репродукция "La Berceuse"1 Ван-Гога, и Виктор походя приветствовал ее кивком
иронического узнавания. Комнату для гостей заполнил шум дождя, лившего по
душистым ветвям в черноте, обрамленной раскрытым окном. На столе лежала
завернутая книга и десятидолларовая бумажка. Виктор просиял и поклонился
хмуроватому, но доброму хозяину. "Разверни-ка", -- сказал Пнин.
русые волосы лоснистыми прядями упали на правый висок, полосатый галстук
повис, выбившись из-под серой куртки, раздвинулись нескладные затянутые
серой фланелью колени, -- и живо открыл книгу. Он собирался ее похвалить,
во-первых, потому что это подарок и, во-вторых, он думал, что книга
переведена с родного языка Пнина. Он помнил, что в Психометрическом
институте работал доктор Яков Лондон, уроженец России. На беду, Виктору
подвернулся абзац о Заринске, дочери вождя юконских индейцев, и он с легким
сердцем принял ее за русскую барышню. "В больших черных глазах ее,
устремленных на сородичей, были и страх и вызов. Все ее существо напряглось,
как натянутая тетива, она даже дышать забывала..."1
летом я читал "Преступление и..." -- Молодой зевок растянул стойко
улыбавшийся рот. С приязнью, с одобрением, с болью сердечной смотрел Пнин на
Лизу, раззевавшуюся после долгого, счастливого вечера у Арбениных или
Полянских, -- в Париже, пятнадцать, двадцать, двадцать пять лет назад.
увлекательная книга, но ты сможешь читать и читать ее завтра. Желаю тебе
спокойной ночи. Ванная напротив, через площадку.
9
струйкой сочившийся по оврагу за садом, этой ночью обратился в шумный поток,
который кувыркался, истово пресмыкаясь перед силой тяжести, и нес по буковым
и еловым проходам прошлогодние листья, какие-то безлистые ветки и новенький,
ненужный ему футбольный мяч, недавно скатившийся вдоль пологой лужайки после
того, как Пнин казнил его на старинный манер -- выбрасываньем из окна. Пнин
заснул, наконец, несмотря на ощущение неудобства в спине, и в одном из тех
сновидений, что по-прежнему преследуют русских изгнанников, хоть со времени
их бегства от большевиков прошла уже треть столетия, увидел себя в
несуразном плаще, несущимся прочь из химерического дворца по огромным
чернильным лужам, под затянутой облаками луной, а после шагающим вдоль
пустынной полоски берега со своим покойным другом Ильей Исидоровичем
Полянским, ожидая стука моторной лодки, в которой явится за ними из
безнадежного моря их загадочный спаситель. Братья Шеппарды не спали в
смежных кроватях, на матрацах "Прекрасный Отдых", -- младший слушал дождь,
идущий во тьме, и раздумывал, не продать ли им все же этот дом с его гулкой
кровлей и волглым садом; старший лежал, думая о тишине, о влажном зеленом
кладбище, о старой ферме, о тополе, в который много лет назад ударила молния
и убила Джона Хеда, смутного дальнего родича. Виктор на сей раз заснул
мгновенно, едва засунув голову под подушку, -- недавно изобретенный способ,
о котором д-р Эрик Винд (сидящий сейчас на скамье у фонтана в Кито, Эквадор)
никогда не узнает. Около половины второго Шеппарды захрапели, глухой
погромыхивал после каждого вздоха и вообще звучал куда солиднее брата,
высвистывавшего сдержанно и печально. На песчаном берегу, по которому
продолжал расхаживать Пнин (его встревоженный друг пошел домой, за картой),
появились и пошли на него чередой отпечатки чьих-то ступней, и он проснулся,
хватая ртом воздух. Ныла спина. Пятый час уже. Дождь перестал.
поудобней. Старый Билл Шеппард протащился вниз, в уборную, сокрушая за собою
дом, потом поплелся назад.
разыгранного на пустынной улице, -- там рассветный ветер наморщил большую,
светозарную лужу, превратив отраженные в ней телефонные провода в
неразборчивые строки черных зигзагов.
* Глава пятая *
1
"дозорной башни", как она называлась прежде, -- стоящей на восьмисотфутовом
лесистом холме, именуемом Маунт-Эттрик, в одном из прекраснейших среди
прекрасных штатов Новой Англии, предприимчивый летний турист (Миранда или
Мэри, Том или Джим, -- их карандашные имена почти сплошь покрывали перила)
мог любоваться морем зелени, состоящим из кленов, буков, пахучего тополя и
сосны. Милях примерно в пяти к западу стройная белая колокольня метила
место, на котором укоренился городишко Онкведо, некогда славный своими
источниками. В трех милях к северу, на приречной прочисти у подножия
муравчатого пригорка различались фронтоны нарядного дома (называемого розно:
"Куково", "Дом Кука", "Замок Кука" или "Сосны" -- его исконное имя). Вдоль
южного отрога Маунт-Эттрик, просквозив Онкведо, уходила к востоку автострада
штата. Многочисленные проселки и пешеходные тропы пересекали лесистую
равнину, изображавшую треугольник, ограниченный довольно извилистой
гипотенузой мощеного проселка, уклонявшегося из Онкведо на северо-восток --
к "Соснам",-- длинным катетом упомянутой автострады и коротким -- реки,
стянутой стальным мостом вблизи Маунт-Эттрик и деревянным у "Куково".
