АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
покоем. - А как же можно пить луну, Изабелла?
- С водой. Очень просто. У нее вкус опала. Сначала ее даже не очень
ощущаешь, только потом чувствуешь, как она начинает в тебе поблескивать.
Она светит прежде всего из глаз. Но света зажигать нельзя. При свете она
меркнет.
Я беру ее руку и прикладываю к своему виску.
Рука у нее сухая и прохладная.
- А как ее пьют с водой? - спрашиваю я.
Изабелла отнимает у меня руку.
- Ночью нужно открыть окно и подставить под лунный свет стакан с водой -
вот так. - Она вытягивает руку. - И луна попадает в него. Ее видно в нем,
стакан становится светлым.
- Ты хочешь сказать - она отражается в стакане?
- Нет, не отражается. Она в нем. - Изабелла смотрит на меня. -
Отражается? Что ты хочешь сказать?
- Отражение - это картина в зеркале. Можно отражаться во многих
предметах, если у них гладкая поверхность. И в воде. Но это не значит, что
мы в ней.
- Гладкая поверхность? - Изабелла вежливо и недоверчиво улыбается. - В
самом деле? Удивительно!
- Ну конечно. Когда ты стоишь перед зеркалом, ты же видишь себя в нем.
Она снимает туфлю и смотрит на свою ногу. Ступня у нее узкая, длинная и
не изуродована мозолями.
- Что ж, может быть, - отвечает она все еще с равнодушной вежливостью.
- Не может быть. Наверняка. Но то, что ты видишь, - это не ты. Это только
отражение, не ты сама.
- Конечно, не я. Но где же я сама, когда я вижу свое отражение?
- Ты стоишь перед зеркалом. Иначе оно не могло бы тебя отразить.
Изабелла снова надевает туфлю и смотрит на меня.
- Ты уверен, Рудольф?
- Совершенно уверен.
- Я - нет. А что делают зеркала, когда они одни?
- Отражают то, что есть.
- А если ничего нет?
- Так не бывает. Всегда что-нибудь да есть.
- А ночью? Во время новолуния, когда совсем темно, что же тогда они
отражают?
- Темноту, - отвечаю я не очень уверенно, ибо как может отражаться
глубочайший мрак? Для отражения всегда нужно хоть немного света.
- Значит, зеркала мертвы, когда совершенно темно?
- Может быть, они спят, а когда возвращается свет - просыпаются.
Изабелла задумчиво кивает и туго натягивает платье на коленях.
- А они видят сны? - вдруг спрашивает она. - Кто видит сны?
- Да зеркала!
- Мне кажется, они всегда видят сны, - отвечаю я. - Они весь день только
это и делают. Им снимся мы. И снимся наоборот. То, что у нас бывает справа,
в них слева, а то, что слева, - справа.
Изабелла повертывается ко мне.
- Значит, они - наша оборотная сторона?
Я соображаю. Кто знает, что такое на самом деле зеркало?
- Вот видишь, - говорит она. - Перед тем ты уверял, будто ничего там нет.
А выходит, что в них наша оборотная сторона.
- Только пока мы перед ними. А когда уходим, ее уже там нет.
- Откуда ты знаешь?
- Это же видно. Когда уходишь от них и оглядываешься, нас уже там нет.
- А если они нас только прячут?
- Как они могут прятать? Они же все отражают! На то они и зеркала!
Зеркало ничего не может скрыть.
Между бровей у Изабеллы появляется морщинка.
- А куда же оно тогда девается?
- Что именно?
- Да изображение! Другая сторона. Что же, оно прыгает обратно в нас?
- Этого я не знаю.
- Оно ведь не может потеряться?
- Оно и не теряется.
- Так где же оно? - настаивает Изабелла. - В зеркале?
- Нет. В зеркале его уже нет.
- Оно должно быть там- Откуда ты знаешь, что нет? Ты его не видишь.
- Другие люди тоже видят, что моего изображения там уже нет. Они видят
только свое собственное, когда стоят перед зеркалом. И ничего другого.
- Они заслоняют его. Иначе где же остается мое? Оно должно быть там!
- Оно там и есть, - отвечаю я, жалея, что затеял весь это г разговор. -
Когда ты подходишь к зеркалу, оно опять появляется.
Изабелла чем-то вдруг взволнована. Она становится коленями на скамью. Ее
черный узкий силуэт выделяется на фоне желтых нарциссов; в сумраке душного
вечера кажется, что они из серы.
- Значит, оно у них внутри, а перед тем ты говорил, что его там нет!
Она сжимает мне руку, все ее тело дрожит. Я не знаю, что мне сказать,
чтобы успокоить ее. Ссылкой на физические законы ее не убедишь - она
презрительно отклонила бы такие доводы. Да в эту минуту я и сам не так уж
уверен в их незыблемости. Мне вдруг кажется, что в зеркалах есть
действительно какая-то тайна.
