англичан,-- что они нам шкворень выдернут. Пускай дергают, мы
тогда на передке поедем. А мандата тебе выслать не могу -- их
секретарь составляет, у него и печать, а я его арестовал. Но ты
ехай -- харчи будут".
Баку, и лег спать, осчастливленный другом.
рабочих смутный человек. Не враг, но какой-то ветер, дующий
мимо паруса революции.
попал на порожнюю цистерну, гонимую из Москвы прямым и скорым
сообщением в Баку.
то же, а чувство уже деревенеет от усталой старости и не видит
остроты разнообразия. Как почтовый чиновник, он не принимал от
природы писем в личные руки, а складывал их в темный ящик
обросшего забвением сердца, который редко отворяют. А раньше
вся природа была для него срочным известием.
Пухова, а теперь он думал: видел я вас, чертей, если бы иное
что летало, а то старые птицы!
существу.
мастеровых, заблудившихся в темноте далеких родин и на
проселках революции.
машинисты и прочий похожий друг на друга народ.
будто насыщенный прочной пищей.
силы. Вербовал он эту силу разумно и доверчиво. Приходил в
канцелярию простой, сильный человек и обращался:
работу хочу!
Шариков.
тебе творог носила.
воздухе нажил!
Подшивалова, он все знает.
отчего так много забот с этой нефтью, раз ее люди сами не
делают, а берут готовой из грунта.
он Шарикову.-- А ты тут целую подоплеку придумал!
мероприятие,-- ответил Шариков не своей речью.
своим умом живет: скоро все на свете организовывать начнет.
Беда".
перекачивать нефть из скважины в нефтехранилище. Для Пухова это
было самое милое дело: день и ночь вращается машина -- умная
как живая, неустанная и верная, как сердце. Среди работы Пухов
выходил иногда из помещения и созерцал лихое южное солнце,
сварившее когда-то нефть в недрах земли.
танцующую музыку своей напряженной машины.
машинном сарае. Шум машины ему совсем не мешал, когда ночью
работал сменный машинист. Все равно на душе было тепло -- от
удобств душевного покоя не приобретешь; хорошие же мысли
приходят не в уюте, а от пересечки с людьми и событиями -- и
так дальше. Поэтому Пухов не нуждался в услугах для своей
личности.
которые хотели его женить и водворить в брачную усадьбу.
рабочий человек угощал себя выдумкой.
вышки, как на корабли. Кто из рабочих чего просил, он сейчас же
давал.
приехала, оборвалась в деревне!
-- честный предмет!-- И выписывал бумажку, стараясь так
знаменито и фигурно расписаться, чтобы потом читатель его
фамилии сказал: товарищ Шариков -- это интеллигентный человек!
Жалел он об одном, что немного постарел, нет чего-то нечаянного
в душе, что бывало раньше.
Пухов ее не замечал и не беспокоился. Кто такой Шариков?-- Свой
же друг. Чья нефть в земле и скважины?-- Наши, мы их сделали.
Что такое природа?-- Добро для бедных людей. И так дальше.
Больше не было тревоги и удручения от имущества и начальства.
всю дорогу думал об этом:
буржуй -- исторический дурак!
знал особые ненарочные способы очаровывать и привлекать к себе
людей и всегда производил ответ без всякого размышления.
дальше.
Вставал он рано, осматривал зарю, вышки, слушал гудок парохода
и думал кое о чем. Иногда он вспоминал свою умершую от
преждевременного износа жену и немного грустил, но напрасно.
Шарикова. К тому брат из плена вернулся, и было угощение. Ночь
только что кончилась. Несмотря на бесконечное пространство, в
мире было уютно в этот ранний чистый час, и Пухов шагал,
наливаясь какой-то прелестью. Гулко и долго гудел дальний
нефтеперегонный завод, распуская ночную смену.
происшествие: кто явно торжествуя, кто бурча от смутного
сновидения.
вещества всего мира, прояснялось в заросшей жизнью душе Пухова.
Революция -- как раз лучшая судьба для людей, верней ничего не
придумаешь. Это было трудно, резко и сразу легко, как
нарождение.
роскошь жизни и неистовство смелой природы, неимоверной в
тишине и в действии.
родственность всех тел к своему телу. Он постепенно догадывался
о самом важном и мучительном. Он даже остановился, опустив
глаза,-- нечаянное в душе возвратилось к нему. Отчаянная
природа перешла в людей и в смелость революции. Вот где таилось
для него сомнение.
стоял, и он узнал теплоту родины, будто вернулся к детской
матери от ненужной жены. Он тронулся по своей линии к буровой
скважине, легко превозмогая опустевшее счастливое тело.
превращались в силу человека.
Он слегка подремывал и каждую минуту терял себя в дебрях сна и
возвращался оттуда.
чувствуя свою жизнь во всю глубину -- до сокровенного пульса.