Шалго сидел, опершись локтями на стол, взгляд его был устремлен куда-то вдаль. Его лицо было старым и очень утомленным.
- Видишь ли, Лиза, смешно было бы именно мне утверждать, что я в это не верю... Сказать по совести, я и сейчас, дожив до седых волос, иногда пытаюсь перед самим собой приукрасить свое прошлое. Как хорошо было бы, думаю, поверить в то, что в молодые годы я не работал на венгерских фашистов. И, однако, это было. И тебе, Лиза, это хорошо известно. Меня и поныне мучают угрызения совести, когда вспоминаются годы моей службы в хортистской контрразведке. В такие минуты мною овладевает чувство, что я еще не все сделал, чтобы искупить свою вину. И до сих пор это чувство, если можно так выразиться, пришпоривает меня... Но если я, Шалго, смог измениться, почему же этого не может сделать и другой? Что же касается Хубера... не знаю, что и сказать. Эрне распорядился вести за Хубером наблюдение, и, мне кажется, правильно распорядился. Когда я призадумался над тем, что сообщил нам Хубер, то пришел к выводу: все эти сведения нам и без него были известны.
- Но откуда он узнал, что ты обнаружил в машине секретную рацию? спросила Лиза.
- Оттуда, моя радость, что в машине наверняка было какое-то сигнализирующее устройство, которое "извещает" о том, что кто-то чужой прикасался к аппарату. По-видимому, я не заметил этого автоматического сигнализатора. А коль скоро Хубер увидел предупреждающий сигнал, он понял, что мы уже нашли передатчик, и, поскольку он малый не дурак, вот он и решил "раскрыть карты". Отрицать, что Меннель был шпионом, уже не имело смысла, так как это логически вытекало из наличия в его машине секретной рации.
- И все же он мог и не передавать машину Меннеля Каре и его людям...
- Допустим, что он не сделал бы этого шага, не предложил бы машину. Но мог ли он быть уверенным, что власти не наложили бы на нее арест? Словом, если Хубер тоже шпион, то, надо признать, действует он очень ловко и играет свою роль великолепно. На первый взгляд кажется, что он сообщил нам важные вещи, а по существу - ничего. Что фирма "Ганза" занимается шпионажем в Венгрии? Так нам это стало ясно, как только мы обнаружили в машине ее представителя рацию... Не исключено, впрочем, что мы ошибаемся и Хубер действительно переменил свои взгляды и искренне хочет нам помочь. Но все это скоро прояснится.
- А мне почему-то кажется, - сказала Лиза, вытирая посуду, - что Хубер искренен.
Шалго закурил сигару и сосредоточенно принялся пускать кольца дыма.
- Не выходит у меня из головы этот обморок Бланки. Почему с ней стало плохо именно в тот момент, когда она увидела Хубера? И еще: откуда Меннель так точно знал условия конкурса? Кажется, он все так подстроил, чтобы обязательно попасть сюда, в Эмед. И я все время пытаюсь понять, зачем ему это было нужно?
- Фантазируешь ты, Оскар, - проговорила Лиза. - Ну зачем "Ганзе" нужен именно Матэ Табори? Думаю, что ты на ложном пути. По-моему, прежде всего надо найти убийцу... Нужно, чтобы Салаи сказал правду.
- Возможно, ты и права... Помочь тебе?
В дверь заглянул полковник Кара.
- Ну что, старина? Сходим на берег, порыбачим малость? Балинта я отправил в Балатонфюред арестовать Гезу Салаи. Так и ему будет спокойнее, если он окажется в безопасном месте: сатана не дремлет...
Шалго, ничего не ответив, пожал плечами. Кара показал Лизе, как обращаться с телетайпным аппаратом, связывавшим их с Домбаи.
- Если поступит срочное сообщение, дайте нам знать, пожалуйста, мы будем здесь поблизости.
Солнце уже склонялось к горизонту, когда майор Балинт, появившись на берегу, доложил полковнику, что приказ выполнен. Салаи, рассказывал майор, воспринял свой арест как должное и только попросил, чтобы ему разрешили передать служебные дела.
- Я поместил его в одной из комнат поселкового совета и приставил к нему милиционера, - закончил свой доклад Балинт.
- А где Фельмери?
- Пошел к Илонке. Как видно, нравится ему она.
- Ну, хорошо, - сказал полковник Кара. - Можете возвращаться к себе, в Веспрем. Завтра утром встретимся. Донесение, если оно у вас уже написано, занесите ко мне в комнату.
Поблагодарив полковника за разрешение уехать, Балинт полюбопытствовал, почему Шалго сегодня такой неразговорчивый.
- Уж не поссорились ли вы, товарищ полковник?
- Ничего подобного! - весело сказал Кара. - Просто я прогнал его подальше, потому что рыба чует его за километр и не клюет. А где сейчас Хубер?
