пытались вторить Свирели своим воинственным кличем "Хэй, хэй!" Очевидно, в
молодцах Шервудского леса проснулся музыкальный вкус.
возражают, я тоже хотел бы спеть, - сказал юноша. - Надеюсь, что дама
сможет оценить изысканность и куртуазность моей канцоны!
заинтересовалась - доподлинная канцона двенадцатого века! В натуральном
исполнении! Ради одного этого стоило сюда забираться!
путешествие. Пожалуй, канцона и впрямь оказалась бы на вес золота.
нараспев правильные строфы довольно сложного размера, и даже оснащенные
рифмами. Строфы, к великому изумлению Люс, оказались на латыни.
Действительно, только очень образованная дама могла оценить эти вирши по
достоинству.
им хватало и в быту - все они посещали церковь, а до Реформации,
прекратившей в Англии богослужения на латыни, оставалось еще четыре века,
или около того.
он откровенно уставился в глаза Люс. Песня набрала мощь! В ней появилась
внезапная страстность на грани отчаяния. И Люс узнала одно из немногих
латинских слов, застрявших в памяти с институтских времен. Слово это было
- "Amor", что означало в стихах двенадцатого века то божество любви, а то
и само это чувство.
народе! Он знал, что лишь она поймет канцону. Неизвестно, откуда, но -
знал.
все поняла.
настойчивые, пленили бы любую женщину на земле, но только не Люс,
захваченную погоней! Встань на ее пути сам античный красавец Антиной, или
Аполлон Бельведерский, или Геракл Фарнезский, или любое другое
олицетворение мужской красоты и сексапильности, она бы смахнула их в
придорожную канаву одним мановением крошечной ручки, затянутой в черную
кожаную фехтовальную перчатку!
Робин-Томас, сказала она. - Только трудно было что-то понять. Я не думал,
что кто-то в нашей глуши сочиняет латинские песни. Да еще такими размерами
и строфами.
говорю по-латыни, а сочинять латинские вирши меня выучили брат Трофимий и
брат Иннокентий. Брат Иннокентий в молодости прошел через всю Турень, и
Бретань, и Нормандию вместе с гольярдами. Он и в Парижском университете
учился!
содержится в "Отче наш", - сказала Люс. - Моя сестрица тоже не столь
высокообразованна.
- ответил юноша. - Но той ночью мне показалось, что для моих мыслей
подходит только божественная латынь...
юноша почтительно добавил:
какие образы роились в его голове той ночью, и что из них угодило в
канцону!
не столько для юного лорда, сколько для красавца-стрелка: - У меня простое
сердце, я люблю вот этих ребят из нашей ватаги, которые горой стоят за
своих, вот это жаркое, вот этот эль. А всякие выкрутасы господ рыцарей от
меня так же далеки, как и сами рыцари.
пленник.
страсти была песня пленника, что Люс совершенно забыла о своих
обязанностях "сопровождающего лица". А ошалевшая от избытка мужского
внимания девственница может много чего натворить. И Люс забеспокоилась -
куда подевались эти сто килограммов цветущей плоти? И, кстати, у костра не
видно Джека...
международных конкурсов, равно любимая на Земле, на орбитальных комплексах
и в Дальнем Космосе, - и неумытый разбойник из Шервудского леса! Да еще
языковой барьер...
вступить в близкие отношения с человеком, с которым не могла бы
предварительно хоть часика три побеседовать. А Свирель должна была еще и
объяснить Джеку кое-что важное - сама же Люс ее этому и научила!
Вы не заметили, добрый сэр, куда она подевалась?
Так вот, с ним она и ушла, вон туда.
презрением заметил юноша.
другу в объятия, повинуясь низменному позыву? - высокомерно
полюбопытствовал юноша. - Когда говорит лишь плоть, а душа молчит, это
иного тона не заслуживает.
тринадцати бабуль предполагал все, что угодно, кроме души.
хоть бы и рыцарского рода, хоть бы и поэтом, Люс совершенно не желала.
Поэтому она высокомерно, не хуже приличной леди, пожала плечами и
удалилась.
довольно пологим, там и развели костер. С одной стороны поросший деревцами
и всякими колючками холм защищал от ветра, а с трех других сторон опять же
были труднопроходимые заросли. Безнаказанно напасть на стрелков можно было
разве что сверху, но там-то и поставили часовых.
выше костра настоящую берлогу. Он подкопал наполовину вывороченное бурей
дерево, так что под торчащими вверх корнями образовалось небольшое
лежбище. А если накинуть на корни зеленый плащ, так и вовсе получался
целый будуар.
что-то одновременно мягкое и шершавое, заставив ее резко остановиться и
схватиться за нож.
- и в свете костра, пробивавшемся сквозь кусты, увидела парчовый венчик
Свирели.
договориться еще на подступах к хронокамере. Удивительно, но Свирель его
услышала. И того удивительнее - она обрадовалась!
подходи, но не близко!.. Слушай, переведи, пожалуйста!.. Он же меня
совершенно не понимает!..
вылетело бледно-лазоревое покрывало.
костру, я тут и без тебя управлюсь. Только скажи сестрице, что я на ней
жениться хочу! А то она так просто не дается... Вот - торжественно обещаю
и даже за крест держусь...
странный предмет.
Джека. - Ты, парень, давай, переводи, что женюсь!
руках за мешок с огромными прорехами. Потом сообразила. Ей никогда не
приходилось не то что держать, а даже видеть дамские трусики такого
фантастического размера...
Представляешь?
наконец, чтобы он поосторожнее! Я же боюсь! Ай!
блох?
озверел! Ай! Ой! Люс, я его сейчас убью!