то пошло, Вольфганг фон Гете, коего имя вырезал вдоль балюстрады некий
старомодный шутник, могли бы увидеть автомобиль, перед самым мостом
свернувший с автострады и теперь бестолково тыкавшийся туда-сюда в лабиринте
сомнительных дорог. Он продвигался опасливо и нетвердо и всякий раз что
новая мысль посещала его осаживал, подымая за собою пыль, словно пес,
кидающий задними лапами землю. Особе менее благодушной, нежели наш
воображаемый зритель, могло бы, пожалуй, представиться, что за рулем этого
бледно-голубого, яйцевидного, двудверного "Седана", в неопределенных летах и
посредственном состоянии, сидит слабоумный. На самом же деле им правил
профессор вайнделлского университета Тимофей Пнин.
года, но "истинное понимание", как он выражался, осенило его лишь месяца
через два, он тогда слег с разболевшейся спиной и не имел иных занятий, как
изучение (упоительное) сорокастраничного "Руководства для водителей",
изданного губернатором штата совместно с еще одним знатоком, а также статьи
"Автомобиль" в Encyclopedia Americana, снабженной изображениями Трансмиссий,
Карбюраторов, Тормозных Колодок и участника "Глидденского турне"
(американской кругосветки 1905 года), засевшего в проселочной грязи средь
наводящего уныние пейзажа. Тогда и только тогда, томясь на ложе страданий,
вертя ступнями и переключая воображаемые передачи, он одолел, наконец,
двойственность своих первоначальных смутных представлений. Во время
настоящих уроков с грубияном инструктором, который мешал развитию его стиля
вождения, лез с ненужными указаниями, что-то выкрикивая на техническом
жаргоне, норовил на повороте вырвать у Пнина руль и постоянно досаждал
спокойному, интеллигентному ученику вульгарной хулой, Пнин оказался
совершенно неспособным перцептуально соединить машину, которую он вел в
своем сознании, с той, какую он вел по дороге. Теперь они наконец-то
слились. Если он и провалил первый экзамен на водительские права, то главным
образом потому, что затеял с экзаменатором спор, неудачно выбрав минуту для
попытки доказать, что нет для разумного существа ничего унизительней
требования, чтобы оно развивало в себе постыдный условный рефлекс, вставая
при красном свете, когда вокруг не видать ни единой живой души -- ни
проезжей, ни пешей. В следующий раз он оказался осмотрительней и экзамен
сдал. Неотразимая старшекурсница Мэрилин Хон, посещавшая его русский класс,
продала ему за сотню долларов свой смирный старый автомобиль: она выходила
замуж за обладателя машины куда более роскошной. Поездка из Вайнделла в
Онкведо с попутной ночевкой в туристском кемпинге получилась медленной и
трудной, но лишенной происшествий. Перед самым въездом в Онкведо он
остановился у заправочной станции и вылез из машины глотнуть сельского
воздуха. Непроницаемо белое небо висело над клеверным полем, и вопль петуха,
зазубренный и забубенный, -- вокальная похвальба -- доносился со сложенной у
лачуги поленницы дров. Какая-то случайная нота в крике слегка охриплой птицы
и теплый ветер, прильнувший к Пнину в поисках внимания, узнавания,
чего-нибудь, бегло напомнили ему тусклый давний дымчатый день, в который он,
первокурсник Петроградского университета, сошел на маленькой станции летнего
балтийского курорта, и звуки, и запахи, и печаль --
протирать ветровое стекло.
крохотный листок с мимеографированным наброском карты и спросил служителя,
далеко ли до церкви, у которой полагалось свернуть налево, чтобы попасть в
"Дом Кука". Просто поразительно, до чего этот человек походил на коллегу
Пнина из вайнделлского университета, на доктора Гагена, -- одно из тех
зряшных сходств, бессмысленных, как дурной каламбур.
грузовики совсем размололи, да и не понравится вам, как она петляет. Значит,
сейчас поезжайте прямо. Проедете город. А милях в пяти от Онкведо, как
проскочите слева тропинку на Маунт-Эттрик, перед самым мостом возьмете
первый поворот налево. Там хорошая дорога, гравий.
стекла.
Херберт Фрэнк
Максимов Альберт
Шилова Юлия
Панов Вадим
Афанасьев Роман
Шилова Юлия