на.
пущу.
из отеля.
Только Фарбер был нормальным отдыхающим, а Карлик, извиняюсь, дикарь,
быдло, грязь, - пояснил Хлыщ.
цию. Ирония судьбы: оторванные от жизни дикари понимали в событиях, про-
исходящих на Санатории, гораздо больше, чем он, Фарбер, человек, который
мог свободно передвигаться, говорить с кем угодно, смотреть, куда захо-
чет. Слепец, подумал Фарбер и сказал:
Бр-р-р...
явилась хоть какая-то надежда. В блоке установилась лихорадочная атмос-
фера. Корень с трудом сохранял спокойствие. Последние три недели непре-
рывных издевательств, бессонницы и ожидания вестей измотали и его.
пальцем у виска. - Раньше был толковый мужик, слесарь-рационализатор.
ник.
вам поместили?
ной пушкой не разбудишь. Поместили сюда, потому что все вокруг перепол-
нено. Кроме того, они помешаны на идее повсеместного постоянства. Воз-
никла дыра - заполнить ее.
но, а выйти - никак, - объяснил Серый. - Они уверены: отсюда выбраться
невозможно. И они правы.
раз в жизни бывает. Бычок сам вероятность прикидывал. Нужно, чтобы сов-
пало, - Хлыщ стал загибать пальцы, - во-первых, коридорный заболел,
во-вторых, назначили вместо него лопуха, в-третьих, чтобы смена караула
задержалась, в-четвертых, вывоз чистого белья попал на смену, в-пятых,
чтобы тюки в машине брезентом накрыли, а для этого нужно, чтобы дождик
пошел. Итого, мало получается. Мы три года ждали, пока эта комбинация не
состоялась. Документики нарисовали. Художник в соседнем блоке, к
счастью, заметь, оказался. Вот так и бежал Бычок, под брезентом. Второй
раз такой номер не пройдет.
дорного:
ращаясь, говорил он, - разрешили им спать, спите. Нет, не хотят они
спать, хотят интересные беседы при свечах вести. Наговоритесь еще,
братья по разуму, времени хватит. Еще так наговоритесь, самим тошно ста-
нет, кусаться начнете, как тараканы друг друга перекусаете.
зал Хлыщ.
Люблю я тебя, собаку, грешным делом. А ну, как я тебя пожалею, а всех
остальных заставлю до утра зарядку делать? Что запоешь тогда, доброде-
тельный человек? Но я, может быть, тоже не лишен этой самой добродетели.
Ты думаешь, коридорный - сволочь, административный восторг среди безза-
щитных проявляет? Вы что же думаете, я тут ради собственного удо-
вольствия торчу, с вами подвальным перегаром дышу, ем, можно сказать, из
одной миски? Вместо этого мог бы отдыхать как все остальные, по Санато-
риуму прогуливаться, женщин любить, нарзаном баловаться.
чистенькую найти и вкушать плоды. Не могу я уйти, не могу, потому что
нет у меня уверенности, что толкового на мое место поставят. Кретина ка-
кого-нибудь найдут, кретин на такую работу всегда найдется. Он вас быст-
ро или замордует до смерти, или проворонит. Проворонит, как пить дать
проворонит, ротозей. Нельзя этого допустить. Не дай бог. Вы же все раз-
рушите, потому что нет у вас даже понятия о нравственности и ответствен-
ности, потому что дикари вы.
чал. Коридорный, не встречая видимого сопротивления со стороны обитате-
лей блока, захлопнул дверцу и ушел.
торожнее надо быть. Ишь, зараза какой выискался, демократ подвальный.
рень, засыпая, думал, что хорошо бы все еще раз обмозговать. А вот Кар-
лик лежа не мог думать. Точнее, он думал, но только об одном - долго ли
ему еще спать на этой короткой кушетке. Хлыщ размышлял над странным
признанием коридорного. Серый просто глядел на потолок, где в желтом
свете загаженной лампочки извивались, словно кобры под музыку, длинные
нити паутины.
рейс. Будет какая-нибудь командировка, а может, так прилечу, погулять.
Как это писал Фарбер: кончатся смутные времена, начнутся светлые време-
на, полные радости, местами переходящей в веселье, полные тепла и света.
Впрочем, с этим тут все и так в порядке. А может быть, начнутся темные
времена?
дильнике, разогрейте. Кофе в банке из-под чая. Ваша Кэтрин." У Варгина
защемило что-то в груди. Он подумал: ну вот, припадки нежности начались.
должал размышлять Варгин. Жаль, что понедельник. В понедельник хорошо
новую жизнь начинать, а не дела делать. Сегодня я наконец увижу челове-
ка, который бок о бок работал с Ремо Гвалтой. Но сначала надо будет по-
играть в кошки-мышки.
вый взгляд было пусто. Нет, не совсем пусто. В самом низу, у подъезда,
сидели две старушки. Греются на солнце. А вон, вдали, на детской площад-
ке, дяденька сидит. Что же это он в такую рань на детскую площадку при-
шел? В песочек поиграть? Нет, не играет он в песочек. Газетку он читает
и в сторону бабушек поглядывает. Ах, какие старушки интересные. Одна
встала и кричит дяденьке что-то, и пальцем грозит, чего, мол, балбес,
детскую скамеечку ломаешь? Вот и не кричит уже, а просто-таки с кулаками
набрасывается. Бойкая старушка какая. А дяденька в карман полез, и ка-
кую-то картонку вынул, и тычет ею старушке в лицо. Как же, испугалась
старушка! А ведь испугалась, совсем замолчала. Ретировалась, говоря во-
енным языком, бабушка. Разошлись старушки по домам. Вот теперь свосем
пусто во дворе стало. Только дяденька с газетой, а так никого.
лышались шаги. По лестнице спускалась женщина. Варгин пропустил ее впе-
ред и последовал за ней. Внизу, при выходе, он неожиданно пристроился к
ней и по соседски спросил, не слышала ли она прогноз погоды на неделю.
Этот невинный вопрос поверг женщину в искренний глубокий транс. Она, ни-
чего не понимая, продолжала идти и слушать какой-то словесный конфитюр
ее навязчивого провожатого. Дяденька с детской площадки вначале не обра-
тил никакого внимания на парочку. Но, приглядевшись, встал, как человек,
у которого на его глазах вынимают из внутреннего кармана бумажник. Эй,
чуть не крикнул дяденька. Но тут опомнился и пошел вслед за Варгиным.
Тот, заметив, что номер не прошел, поблагодарил свою спутницу за внима-
ние и откланялся. Ну что же, подумал Варгин, это даже к лучшему, выясним
уровень профессиональной подготовки.
ку. Народу было немного. Вслед за Варгиным на остановке появился и дя-
Флинт Эрик
Корнев Павел
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Вронский Константин