Чтение 18–й страницы книги ~Шальные деньги~

принялся помешивать изящной ложечкой в чашке, думая о том,
что главврач в каком-то задрипанном Мухосранске устроился
совсем не плохо. Наверное, без особых проблем решает все
свои дела, накоротке со всем местным начальством, трахает
потихоньку женскую часть медперсонала и потихоньку,
незаметно для самого себя, стареет. "Ничего ему не надо,
никуда его не тянет, и никогда в жизни этот никчемный, по
московским меркам, человечек, не променяет место в заштатной
клинике на должность в столице. Умеют люди устраиваться в
жизни, все у них катит, все у них путем, все складывается
одно к другому".

- Чай не горячий? У меня есть холодная кипяченая вода,
можно разбавить.

- Не стоит беспокоиться.

"Интересно, сколько ему отвалил отец? Наверное, по тем
временам деньги были огромные. Ведь за "так" подобную услугу
не окажет даже родной брат", - прокручивая в уме эту мысль,
Кривошеев напрягся. Ложечка в фарфоровой чашке перестала
звенеть.

- Я, Виктор Феликсович, прислушался к вашему совету.

- Очень хорошо, - сказал главврач, пристально глядя на
гостя.

- Я бы хотел взглянуть на своего брата.

- Это можно устроить. Если хотите, прямо сейчас его и
приведут.

- Нет, Виктор Феликсович, вы меня не совсем правильно
поняли, я хотел бы на него посмотреть, но чтобы он меня не
видел.

- Навряд ли он вас узнает, - задумчиво произнес
психиатр.

- Но можно так устроить? - уже резко и настойчиво
попросил Кривошеев.

- Конечно же, можно, не вопрос, как говорится. Может,
все-таки коньячка грамм сто перед этим историческим шагом?

- Я за рулем, - небрежно махнул рукой полковник
Кривошеев и чуть виновато улыбнулся.

- Останьтесь у меня, погостите. Кстати, сегодня у меня
день почти не загружен, я сегодня свободен. Мы могли бы
.b/` "(blao ко мне в гости, съездили бы на озеро, опять же
шашлык, рыбалка...

"Сейчас, наверное, скажет о девочках".

Но психиатр к вопросу, связанному с основным
инстинктом, не перешел: наверное, счел, что пока не время.

"Девочек он, наверное, берет из числа своих сотрудниц.
Посмотрит строго, затем скажет своим умным голосом - ведь он
здесь царь, Бог и воинский начальник: "Ты, Клава (или Маша),
поедешь с нами отдохнуть". Та, как кролик перед удавом,
застынет и двинется в указанном направлении и будет делать
все то, что полагается делать в подобных ситуациях".

- Кстати, у меня прекрасная банька, прямо на берегу
озера. А вода там кристально чистая, святые источники бьют,
можно сказать, целебная, от всех болезней помогает.

- Нет, что вы, я ограничен во времени. Слишком много
работы в столице. К вечеру я должен быть на месте.

- Жаль, жаль, - сокрушенно покачал большой головой
Виктор Феликсович Кругловский и положил ключ на чистый лист
бумаги.

Положил аккуратно, двумя пальцами. Так кладут вескую
улику и.., единственную, самую важную в деле. От этого
движения Кривошеева передернуло. От взгляда Кругловского
реакция Кривошеева не ускользнула.

- Не обращайте внимания на меня, вы же понимаете,
Кирилл Андреевич, с каким контингентом мне приходится
работать.

Кривошеев согласно кивнул.

- Так вы хотите посмотреть на нашего пациента.

- Да, но так, - уже во второй раз принялся толковать
гость, - чтобы он меня не видел.

- Сейчас устроим, у нас есть комната. Вы сможете
наблюдать, а я с ним поговорю.

- Буду весьма признателен, - старомодно ответил
Кривошеев.

Воспользовавшись странным аппаратом, похожим на пульт в
опорном пункте милиции или в космическом центре, главврач
клиники связался с каким-то Сидоровым и уже другим тоном,
абсолютно непохожим на тот, каким разговаривал с гостем,
громко попросил:

- Сидоров, будь так любезен, больного из седьмой
палаты, да, да, Ивановского пошли ко мне и немедленно, я
жду.

