, велосипед
уже дома. Навряд ли спортивный, но все равно здорово. Генка рассказал все
Борису.
-- Не надо покупать велосипеда? Прекрасно! Сложимся и купим магнитофон.
Магнитофон -- это вещь!
Борис достал из своего чемодана деньги. Генка -- из своего. Добавили
ребята, кто сколько мог. Побежали в магазин и перед самым закрытием купили
магнитофон, который был дешевле всех.
Полночи не спали. Магнитофон поставили на окно. По очереди говорили в
микрофон речи, пели, потом слушали, потом опять говорили и пели. Крутили до
тех пор, пока не накричала на них сторожиха. Завтра день рабочий и всем рано
вставать, а они тут гуляют, бессовестные, и она все доложит коменданту.
Утром Борис взял магнитофон на стройку, включил его в квартире, которую
штукатурил. Однако мастер, когда пришел, звукового оформления не одобрил.
-- Этак все плясать начнут, а у нас план. Выключай! Скоро практике
конец -- тогда и крутите на здоровье хоть цельные сутки.
О приезде домой Борис с Генкой дали телеграмму. Бабушка встретила их на
вокзале.
-- Ну, как тут мой подарок? -- перво-наперво спросил Генка.
-- Все в порядке, ждет тебя.
Чемодан свой Генка тащил почти бегом. На вопросы не отвечал. Скорей
домой -- и сразу на двор кататься.
Дома бабушка торжественно открыла перед Генкой шкаф и отошла на два
шага в сторону, чтобы издали посмотреть, какое впечатление покупка
произведет на Генку.
-- А велосипед? -- спросил Генка.
-- Велосипед? Я тебе костюм купила, настоящий, мужской: брюки и пиджак.
Темно-серый, в клеточку.
-- В клеточку...-- рассеянно повторил Усов.
Он не заплакал только потому, что приходилось быть мужчиной.
Поздно вечером заехал Борис.
-- Катаешься?
-- Катаюсь...
-- Не спортивный?
-- Нет, не спортивный. А как музыка?
-- Музыка -- это вещь!
На Борьку нельзя было сердиться, он ведь не виноват. Правда, магнитофон
он себе забрал, но сказал, что потом завезет и он у них будет по очереди.
-- Пойдем! -- сказал Борис. -- Я прокачусь!
Тут только до него дошло. Борька помолчал, а потом сказал:
-- Не расстраивайся! Все равно у тебя нога, небось, еще болит, кататься
нельзя.
-- Ходить нельзя, а кататься можно, -- возразил Генка.
-- Ладно! Я магнитофон совсем себе заберу, а тебе велосипед куплю,
идет? Дай только денег поднаберу. Я ведь с первого сентября работать иду на
стройку. Там платят -- будь здоров!
Генка был человеком гордым, ни о чем Борису не напомнил. Во дворе еще
больше завидовал тем, кто катался на велосипеде. Но если предлагали
прокатиться, по-прежнему гордо отказывался.
-- Где ж твой велосипед? -- спросил раз Мишка Гаврилов, резко
затормозив возле Усова. -- Говорил, покупаешь...
-- Сказано: будет! И не подростковый, а взрослый. Мне ведь не к спеху.
Лето кончилось, зачастили дожди, похолодало. По торжественным случаям
Усов надевал новый костюм. Стеснялся, правда: боялся, засмеют.
Вечером после работы заехал Борька.
-- Завтра зарплата. Встретимся в городе прямо у магазина спорттоваров.
Встретились, вошли -- велосипедов полно! Перебрали, наверное, с десяток
и, когда продавец пригрозил, что выгонит их, остановились на одном --
голубом, действительно спортивном и, конечно, взрослом. С тонкими колесами и
пряжками на педалях. А никелировка, а фара... Эх, да что говорить!
Борис пошел платить в кассу, а Генка крепко держал велосипед за руль и
уже не отпускал.
У магазина они расстались. Борис вскочил в автобус, а Генка пошел
пешком через полгорода домой. Можно бы, конечно, сразу на велосипеде ехать,
но надо его натереть до блеска, шины накачать. Нет уж, лучше все сделать
дома и торжественно выехать во двор.
Дул сильный ветер, подморозило, и Усов застыл так, что пальцев не
чувствовал. Дома он первым делом подкачал колеса, протер тряпкой никель и
даже, держась рукой за стену, сел на велосипед. Как назло, во дворе никого.
