двумя стволами, словно букашка в гербарии иголками, я не мог даже
шевельнуться. Если бы напор был не таким сильным, я бы мог попытаться
неожиданным рывком ускользнуть в сторону, предоставляя противникам
возможность пристрелить друг друга. Но в таком положении я непременно
потащил бы зацепившиеся за одежду и тело дула за собой и получил бы две
пули: одну сзади, другую спереди. По той же причине я не мог выбить оружие.
Мне некуда было отпрыгнуть. Чужие руки обшарили мне карманы, подмышки, пах.
По крайней мере сейчас мог бы изобразить происшествие как попытку случайно
вырвавшегося заложника завладеть оружием.
грузовую площадку? Я испугался оставаться в освещенном коридоре, боялся,
что он придет в себя, поднимет шум.
первый-то раз еле сил набрался его ударить...
подтверждается действием. Мне главное, чтобы они не связали предыдущие пять
случаев с этой неудавшейся попыткой. Те мертвецы не мои, о них я даже не
знаю! Я лежал себе на койке, ковырялся в замке наручников, пока он вдруг,
бац, не открылся, а как он открылся, я начал о побеге мечтать, хотел
пистолет добыть, а потом шлюпку спустить и до берега добраться... Теперь
продумать детали: как выбрался, как на палубу поднялся. Главное, чтобы за
всеми моими действиями стоял не план, а случайность. Случайно наручники
расстегнулись, непонятно как в иллюминатор пролез. Сам не пойму, как
умудрился на палубу подняться. Не иначе без сознания был! Не упомню, с
какой веревки спортивный костюм снял...
удовольствием. Только как вы меня поведете? Так же: одно дуло в спину,
другое в живот? Пятиться будете? Или с боков в клещи возьмете? Тогда у меня
появляется надежда.
резко упасть на спину и ударить по рукам, удерживающим оружие, ногами...
Наверное, все же пристрелят, но могут и не успеть. Ах да, еще тот, за
прожектором. Похоже, придется сигать в воду. Ну что, попробуем?
успел увидеть мелькнувший в свете прожектора чужой, летящий мне в висок,
кулак. "Левша", - успел отметить я и отключился.
ни от кого спасаться. В той темноте я был свободен. Глаза я открыл уже в
каюте, вернее, не в каюте, а в каком-то подсобном, вроде склада, помещении.
В нем не было иллюминатора, не было ничего, напоминающего мебель, - только
несколько стеллажей-полок и зарешеченная лампа под потолком. Руки и ноги у
меня были связаны, а сам я лежал на металлическом полу.
сознание оставили бы без присмотра. Демонстративно застонав и одновременно
шевельнувшись, я, не до конца открывая глаза, скосился в сторону. Три
человека. Один с автоматом наперевес. Другой возле двери. Третий стоит ко
мне спиной. Что-то нехорошее, что-то зловещее почудилось мне в этой третьей
фигуре, словно потусторонним холодком дохнуло на лицо. Но вдаваться в
подробности я не стал. Не до лирики. Даже если это окажется сам Джек
Потрошитель, что с того? Изменить что-либо я не могу. Если Потрошитель,
значит, выпотрошит, если Франкенштейн, значит, оживит. Это не суть важно.
Жизнь я уже проиграл. Главное, как вместе с этой жизнью унести в тартарары
Тайну.
начать сопоставлять факты. Отсюда моя задача - запутать их, поставить как
можно более глухую, скрывающую правду дымовую завесу лжи. Засыпать
безудержным словоизвержением проклюнувшуюся ненароком истину. Такой будет
моя тактика. Раскисать, плакать, каяться, врать напропалую, снова каяться и
снова врать. До бесконечности. Я им такую словесную дизентерию устрою, что
сам черт не расхлебает.
материалом. Это я смогу. Любой факт - палка о двух концах: каким хочешь,
таким и поворачивай.
