некоторые от зависти тоже становятся Шкурными Правдоискателями; поэтому,
может быть, этот тип составлял чуть ли не большинство.
всем в нос шибало, не какую-то там модную, с люрексом, с пампушечками - или
чтоб звенела и мчалась. Он искал правду бедную, но жизненно важную.
Беспокойным взглядом видя там прореху, там проруху, там хлам, а там бедлам,
он бросался устно и письменно требовать правды. Ему казалось, что должно
всем хватить - лишь бы порядок навести. От него отписываются, отмахиваются,
а, бывало, и смеются, и издеваются, но он стоит на своeм! И иногда,
смотришь, всем на удивление, перепало ему немного правды, причeм не
обязательно для собственного употребления. Он хоть о себе тоже пeкся, но
общественного блага не забывал. И на достигнутом не успокаивался. Ибо в этом
и заключалась соль характера всякого Правдоискателя: найдя одну правду, он
тут же начинал искать следующую. И втайне знал, что поиски эти бесконечны
(как и всегда было, вспомним ответ того же протопопа Аввакума на вопрос жены
своей, долго ли, дескать, им мучаться и за правду терпеть: "До самыя,
Марковна, смерти!").
обществом, ни с собою не шeл. Ему нужна была правда общая, до конца - или
никакой! Не просто порядок там и сям навести хотелось ему, как среднему
брату, не желал он также принимать тезисы старшего брата, что правды никогда
всем не хватит. Иван Матвеевич веровал, что возможна правда на всех, пусть
не в изобилии - но по Справедливости. И в горячности своей замахивался на
Устои, прямо и косвенно обвиняя Государство, что оно обжуливает своих
граждан на каждом шагу.
положение их определилось так: Игорь Матвеевич блаженствовал, имея на свой
пай правды достаточно, чтобы быть спокойным за завтрашний день (но продолжал
всe прикапливать и прикапливать). Слишком он не заносился, но и гордиться
собой имел основания. Надо отдать ему должное, не каждый день он был собой
сыт. Иногда и его горькие мысли посещали о том, что не всe правильно в этом
мире устроено. Иногда - украдкой от жены - вдруг зазовeт к себе соседа
Николашу и грубовато правдой его угостит, стесняясь сам себя. На вынос не
давал, зная, что Николаша человек безответственный и безалаберный: сколько
ему правды ни дай, всю спустит, распылит, пропьeт. И легче после этого
становилось Игорю Матвеевичу.
мелких правд. Его уже везде знали: "Этот не отстанет!" - и пытались иногда
внеочередной льготной правдишкой умаслить, но не был бы он правдоискатель,
если б поддался! Нет уж, говорил, не купите! Был он по-своему счастлив, хотя
и вечно неудовлетворeн. Но кто знает, не в этой ли неудовлетворeнности и
состояло его счастье?
Такова судьба! Но зато выросшего сына, пошедшего против правды, несмотря на
живой пример отца, проклял. Проклял, а когда сын вдруг явился и приволок с
собой большущую правдищу: "Нате, папаша, пользуйтесь!", - Иван Матвеевич
худыми своими отощалыми руками спустил сына с лестницы, а правдищу его
поганую на голову ему сбросил. И это - при свидетелях. Конечно, тут же
пришли некие товарищи, радуясь поводу. А потом - известная и печальная
история: угодил Иван Матвеевич в психушку. Он и там не угомонился, писал
письма, трактаты, прокламации. Передавал лечащему врачу, который втeрся к
нему в доверие, назвавшись тоже правдоискателем. Лечащий же врач во время
ночных дежурств читал эти письма и трактаты вслух, давясь от смеха, читал в
ординаторской, читал белокурой медсестре, прижавшейся к нему белой грудью в
самозабвении любви. Читал, читал - и в одну прекрасную ночь вдруг запнулся,
замолчал, продолжил чтение про себя. Потом спихнул беспардонно медсестру с
кровати и велел ей выйти вон. Заново перечтя всe, что написал Иван
Матвеевич, врач взял толстую больничную тетрадь, разлинованную, гроссбух
этакий, и начал писать своe. Он закончил две тетради и принялся за третью,
но еe у него отобрали, а самого его поместили в одну палату с Иваном
Матвеевичем...