- Виктор Феликсович, а можно мне взглянуть на бумаги?

- Вам можно, хотя это, в общем-то, врачебная тайна, и
мы не позволяем, не в наших правилах давать заглядывать в
истории болезни. Понимаете ли, разные люди бывают.
Информация о болезни - вещь обоюдоострая и для пациента, и
для нас, врачей, да и для родственников. Но для вас я сделаю
исключение.

Через три минуты - Кривошеев еще не успел допить чай -
на стол главврача легла пухлая папка толщиной в хороший том.
Тот раскрыл ее и медленно подвинул к своему гостю:

- Вы потом внимательно посмотрите, уже пациента
доставили.

Спустившись на первый этаж, главврач предложил
Кривошееву войти в белую дверь с медной начищенной ручкой.

- Там все есть, - предупредил психиатр, - стул, стол.
Вам даже принесут туда чай.

- Чай не нужен, но, если позволите, я буду там курить.

- Конечно, - согласно кивнул главврач. Кривошеев
оказался в маленькой комнатке, стены которой были выкрашены
в какой-то неопределенный цвет - то ли серо-коричневый, то
ли желтовато-зеленый. В полумраке определить это было почти
невозможно. Светилось лишь окно. Через оконное стекло
Кривошеев видел соседний кабинет, куда более просторный, чем
его комната, и куда более светлый. Пол там был выложен
керамической темно-коричневой плиткой, а стены - белой.

Кабинет напоминал то ли кухню, то ли операционную.
Правда, для операционной света было маловато. В центре
кабинета, прямо напротив окна, стояло кресло. "Наверное,
когда-то оно находилось в стоматологическом кабинете", -
решил Кирилл Андреевич.

Дверь открылась. На двери, естественно, ручки не было.
Два санитара, дюжие, краснолицые, в белых халатах с
закатанными рукавами, ввели пациента. Кривошеев вздрогнул:
перед ним, озираясь по сторонам не испуганно и затравленно,
а с любопытством, стоял его брат.

- Господи, - вырвалось у Кирилла Андреевича, - сколько
же лет я тебя не видел? Десять? Двадцать!

Появился главврач. В его руках была тетрадка,
неизменный ключ и авторучка с блестящим колпачком.

- Прошу, - галантно предложил больному главврач,
указывая на стоматологическое кресло.

Тот заулыбался, поздоровался с главврачом за руку и
уселся. Когда Кривошеев увидел улыбку своего брата, у него
сжало горло, словно кто-то двумя руками вцепился в его шею.
Кривошеев рванул верхнюю пуговицу рубашки, узел галстука,
резко тряхнул головой. Дышать стало немного легче.

Передних зубов у его брата не было. "Господи, Боже мой,
что же они с ним сделали!"

Может, быть, из-за отсутствия зубов, может быть, еще из-
за чего-то голос у брата был не совсем таким, как у Кирилла
Андреевича.

- Ну, как мы себя чувствуем? Не мучают тяжелые сны? -
спросил главврач у пациента, когда за санитарами закрылась
дверь.

- Нет, не мучают, сон крепкий, - ответил Евгений
Кривошеев, продолжая все так же глуповато улыбаться.

- А грудь не болит? Сердце не беспокоит?

- Нет, не беспокоит.

- А спина? Давайте-ка подымем ручки, пошевелим
глазками.

Евгений Кривошеев покорно, как кролик перед удавом,
выполнил все то, о чем просил главврач. Кирилл Андреевич
Кривошеев мрачно и угрюмо сидел, уставившись в тонированное
стекло. Он уже ненавидел главврача, понимая, что тот
настоящий садист, хотя вид у него вполне благообразный.

Разговор врача и пациента длился около получаса.
Eдинственное, что четко понял Кирилл Андреевич, - это то,
что его брат почти не ориентируется во времени. Он не знает,
какой сейчас год, месяц и день. Мало чего помнит о своей
жизни до психиатрической лечебницы. Зато то, что происходило