возможностей. В считанные минуты я выстраивал каркас легенды и на него, как
на скелет, налеплял события последних дней. В нормальных условиях такая
работа потребовала бы недели. Мне нельзя было упустить ни единой мелочи. Я
должен был быть очень убедительным.
времяпрепровождение играющего в мудреца идиота. Что ровно через минуту
столь тщательно собранная легенда рассыплется на микроскопические кусочки,
словно сброшенный с крыши небоскреба глиняный горшок.
слова были никому не нужны. Меня никто не собирался слушать. Самое мудрое,
что я мог сделать, - это отдохнуть перед последним броском в ледяную воду
реальности. Расслабиться, подумать о вечном. А я изводил себя напрасными
надеждами. Строил планы!
подбивать бабки! И то, что должно было случиться, - случилось.
простейшим физическим действием предполагать такие разрушительные для меня
последствия. Казалось, я на полном скаку ткнулся головой в бетонную стенку.
Только что видел горизонт, дорожки, скачущих рядом соперников, препятствия,
которые мне предстояло брать перспективы - и вдруг, хлоп, не вижу ничего,
кроме издохшей кобылы, собственной вдребезги разбитой башки и неодолимой
безнадежности монолитного бетона. На мгновение я даже утратил контроль над
мышцами лица. Моя челюсть приотвалилась, и глаза вылезли из орбит. Хороша
была, наверное, моя физиономия в этот момент! Недавно упорядоченные, как
патроны в пулеметной ленте, мысли мгновенно разбежались врассыпную подобно
неожиданно освещенным яркой лампой тараканам. Гениальные наработки,
составлявшие костяк легенды, превратились в прах. Все ранее происшедшее
представилось глупым, бессмысленным и наивным. Как детская боязнь купания в
ванной новобранцу, призванному служить три года на подводной лодке.
подставлять другую щеку, когда бандиты съездили по одной. Ни под себя
ходить (вот ведь до чего докатился по глупости). Ни об иллюминатор шкуру
обдирать. Ни бандитов, беря лишний грех на душу, по одному давить.
Ни-че-го! Я проиграл изначально! Сев за партию, я умудрился не сделать ни
одного правильного хода. Я мечтал о победе, думал, что в капусту крошу
противника, а на самом деле играл в поддавки. То есть я-то в поддавки, а он
по нормальным правилам и в полную силу. Так выиграть невозможно: я
подставляюсь - он рубит, я снова подставлюсь - он опять рубит. Уже и фигур
на доске нет, а я все считаю, что до триумфа осталось всего два хода!
понимаю, а если понимаю, то неправильно истолковываю.
Это был он!
противоречило самой логике и здравому смыслу.
местоположение? Как договорились с бандитами, угнавшими самолет, о доступе
на корабль? Заплатили? Пообещали помощь? Выступили в качестве
парламентеров-посредников? Я начинал приходить в себя, начинал мыслить.
Выламывая мозги, я искал ответы на вопросы, которые раньше мне даже не
приходило в голову задавать.
даю. Да и если бы они вычислили меня до посадки, то до нее бы и повязали!
Может быть, нашли список заложников, составленный милицией? Ерунда! По
фамилии меня опознать невозможно: у меня новая фамилия, новое имя и новые,
ни разу не использованные до этого, документы.
иное, более похожее на фото в паспорте, чем на прежний облик. Нет, не
сходится. Никак не сходится!
образом узнал?
заложников не было. Это наш самолет.
его за шестнадцать дней. Ревизоры еще только паковали чемоданы и получали
командировочные, а он уже знал, как нейтрализовать их деятельность. При
этом облик спецбригады ему был безынтересен. Он не рассматривал их
фотографий, не читал ориентировок с указанием роста, веса, цвета, особых
примет. Он не интересовался даже их численным составом.
было вычислять, не надо было опознавать в толпе прибывающих в город
Посняков Андрей
Березин Федор
Суворов Виктор
Емилина Ника
Контровский Владимир
Шилова Юлия