во всю мочь все гомонят: даeшь полную правду! И - дали. Объявили на
государственном уровне всю правду о Правде.
удовлетворения крякнул, а Иван Матвеевич радостно захохотал, после чего его
тут же выпустили. Ну, не совсем тут же, годика три ещe подлечивали, потому
что душевное его здоровье всe-таки пошатнулось за время пребывания в
клинике.
не могут понять.
появилась, там Правды нет. А в иных местах нет ни Справедливости, ни Правды,
зато, говорят, есть Закон, и о чeм ни спроси - в печатные буквы пальцем
тычут.
какой правды для меня, учитывая заслуги?
написал, - ни ответа, ни привета. Явился лично: "Где правда, мать вашу,
извините, так?!". А ему: "Иди и бери, нынче частная инициатива
приветствуется. Во-о-он там, видишь?". Илья Матвеевич увидел, помчался,
ухватил было, а ему по рукам, по рылу, под дых! - еле живой домой приполз.
с советом, как теперь Правдой распорядиться, ибо в сумасшедшем доме накопил
много здравых на этот предмет рассуждений и проектов. Но единомышленникам
было не до того: они публично грызлись друг с другом. Илья Матвеевич стоит,
смотрит, слушает, ничего понять не может. Один из них кричит: "Вали к нам до
кучи, у нас тут вовсю баллотировка! У тебя авторитет, ты в психушке сидел,
нам такие позарез нужны!". Илья Матвеевич вспыхнул гражданским чувством
необходимости - и полез в кучу. Тут ему кто-то подножку поставил, он упал,
по нему подошвами прошлись...
и Иван Матвеевич хворают физически: у одного печень отбили, у другого почки
оттоптали.
ещe поэт Пушкин предупреждал. Ни шкурной (но дармовой и по заслугам), ни
бытовой (но по справедливости), ни, тем более, идеальной. Никакой нет.
не помышляют. У кого Закон, у кого Обычай, у кого Сила, - везде своe мерило.
делать?
что еe никогда и не было! И не закадычный враг его государство, не Система,
не Режим, не учрежденья власти и прочие подразделения виновны в отсутствии и
недостижимости Правды, а - сам его величество человек.
Матвеевич, раньше недолюбливавшие друг друга по разным причинам, теперь
помирились. Сходятся теперь пенсионным делом чаю попить. О погоде говорят, о
мелочах текущей жизни. О правде - молчок. Больно.
российского Распутника восходит к понятию "распутье".
пойдeшь - коня потеряешь, налево пойдeшь - голову сломишь, прямо пойдeшь -
вообще тебе каюк. Витязь, естественно, героическим сказочным обычаем выбирал
каюк. Но сказочным же обычаем вместо каюка получал часто царевну и
полцарства впридачу.
историческом, извините за выражение, разрезе, так часто лез на рожон:
бабкиных сказок наслушался. Но ведь человек современный, кроме сказок, знает
ещe и художественную, и научно-популярную литературу, ему бы на этот самый
рожон лезть не пристало. Но - живуч, извините ещe раз за ещe одно выражение,
архетип! - и нынешний Распутник, несмотря на цивилизованность, продолжает
детски веровать, что именно там, где судьба грозит ему каюк устроить, на
самом деле - и принцесса, и полцарства.
надписи, и вместо одной дороги в глазах Распутника всегда как минимум
десять, от этого все его муки.
существования. Тут и говорить не о чем. Большинство людей, чтобы не сойти с
ума, тайно или явно убеждают себя, что выбрали единственно верный путь. О
других путях они просто стараются не думать. Представитель же типа, который
я условно назвал Распутником, не думать об этом не может. И он знает, что
это плохо, это опасно, и каждый по-своему ищет какой-то выход из сотни
одновременных тупиков.
хотят как можно быстрее вырасти, чтобы начать взрослую самостоятельную
жизнь, Николай с ужасом думал, насколько безграничные просторы откроются
перед ним - и каждый день, каждую минуту надо выбирать, выбирать и выбирать!
Свержин Владимир
Максимов Альберт
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Андреев Николай
Распопов Дмитрий