считать декоративного кустарника, и большой клумбы непосредственно перед
домом. Рядом разместился хозяйственный блок, соединенный с домом коротким
переходом, а ближе к дороге, чуть в сторону от ворот, стоял большой гараж,
машины на три, с которому вела бетонированная дорожка. Эти сооружения были
выполнены в более функциональном стиле, нежели сам дом, но из того же белого
кирпича и с такой же черепичной крышей. Получался единый ансамбль.
кирпича с гаражами имеется несколько штук, и этот, хоть и был пошикарнее
прочих, совсем уж из ряда не выбивался - не Зимний дворец все же.
круглый год совместно с женой, бессловесной восточной женщиной, имя которой
знали разве что в паспортном столе. Жили Кугушевы уединенно, с соседями не
общались. Жена выходила из дома редко и только по магазинам, где она
показывала продавщице большой список продуктов, выполненный каллиграфическим
почерком, и, получив по этому списку то, что в магазине имелось, без слов
расплачивалась и, взвалив на плечи тяжелый мешок, уходила. Сам Джабраил то
мотался в город на своей голубой "волге", то занимался работами по дому и по
участку. Хозяин он, судя по всему, был отменный. Хотя он в Отрадном почти не
показывался и никогда ни с кем не заговаривал, все его знали и уважительно
побаивались. Такому отношению способствовала и внешность - он был огромен и
могуч, с крупным мясистым лицом кавказского типа (будучи на самом деле
касимовским татарином). На этом лице совершенно бесстрастное выражение
сочеталось с тяжелым, жутким взглядом. Те немногие из соседей, у которых
хватало смелости обратиться к нему с какой-либо хозяйственной просьбой - ну
там, насос одолжить или уголька немного, - всякий раз получали искомое, но
повторно обращаться не спешили. Как-то раз один отпетый пропойца попробовал
выклянчить у Кугушева на водку, но получил в ответ такой взгляд, что чуть не
остался заикой навсегда.
находился кто-то еще - то один, а то и несколько сразу. Одни приезжали в
красивых автомобилях, другие добирались со станции пешком, третьих привозил
Кугушев. Кто-то оставался всего на несколько часов, некоторые жили неделями.
союзных республик, а бывало и вовсе иностранцы. Генералы и большие
начальники, и обыкновенные граждане. То всю ночь напролет горел свет, играла
музыка и до соседей доносились отзвуки шумного веселья, то было тихо, как в
склепе. Народу какое-то время было любопытно, но стоило лишь взглянуть на
Кугушева, и всякое любопытство пропадало. Потом попривыкли, и постепенно
любопытствовать перестали.
интересуется.
высокопоставленный, хотя не старый еще и не солидный фигурой. Но постоянно в
доме обитали одни Кугушевы.
самостоятельная краля, яркая, рыжая, приметная. На дочку не похожа - то ли
племянница, то ли полюбовница, то ли жена вторая, молодая. Кто их, этих
мусульман, разберет, тем более Джабраила? Когда она проходила по Отрадному
от станции к дому - а случалось это нечасто, только в ненастье, потому что
обычно краля ездила в новеньких желтых "жигулях", - все мужчины от мала до
велика смотрели ей вслед, а самые отчаянные пытались даже познакомиться. Но
тут все получалось настолько глухо, что забеспокоившиеся было отрадненские
женщины не только успокоились, но и несколько обиделись - что ж эта фифа
совсем их мужичков не замечает?
железная самодисциплина, она просто не успевала бы одновременно учиться в
университете и работать у Шерова, который ни малейших проколов не потерпел
бы.
для нее автомобиля, полного пансиона, - и еще какого! - неограниченных сумм
на представительские расходы, за которые, правда, приходилось отчитываться,
и, говоря в целом, такого качества жизни, о котором какая-нибудь
Ясногородская не могла и мечтать в свои самые золотые годы.
мог бы подумать, что столь щедро оплачиваемая работа заведомо предполагала
какой-нибудь жуткий криминал, чреватый и т. д. Такого некто ожидало бы
жуткое разочарование. При всей своей специфичности Танина работа и
времяпрепровождение в целом ничего преступного в себе не содержали.
