победил тебя. Ты можешь превратить в пыль все замки, все цепи этого мира,
но куда бы ты ни пошел, ноги сами приведут тебя ко мне...
и подвесками, свисающими с его жилистой шеи. Аэйт вскрикнул и потерял
сознание.
в своем доме и, склонившись над глиняной плошкой, ел. Ел спокойно,
аккуратно, с достоинством. В руке у него была ложка - предмет, для Аэйта
непривычный.
кузнец имел в виду его рану. Покрутив в пальцах ложку, Аэйт все же не
решился пустить ее в ход, отложил в сторону и выпил похлебку через край, а
потом руками подобрал оставшиеся на дне миски куски мяса. Эоган
внимательно наблюдал за ним, однако ничего не сказал.
камень, поблескивающий на сколах, осторожно отбил ножом маленький кусочек
и истер осколок в порошок. Посыпав этим порошком ломоть хлеба, кузнец
подал его Аэйту.
успокоился.
кстати. Аэйт наелся до отвала, и ему сразу захотелось спать. Неудачный
побег, страх перед колдуном, одиночество среди врагов - все это смазалось,
притупилось. Он очень устал. Кроме того, присутствие кузнеца давало ему
странное ощущение безопасности.
приспособленные для долгой ходьбы по болотам... Мы в них увязаем...
носом, - мгновенно окрысился Пузан.
улыбнулся. Это окончательно вывело Пузана из себя. Резко нагнувшись, он
сунул Меле в лицо огромный кулак. Мела немного отклонился назад и
посмотрел на кулак с искренним интересом.
от запугивания и угроз опять перешел к жалобам, адресуя их Синяке:
в подвале у Торфинна, не к ночи будь помянут, меня это... ослабил. Ходить
отвык, - добавил великан с тяжким вздохом и в то же время краем глаза
следя за тем, чтобы подлый болотный житель не смел улыбаться.
него заживо шкуру. Однако безропотно заковылял дальше. Он смертельно
завидовал Меле, который шел себе и шел, не зная усталости. К тому же, Мела
нес с собой длинное копье, а великан был безоружен и ощущал себя
исключительно мишенью.
над чудовищем и решил остановиться на ночлег.
опустил глаза, скрывая бешенство. Мела ненавидел каждую минуту задержки,
потому что это была лишняя минута, которую его брат проводил в плену.
когда великан со стоном улегся на ворох листьев возле маленького костра, в
котором чавкала саламандра.
поглядел на своего нелепого спутника. Словно ощутив на себе его взгляд,
великан пошевелился во сне и тяжко вздохнул.
сотрясался. Наголодавшись, саламандра объедалась, дрожа от жадности.
заталкивая мерцающий хвост огненного духа обратно в костер.
превозмочь свое отвращение к огненному духу, - а для чего тащить на хребте
громилу-нытика?
Мне уже больше ста лет. И за все эти годы я нашел только одного друга.
Нытика, труса и к тому же лентяя.
жив. С ним пока ничего не случилось.
сейчас скажу?
рассвете я пойду в деревню. Ты останешься здесь.
объяснить, а ты уже негодуешь.
что молодой воин станет извиняться, но вместо этого Мела угрюмо
проговорил:
безразлично теперь, как я себя веду: как воин или как нетерпеливый
ребенок.
сказал Синяка. - Ты свободный человек, и я еще раз говорю, что не могу
тебе приказывать. А жаль. Поверь мне: будет лучше, если я пойду один.
назвать вещи своими именами. Его серые глаза потемнели.
Аэйт почти наверняка погибнет.
выговаривая слова:
дорог твой брат, и я не понимаю, почему ты так упорно хочешь загнать его в
могилу.
выступают позвонки и как сквозь загар проступает на правом боку старый
шрам. Что он знает о Меле? Хмурый, молчаливый, Мела казался обыкновенным
дикарем, фанатично преданным воинскому союзу и своему племени.
Консервативный, как все варвары, он не доверял ничему новому. Чужеземец
вызывал у него подозрение, и Синяка видел, как поначалу Мела брезгливо
вздрагивал, если смуглая рука случайно задевала его. Магия и колдовство
были вещами, от которых отважный и гордый Мела шарахался, не желая слушать
никаких объяснений. Великана он презирал.
маленьком воине с болот ровным счетом ничего. Как только непутевый Аэйт
попал в беду, старший брат, не задумываясь, преступил все законы, по
которым жил до сих пор, и бросился его спасать, пренебрегая самой страшной
для варвара угрозой: лишиться покровительства своего божества и быть
отторгнутым от своего рода.
Тиргатао, на что ты рассчитывал?
дело. Как бы ты вернулся после этого в деревню?
ребенка.
Волки были не живыми и не мертвыми и в новолуние выли, умоляя отпустить их
за край жизни, но Алаг, наложивший на них заклятие, был безжалостен. Они
были слишком хорошими стражами, чтобы он мог поддаться на уговоры. После
того, как пленник уничтожил засов, Алаг решил, что отныне будет умнее
полагаться на иные запоры. Магия, как паутина, опутывала селение.
у кузнеца, помогая ему в работе, и ни разу не пустил в ход свою
заколдованную ладонь. Ни одного меча, ни одного кинжала мальчишка не
тронул - то ли по недомыслию, то ли из страха перед Эоганом, который мог
скрутить его в бараний рог без всякой магии. Бежать он пытался еще дважды,