Чтение 18–й страницы книги ~Бес в ребро~

места!..

Бабки испуганно тронулись по своим местам, и та, что
сомневалась насчет посетителей, проходя мимо меня, не
удержалась и сказала тихо, ни к кому не обращаясь:

- Свиноморд несчастный... Наглец, медная харя...

Шкурдюк вышел из-под тента и воззрился на затянутое
тучами небо. Руки в боки, ноги врозь, голова запрокинута, я
была уверена, что сейчас схватит он шапку и расшибет ею
тусклое небо над нами. И Мракобес прижался к нему и
тоненько завыл.

Но Шкурдюк не стал кидать в небо свой кокетливый цветной
картуз с надписью на тулье "Микозолон - лучшее средство от
грибковых заболеваний". Он сплюнул на землю и сказал с
большим чувством:

- Ну и климат - едр°на вошь! Десять месяцев - зима,
остальное- лето... И тут увидел меня.

- Вы ко мне, гражданочка?

- Да, я к вам, гражданинчик, - кивнула я. - Вы Шкурдюк?

Лицо его сразу стало настороженным и замкнутым, лишь
бездонная льдистость мерцала в голубых глазах прохиндея.

- Это вы точно угадали - я уже шесть пятилеток Шкурдюк.
- А глазками своими незабудковыми щупал меня, раздевал,
скидывал ненужное, оценивал и прикидывал. - А вы-то кем
будете?

- Кем буду? - засмеялась я. - Со временем буду бабкой,
пенсионеркой, к вам сюда приду отсиживать зарплату... А
сейчас я журналистка, корреспондент городской газеты...

Шкурдюк взглядом быстро одел меня снова. Щупание
оказалось неуместным, и он растянул в улыбке свой огромный
мокрый рот слабого человека.

- О, для нас это большая радость! Внимание прессы к
отдыху трудящихся - это первейшее дело...

- Ну да, я уже знаю: массовость - это кассовость!

- Истинно сказано! Га-га-га! - радостно загоготал
Шкурдюк. - Давайте я вам продемонстрирую наши достижения.
У нас новый аттракцион - потряс! Собирались открыть к
началу сезона, да сами знаете, как работают наши
герои-строители. Пустили еле-еле в сентябре, а тут и
посетители иссякли... И кассовость наша под угрозой!

Шкурдюк показал на циклопическое сооружение, похожее на
огромную карусель, но вместо привычных деревянных зверюшек
висели на кругу обтекаемые капсулы вроде маленьких
самолетных кабинок.

- Давайте я вас прокачу, чтобы вы со знанием дела могли
описать наши будни и победы, как полагается настоящему
журналисту.

Он быстро взял меня под руку и, не давая возразить, повел
к помосту аттракциона.

- Смотрите, это лицензионный аттракцион, "Энтерпрайз"
называется. По-американски обозначает "предприятие".
Заплатили за него тысячи несчитанные, а он полгода простоял
зазря, окупаемости фондов нет, омертвление капитала налицо,
один я душой болею за это. Сколько недокатанных людей
осталось! Да кто же у нас с деньгами-то народными
считается!

Шкурдюк щелкнул замком, распахнул стеклянную дверку
капсулы, посадил меня в тесное креслице, застегнул на мне
ремень безопасности и стал орать куда-то вниз, в машинное
отделение:

- Дарья! Дарья Васильевна! Включай, давай прокати
нас...

- Сщас! Сщас! - услышала я голос давешней старухи,
называвшей Шкурдюка свиномордом.

Свиноморд, как бывалый пилот-инструктор, уверенно сел на
заднее сиденье кабинки, и в это время раздался мощный
тяжелый гул. Озноб вибрации передался мне, я ждала с
нетерпением, когда двинется в свой круговой быстрый путь
карусель, лихо раскручивая кабинки на разных уровнях.
Вообще-то эти нынешние аттракционы очень мало походили на
невзрачные развлечения нашего детства в парке культуры -
иммельман, гигантские шаги, качели. Мрачно гудящий
"Энтерпрайз" напоминал не столько развлекательное
сооружение, сколько мощную индустриальную конструкцию.

- Готово, - сказал Шкурдюк и крикнул Дарье: - Поехали!..