- Где оно, Рудольф? - шепчет она и жмется ко мне. - Скажи мне, где оно?
Неужели везде осталась какая-то часть меня? Во всех зеркалах, в которые я
смотрюсь? А сколько я видела их! Не сосчитать! И неужели я в них во
всех разбросана? И каждое что-то у меня отняло? Тонкий отпечаток? Тоненький
ломтик меня? Неужели зеркала распилили меня, словно кусок дерева? Что же от
меня тогда осталось?
Я крепко держу ее за плечи.
- Все в тебе осталось, - отвечаю я. - Наоборот, зеркала еще что-то
прибавляют к человеку. Они делают этот добавок зримым и отражают кусок
пространства, а в нем - озаренный кусок тебя самой.
- Меня самой? - Она все еще не выпускает моей руки. - А если все не так?
Если все эти куски лежат погребенными в тысячах и тысячах зеркал? Как их
вернуть? Ах, никогда их не вернешь! Они пропали, пропали навсегда! Мы
стерты, мы как статуи, у которых соструганы лица. Где мое лицо? Мое
первоначальное лицо? То, которое было у меня до всяких зеркал? До того, как
они начали обкрадывать меня?
- Никто тебя не обкрадывал, - растерянно отвечаю я. - Зеркала ничего не
крадут, они только отражают.
Грудь Изабеллы бурно вздымается. Лицо ее бледно. В прозрачных глазах
поблескивает багровый отблеск луны.
- Где оно? - шепчет она. - Где вс°? Где мы вообще, Рудольф? Все бежит и
проносится, как ветер, и тонет, тонет! Держи меня крепче! Не отпускай меня!
Разве ты их не видишь? - Она пристально смотрит на мглистый горизонт. - Вон
они летят! Все эти мертвые отражения! Они приближаются и жаждут крови! Ты не
слышишь шелеста их серых крыльев? Они мечутся, как летучие мыши! Не
подпускай их!
Она прижалась головой к моему плечу и трепещущим телом к моему телу. Я
крепко держу ее и смотрю в вечерний сумрак, который становится все глубже,
глубже. Воздух тих, но из деревьев, растущих вдоль аллеи, теперь медленно
выступает темнота, точно беззвучный отряд теней. Он словно хочет
окружить нас и выходит из засады, чтобы отрезать нам путь.
- Пойдем, - говорю я, - нам пора! За Деревьями будет светлее. Гораздо
светлее.
Но она противится и качает головой. Ее волосы касаются моего лица, они
мягкие и пахнут сеном, и лицо у нее мягкое, я ощущаю тонкие косточки,
подбородок и надбровные дуги и вдруг снова испытываю глубокое изумление от
того, что за границами этого тесного мирка существует огромная
действительность, живущая по совсем иным законам, и что эта головка, которую
я без труда могу обхватить руками, видит все по-иному, чем я, - каждое
дерево, каждую звезду, любые отношения между людьми и даже самое себя. В ней
заключена другая вселенная. И на миг все перемешивается в моем мозгу, и я
уже не знаю, что такое подлинная действительность - то, что я вижу, или то,
что видит она, или то, что бывает без нас и чего мы никогда не познаем, ибо
в данном случае происходит то же самое, что с зеркалами, они тут, когда мы
тут, но отражают всегда только наш собственный облик. Ни за что, ни за что
не узнаем мы, каковы они, когда остаются одни, и что кроется за ними; ведь
они - ничто, и вместе с тем они же способны отражать, поэтому должны быть
чем-то; но никогда не выдадут они своей тайны.
- Пойдем, - говорю я. - Пойдем, Изабелла. Ни один человек не знает, кто
он, откуда и куда идет, но мы вместе, и это одно, что нам дано познать.
Я увлекаю ее за собой. А если все разрушится, думаю я, может быть,
действительно не останется ничего, кроме этого маленького "вместе", которое
ведь тоже лишь утешительный обман, ибо когда один человек другому
по-настоящему необходим, он за ним не может следовать и его поддержать, - я
это испытывал не раз на фронте, глядя в мертвые лица моих товарищей. У
каждого своя смерть, он должен пережить ее в одиночку, и тут никто не
в силах ему помочь.
- Ты не покинешь меня? - шепчет она.
- Нет, я тебя не покину.
- Поклянись, - говорит она и останавливается.
- Клянусь, - отвечаю я, не задумываясь.
- Хорошо, Рудольф. - Она вздыхает, как будто многое теперь стало легче. -
Только не забудь. Ты так часто забываешь.
- Я не забуду.
- Поцелуй меня.
Я привлекаю ее к себе. И вдруг мне становится немного не по себе, я не
знаю, что мне делать, и целую ее, не разжимая сухих губ.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 [ 18 ] 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
|
|