Ноги в педали не влезали. Генка был в ботинках, а на таком велосипеде
нужно кататься в спортивных тапочках. Усов обулся в кеды, потом надел пальто
и шапку-ушанку.
В пальто садиться на велосипед было неудобно, полы путались. Тогда
Генка снял пальто, а заодно и шапку, чтобы не болтались уши, и повел
велосипед на улицу. Жалкий вид будет у Мишки на его подростковом.
Во дворе пусто и темно. Мальчишка, закутанный в шубку, нос до глаз
шарфом прикрыт, гулял со старушкой.
Усов сел на велосипед и чуть не свалился, потому что велосипед не хотел
ехать. Все же Генка проехал полкруга по двору и только тут заметил: снег
идет. Так повалил, что ничего не видно. И скользко...
Генка решил не сдаваться. Стараясь не обращать внимания на ветер и на
снег, который слепил глаза, он ездил и ездил круг за кругом по двору. За ним
оставались ниточки следов, и их тут же заносила метель.
Он гонял до тех пор, пока не почувствовал, что уши отмерзли и вот-вот
отвалятся. Он не хотел их потерять, отпустил руль, руль накренился, и Усов
оказался в ледяной луже под велосипедом.
Больше он не катался. Притащил велосипед домой, хотел уроки делать, да
так был взволнован, что не мог. Сидел перед велосипедом на полу, крутил
рукой мокрый вихор и улыбался.
Скоро бабушка пришла.
-- Что-то у тебя лицо горит. Нет ли температуры?
Она насильно затолкала ему термометр.
Генка заболел. Голова прямо-таки раскалывалась. Он лежал в постели,
полоскал горло; бабка закапывала ему в нос капли, от которых становилось
горько во рту. Рядом с кроватью стоял велосипед. Он блестел в сумерках
никелированной фарой. Генка изредка открывал тяжелые веки, дотягивался рукой
и трогал руль.
-- Подумаешь! -- говорила бабушка. -- Постоит зиму, на будущий год
накатаешься еще.
Генка не отвечал. Он только удивлялся: как это взрослые люди не
понимают самых примитивных вещей?
¶ТАИНСТВЕННЫЕ ПИСЬМА§
Светы дома не было.
Мать сидела в кухне на табуретке и терпеливо ждала, пока отец поел и
закурил. А когда он собрался уйти в комнату смотреть телевизор, она сказала:
-- Погоди... Хотела с тобой посоветоваться.
-- После. Сейчас начинается хоккей.
-- Хоккей подождет, -- строго сказала мать. -- Знаешь, Светке стали
приходить письма...
-- Ну и что?
-- Как что! Ей кто-то пишет!
-- Кто же?
-- Если б я знала! Верчу-верчу письма в руках, обратного адреса нет.
Внизу что-то нарисовано, какой-то условный значок вроде летящей птички.
Может, почитать?
-- Хм...
-- Нет-нет! Но я ей уже раз сказала: "Дочка, я твоя мать, и ты должна
мне довериться. Вдруг тебе понадобится совет?" Знаешь, что она ответила?
"Мамочка, когда понадобится, я сама спрошу!"
-- И правильно!
-- Считаешь, я зря беспокоюсь? А вдруг это не те письма...
-- Чепуха!
Отец воткнул сигарету в пепельницу, ушел в комнату и включил телевизор.
Письма Светке приходили каждый день, но не это больше всего беспокоило
мать. Света изменилась. Она подолгу сидела перед зеркалом и разглядывала
себя. Плакала ни с того ни с сего. Во двор играть не ходила -- часами лежала
на диване с книгой. Раньше она готова была бежать по первому свистку Усова к
нему. А сейчас, встречаясь во дворе, даже не удостаивала Генку взглядом. Как
будто это не Генка, а пустое место. Только иногда презрительно хмыкала.
Уроки делала наспех, кое-как. Светкина мать привыкла присматривать заодно и
за Генкой. А теперь неизвестно было, делает Усов уроки или нет. Только когда
его вызывали, выяснялось -- Светка говорила, -- что уроков он не готовил.
Но, может быть, готовил, когда не вызывали?
-- Помирись с Генкой, -- твердила мать дочери.
-- Не хочу! -- отвечала Света.
Вот теперь еще письма. Дочь упрямо не желала говорить, кто их пишет.
Матери очень хотелось взглянуть на письма. Взглянуть хотя бы одним
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 [ 18 ] 19 20 21
|
|