предполагала постоянные разъезды и многочисленные контакты с самыми разными
людьми. Стремясь во всем к максимальному порядку и рациональности, он давно
уже определил для себя несколько географических участков, в которых
сходились линии его интересов и пересекалось наибольшее число нужных ему
контактов. Помимо, естественно, Москвы, это были Узбекистан, Закавказье,
Украина, Восточная Сибирь и Ленинград. Проще всего было с Узбекистаном - там
в его распоряжении всегда была роскошная правительственная вилла, где он мог
совершенно беспрепятственно вести свои дела. В других местах Шеров
организовал себе резиденции или, как он сам называл их, ранчо. Кавказские
дела он решал на таком ранчо в живописных окрестностях Кутаиси, украинские -
в курортной деревеньке под Львовом. Имелось ранчо и в Отрадном, откуда до
Ленинграда было всего минут двадцать на автомобиле, а покой и благодать -
почти как в глухой деревне. Каждое ранчо обслуживали два специально
отобранных человека, на одного из которых оно и было на всякий случай
оформлено. В Отрадном это были супруги Кугушевы.
и на Кольском полуострове существенно расширились. Появились выходы на
Финляндию.
мастером на все руки по части мелких починок и всяких домашних
приспособлений.
за Джабраилом все называли ее просто Женщина, - стирала, прибирала, готовила
со сноровкой и безропотностью автомата. В безграничной преданности обоих
Вадим Ахметович не сомневался. И все же этого было мало. Ранчо, при всем его
комфорте, не хватало стиля, класса, изыска. Короче, не хватало
очаровательной "хозяйки", способной привнести все это с собой. Специфика
ранчо требовала от подходящей кандидатуры особого комплекса свойств и
талантов. И все это Шеров обнаружил в Тане, когда, повинуясь своему
сверхъестественному чутью, взялся за совершенно, казалось бы, неинтересное
для него дело о квартирной краже. Особенно сильное впечатление на него
произвело то, что Таня, явно будучи с Генералом в самых близких отношениях,
умудрилась остаться непорочной, о чем свидетельствовал приобщенный к делу
протокол медицинского осмотра. Это, по мнению Шерова, говорило об
исключительном хладнокровии. Окончательно же его убедили предложение Тани
оплатить его услуги и оперативность. Ей не хватало только одного -
профессионального опыта. Но, как и Таня, Шеров умел не спешить. Отвозя ее на
ранчо в первый раз, он уже знал, что везет туда будущую "хозяйку". Точно так
же и Тане подсказывало внутреннее чутье, что ее ждет новая полоса в жизни, и
жадный ум улавливал знамения иных приключений.
спортивный костюм, совершать пробежки по парку и минут тридцать-сорок
разминаться с Джабой, обучавшим ее боевым искусствам. Потом Джаба шарковал
ее ледяной водой в специально оборудованном подвале. За завтраком - кофе,
сок, поджаренный хлебец, а остальное по желанию - они согласовывали планы на
день, Таня делала пометки в блокнот. Примерно без десяти восемь она садилась
в свои желтые "жигули" и отправлялась в город - на занятия и по текущим
делам: забрать из кассы билет для отбывающего гостя, загрузиться продуктами
на базе, заказать вечернее платье В ателье. Да мало ли? Вернувшись, она
оставляла машину на попечение Джабы, вставала под циркулярный душ, наскоро
обедала и садилась за телефон.
алфавитно-тематическую картотеку. В ней было все, что могло потребоваться
"хозяйке": адреса и телефоны ресторанов, театров, билетных касс, магазинов,
оптовых баз, и т.д., вплоть до главврача больницы Свердлова и заместителя
начальника управления УВД - на всякий случай. На каждой карточке рядом с
названием учреждения стояло два-три телефонных номера, в порядке
предпочтения, с фамилией, именем и отчеством соответствующего служащего, а
напротив - координаты лица, от имени которого делается звонок, дабы
обеспечить неукоснительное и своевременное выполнение просьбы.
(Фаддея Философовича)... Будьте любезны, оставьте два билета на "Красную
Стрелу"
спецраспределителя, соколиную охоту) на восемнадцатое... На фамилию
Захаржевская (Гусев, Пелтонен, Травоядзе)... Когда подъехать? Завтра в шесть
к пятому окошку?
Ахметович, большой поклонник научной организации труда и лично профессора
Гавриила Попова, устроил ее на перфокартах для электронно-вычислительных
машин, с перфорацией по верхнему и нижнему краю. Бумажное пространство между
каждой дырочкой и краем карты по специальной системе либо вырезалось, либо
оставлялось на месте. Это позволяло производить классификацию и отбор по
множеству факторов как систематических, так и сопутствующих. Для этого
достаточно было лишь проткнуть вязальной спицей кипу карточек сквозь
соответствующую дырочку и приподнять спицу. Ненужные карточки оставались на
месте, а нужные поднимались вместе со спицей. Шеров, чья собственная