- У себя в комнате, - ответил Балинт. - Перед тем как идти к вам, я поговорил с ребятами. Трудно им достается. Но, к счастью, пока он их не заметил.
- Послушай, Миклош, - обратился к Балинту Шалго. - Тебе не известна женщина по имени Сильвия, которая наезжала бы сюда из Будапешта?
- Сильвия? - Балинт задумался. - Нет, что-то не припоминаю. А откуда у тебя это имя? - Балинт с любопытством взглянул на старого детектива.
Шалго рассказал ему, какую странную открытку нашел он в номере Салаи.
- И он не сказал вам, что за Сильвия ее прислала?
- Сказал, что, вероятно, кто-то решил его разыграть. Он и понятия не имеет, кто это мог быть.
- А что в открытке? - поинтересовался полковник Кара.
Шалго достал из кармана бумажку и, разгладив ее на ладони, прочел:
"По случаю твоего дня рождения
тебе желают здоровья, успеха
твои Бела Эндре, Немеш Мештер, Ласло Дери и я.
Целую, Сильвия".
И дата: "Семнадцатое июля тысяча девятьсот шестьдесят девятого года". Окончив читать, Шалго передал бумажку полковнику Каре.
- Так ты говоришь, что почтовый штемпель на открытке от пятнадцатого числа? - спросил полковник.
- Именно так. Может, это шутка, а может, и зашифрованное сообщение... Ну, математик, попробуй ты разгадать загадку.
Кара, покусывая травинку, внимательно изучал текст на бумажке.
- Сильвия, - проговорил он. - Что это еще за птица?
- Мы пока этого не знаем, - сказал Шалго.
Кара, прищурив глаза и наморщив лоб, продолжал разглядывать текст.
Фельмери принял душ, надел свежую сорочку и наглаженные брюки и, сказав Лизе - на случай, если его станет искать полковник, - что он идет к Илонке, отправился на виллу Худаков.
У Илонки уже был гость - Казмер Табори. Инженер сидел на тенистой террасе, беседуя с молодой хозяйкой.
- А я думал, вы одна, скучаете. Прошу извинить, если помешал, - сказал лейтенант.
- Садитесь, садитесь, - пригласила девушка, показав рукой на плетеное кресло. - Все равно мне уже известны эти ваши приемчики. Наверное, опять хотите что-то у меня выудить?
- В данный момент я не на службе, - возразил Фельмери, усаживаясь в кресло. От его взгляда не ускользнула кривая усмешка Казмера.
- Вы ведь всегда на службе, всегда на посту, - заметил тот, протягивая лейтенанту пачку сигарет. Они закурили.
- Что верно, то верно, - согласился Фельмери. - Если работа по душе, трудно провести межу и сказать, когда ты занят службой, а когда отдыхаешь. Взять, к примеру, врачей. Врач - он и не на работе тоже врач. В любое время суток, везде и всюду. Вот и я, даже на отдыхе все равно остаюсь офицером органов госбезопасности.
- Интересно, как это человеку приходит в голову там работать? - словно про себя проговорила Илонка. - Хорошенькая профессия: охотник за людьми.
- Н-да, и в "избранном обществе" презираемая профессия, - с нескрываемой горечью подтвердил Фельмери. - Охотник за людьми! Такого определения я, признаться, еще не слыхал.
- Есть и другое: "охотник за черепами", - проговорил Казмер. - Такое слышали?
- А знаете, как все получилось? - спокойно продолжал Фельмери. - Мать моя, когда была беременна мною, увидела какой-то странный сон. Ну, была она женщина темная, непросвещенная. Поэтому наутро отправилась к ближайшей гадалке сон свой истолковать. Посадила ворожея мою мамашу под самое ветвистое дерево и говорит: "Узнай же, дочь моя, правду. Сам сатана ночью навестил тебя и печатью каиновой душу дитяти твоего еще во чреве материнском пометил. Горе-горькое, беда приключилась с тобой, девонька! Родишь ты сына, и будет он солдатом рати сатанинской. Не рабочим человеком, не врачом, не адвокатом, даже не инженером по электричеству, каким, к примеру, станет Казмер Табори, а будет твой сын упырем-кровопивцем, охотником за черепами. Через много-много лет повстречается твой сын-кровопивец в местечке Балатонэмед с одним большим коммунистом, с инженером Казмером Табори. Вот он-то и вырвет сыночка твоего из сатанинских когтей. Товарищ Табори объяснит ему все как есть, почему он по греховной дороге пошел. Докажет ему, что учение о классовой борьбе - это заблуждения отдельных людей и что на самом деле нет никакой классовой борьбы и нет никаких врагов - ни внешних, ни внутренних. А Виктор Меннель - уж и подавно никакой не иностранный шпион. Ну, убили его, бедняжку. Что ж тут такого? Сынок твой поблагодарит мудрого инженера Табори за советы, осудит свои кровавые негуманные действия, выйдет из рядов рати сатанинской и, очищенный духовно, подаст заявление в святой союз "хиппи", объединяющий длинноволосых юношей, шлепающих босиком по земле и провозглашающих такую свободу". Вот что, товарищ инженер, приключилось со мною еще до моего появления на свет. Окончил я академию и стал лейтенантом у этих самых "охотников за черепами", а попутно защитил диплом на философском факультете Будапештского университета. Ну а чтобы успешнее "охотиться за иностранцами", изучил немецкий и английский языки. Однако надежд на лучшее не теряю и рассчитываю когда-нибудь тоже стать великим гуманистом вроде вас.
