взглядом он окинул ухоженную шкуру кобылы, пощупал крепкую плоть на
ребрах и лопатках.
величайшая похвала. Потом Джоди целый день так и распирало от гордости.
Не родился он и к двадцатому. Где-то в желудке у Джоди поселился ком
страха.
Надо подождать.
свой. Нелли так распухла, что с трудом дышала, уши торчали под углом
друг к дружке, будто у нее болела голова. Ночью Джоди метался по
кровати, сны ему снились какие-то обрывочные, смутные.
успокаивать его:
Некоторое время он лежал тихо, ждал, когда мать уснет, потом бесшумно
оделся и босиком про крался на улицу.
очертаниями возникли и тут же исчезли в тумане кипарис и сарай. Он стал
открывать дверь конюшни, и она заскрипела, хотя днем за ней такого не
водилось. Джоди подошел к полке, отыскал фонарь и жестянку со спичками.
Зажег фитиль и по длинному устланному соломой проходу пошел к стойлу
Нелли. Она стояла и всем те лом колыхалась из стороны в сторону. "Ну-у,
Нелли, ну-у", - позвал ее Джоди, но она знай покачивалась, даже не
оглянулась. Он коснулся рукой ее лопатки и почувствовал - Нелли всю
трясет. Тут с сеновала прямо над стойлом раздался голос Билли Бака:
ночлег Билли.
Значит, позову. А теперь иди спать и не тревожь кобылу. У нее и без
тебя забот хватает.
спится.
у тебя хороший жеребенок. Давай, марш спать.
Непроглядная тьма ночи и стылый туман налетели на него, заключили в
объятия. Хотелось верить в слова Билли, как верил он в них до того, как
умер пони. Лишь через несколько мгновений его глаза, ослепленные едва
колыхавшимся огоньком фонаря, приспособились к темноте. Влажная земля
студила босые ноги. Индюшки, что устроились под кипарисом на ночлег,
тревожно заверещали, а два пса, крепко зная свое дело, выскочили и
принялись на всякий случай лаять: вдруг к дереву подкрались койоты?
донесся оклик Карла:
увидел Джоди, еще не успевшего прошмыгнуть в свою комнату.
который понимает в жеребятах больше, чем Билли. Свое дело он сделает.
спасти лошадь, значит, ее не спас бы никто.
Тифлин. - Иначе завтра весь день будет ходить сонный.
решительно встряхнул его за плечо. Рядом стоял Билли Бак, держа в руке
фонарь.
комнаты.
через заднюю дверь, фонарь Билли покачивался только на полпути к
конюшне. Рассвет уже обозначил горные вершины, но в лощине пока царила
тьма. Джоди припустил за фонарем и поравнялся с Билли у самой конюшни.
Билли повесил фонарь на гвоздь, вбитый в перегородку стойла, скинул с
себя голубую рабочую куртку. Под ней оказалась только майка.
скрючилась - все тело свело судорогой. Судорога прошла. Но через минуту
повторилась.
- Господи, - сказал он. - Не так.
руке и плече вздулись мышцы. Весь натужился, на лбу выступили крупные
капли пота. Нелли громко заржала от боли. А Билли все бормотал:
пальцы на ощупь, осторожно взялись ставить диагноз. Кожа на его щеках
натянулась, посерела. Целую минуту глаза его, в которых застыл вопрос,
глядели на стоявшего у стены Джоди. Потом Билли шагнул к полке под
люком для выгрузки навоза и влажной правой рукой взял молот для ковки
лошадей.
хриплый шепот Билли. А потом - как глухо хрустнула кость. Нелли
пронзительно фыркнула. Джоди оглянулся и успел увидеть, как молот снова
взметнулся над плоским лбом и ударил по нему. Нелли грузно завалилась
на бок, дернулась в конвульсиях и затихла.
складной нож. Оттянув шкуру, он вонзил в нее острое лезвие и принялся
пилить и кромсать тугое брюхо. Воздух наполнился густым ароматом
теплых, еще полных жизни внутренностей. Другие лошади отпрянули назад,
сколько пускала цепь, они пронзительно визжали и били копытами.
белый сверток - большой, капающий. Зубами прогрыз дырку в оболочке. В
разрыве появилась маленькая черная головка, маленькие ушки - влажные,
лоснящиеся. Послышался булькающий вздох, еще один. Билли вытащил
новорожденного из плодного мешка, подобрал свой нож и отрезал пуповину.
Минуту он держал маленького черного жеребенка перед собой и смотрел на
него. Потом медленно подошел к Джоди и положил малыша в солому к его
ногам. Билли был весь заляпан кровью - лицо, руки, грудь. Его колотила
дрожь, зубы отчаянно стучали. Голос пропал - он заговорил каким-то
горловым шепотом:
было... не было. - Он умолк и через плечо глянул в сторону стойла. -
Принеси горячую воду с губкой, - прошептал он. - Обмой его и высуши,
как родная мать. Тебе придется кормить его из рук. Но обещанного
жеребенка ты получил.
жеребенка. Малыш вытянул подбородок, стараясь поднять голову. Незрячие
глаза его были темно- синего цвета.
Пойдешь или нет?
рассвет. Все у него внутри ныло, от горла до желудка. Ноги одеревенели,
налились свинцом. Ему хотелось быть довольным - теперь у него есть
жеребенок! - но в воздухе перед ним висело залитое кровью лицо и
затравленно-усталые глаза Билли Бака.