Медленно завертелись опорные спицы карусели, с
нарастающим ревом кабинка поехала по кругу, и вдруг сердце
провалилось куда-то вниз, потому что с пол-оборота капсула
резко полетела вверх. Мы стремительно описывали восходящую
круговую траекторию, от которой у меня все замирало внутри.
И когда я взглянула вниз, то с ужасом увидела, что диск
карусели неудержимо поднимается на ребро и становится
вертикально, превращаясь из карусели в чертово колесо.
Кабинка вращалась одновременно в двух плоскостях, и вместе с
этим чудовищным воем росла ее скорость, сиденье ушло из-под
меня, и я вдруг увидела, что земля оказалась у меня над
головой - я висела вверх ногами...

А потом я уже ничего не видела - где земля, где небо,
вверх, вниз, только ухающее ощущение ужаса и уверенность,
что сейчас вся эта завывающая воздушная колесница с ревом и
лязгом обрушится вниз, размозжив меня на кусочки. Сзади
что- то кричал мне Шкурдюк, но я совершенно ополоумела от
страха, потому что это было какое-то неведомое ощущение
полной беззащитности перед погибелью...

Почему это - развлечение? Ничего развлекательного и
приятного я не испытывала, а только бесперечь падала наземь,
взрывоподобно взлетала куда-то вверх, меня крутило вокруг
себя самой, я знала - вот это и есть полная потеря себя, я
не принадлежала себе нисколько. Меня не было, я
превратилась в маленькую живую клетку этой ревущей машины, и
воли моей не существовало...

О, жалкая участь куска фарша внутри раскручиваемой на
веревке мясорубки.

Не знаю, сколько это длилось. Я чувствовала, что если
еще хоть один оборот совершит этот проклятый "Энтерпрайз",
меня вырвет. Но неожиданно ужасающий вой и гул, начавшийся
таким безобидным густым жужжанием, стал стихать, кабинка в
полете выровнялась, и я увидела, что постепенно опорное
колесо круговерти стало опадать, опускаться, склоняться к
смиренной горизонтали, скорость гасла, пока шум двигателя не
стих совсем, и кабинка наконец замерла.

Провальное безвременье обморочного состояния. Не понимаю
- где я, что со мной, куда подевался Шкурдюк. Подбитое
серой ватой облаков низкое небо, раздерганные ветром мокрые
кроны деревьев и участливое лицо Дарьи Васильевны, которая
мне говорит:

- Непонятные радости нынче у людей стали...

Оперлась на ее руку, вышла на дощатый помост, как сильно
пьяная, - все кружилось перед глазами, меня качало, я бы
наверняка упала, если бы не держалась за руку старушки.
Пока наконец услышала где-то высоко над собой голос
Шкурдюка:

- Э-э, гражданочка, да вы совсем не приспособлены для
острых ощущений! Идемте, я вас напою чаем, сразу придете в
себя...

Не помню, как мы дошли с ним до алюминиевого вагончика,
где размещалась контора Шкурдюка. Он усадил меня за белый
пластмассовый стол, на котором стоял китайский термос -
недостижимый и розовый, как тропическая птица фламинго.

Я пила горячий крепкий чай, восстанавливалось дыхание,
мир прекратил свое безумное кружение вокруг меня. Теплым
пыхтящим половиком привалился к моим ногам Мракобес.

А Шкурдюк сетовал на жизнь:

- Нет. что там ни говорите, а в нас, людях образованных,
нет прочности наших предков. Чуть что - и в ауте!..

- Это точно, - согласилась я. - Наши предки с утра до
ночи гоняли на "Энтерпрайзе" - и хоть бы хны...

- Да разве в этом дело? - махнул рукой Шкурдюк. -
Жизненной силы нам не хватает. Мой дед с утра чугун
картошки с салом съедает, а мы уже - не тот компот! Эх,
разве бы я тут сидел, если бы меня здоровье так не
подводило... Нервы совсем ни к черту!

Глядя на эту сбитую из дикого мяса и лошадиных костей
фигуру, было трудно поверить, что там внутри еще есть и
нервы.

- А чем же это вы страдаете? - спросила я вежливо.

Шкурдюк подобрался, как для декламации стихов, и
значительно, с выражением сообщил:

- У меня вегето-сосудистая дистония с вазомоторными
кризами...

Он говорил это старательно, будто долго разучивал по