Фельмери замолчал, Казмер был явно смущен, Илонка же с невозмутимым видом полировала пилочкой ногти.
- Мне кажется, вы меня неправильно поняли, - в конце концов нарушил явно затянувшуюся паузу Казмер Табори. - Вы слишком обидчивы, лейтенант, и склонны гиперболизировать.
- Понял я вас правильно. И мне хорошо известно, что вы о нас думаете.
- Скажу честно, работа ваша мне не по нутру. Не люблю я ни тайн, ни секретов. Не люблю, когда следят за каждым моим шагом...
- Вот вы дожили почти до тридцати лет. И скажите: за вами хоть раз кто-нибудь следил? Никто. А если сейчас вы под наблюдением, что ж тут удивительного? Совершено убийство, а вы были в ссоре с убитым; в час, когда произошло убийство, вы неизвестно где находились...
- Мне известно. Я был в Будапеште. Только вы мне не верите.
- Не верим, потому что вы говорите неправду. И, естественно, этим вы навлекаете на себя подозрение.
Казмер молча посмотрел на Илонку, та потупила голову. Фельмери показалось, что она избегает взгляда Табори. Но почему?
- У меня не было никаких причин убивать Меннеля, - примирительным тоном сказал Казмер, доставая сигарету.
- Причину можно всегда найти, - возразил лейтенант. - Сначала нужно разобраться в фактах. Вы сами признались, что Меннель был вам антипатичен.
- Вы тоже не внушаете мне симпатии, однако я не собираюсь вас убивать.
- А если бы, скажем, я стал приставать к Илонке Худак?
- Тогда бы я и вам влепил оплеуху. - Казмер с вызовом посмотрел на лейтенанта.
- Вот видите! Значит, вы ревнивы, - заметил лейтенант. - Вы влюблены в Илонку. Не отказывайтесь, это может ее обидеть.
- Вы пришли сюда поразвлечься? - враждебно спросил инженер.
- Нет, я просто хотел бы установить: влюблены вы в Илонку или нет. Если вы действительно влюблены в нее, значит, вы могли совершить преступление из ревности. Итак, мы предположили: Табори влюблен. Как же в этом случае могли развертываться события? А вот как. В тот день вы ищете Илонку и не находите. Меннеля тоже. На рассвете Илонка возвращается домой. Кстати, это доказанный факт, а не чистое предположение. Вы упрекаете Илонку, и она признается в своей вине. Затем вы возвращаетесь к себе. Меннеля уже нет дома. Вы с террасы в бинокль обнаруживаете, что он на озере, причаливает к мысу у трех ив. Вы мчитесь через сад, никем не замеченный, туда. Возникает ссора, драка. Вы убиваете Меннеля. Тело его кладете в лодку, отъезжаете достаточно далеко от берега, бросаете труп в воду, а сами вплавь добираетесь до берега. Вам везет, вас и на этот раз никто не видит. Вы пробираетесь незаметно к себе, переодеваетесь и уходите из дому. Придумываете легенду о поездке в Будапешт и довольно ловко ее потом преподносите. Ну, что вы скажете о такой версии?
Казмер встал, потянулся, поглядел на залитый солнечным светом сад, затем, повернувшись к лейтенанту, небрежно обронил:
- Скажу, что вы слишком увлекаетесь романами Йокаи [имеются в виду авантюрно-приключенческие романы Мора Иокаи (1825-1904), известного венгерского писателя-романиста].
- Возможно, - не стал возражать Фельмери.
Позднее, уже сидя в кафе отеля, Фельмери еще раз перебрал в уме весь этот разговор. "Может быть, мои доводы только с виду логичны?" - думал он.
В просторном, со вкусом обставленном зале было сравнительно малолюдно.
Развернув вечернюю газету, Фельмери начал было читать хронику, как вдруг кто-то опустился рядом с ним на стул и очень знакомый голос спросил:
Роллинс Джеймс
Маккарти Кормак
Курылев Олег
Володихин Дмитрий
Каменистый Артем
Флинт Эрик