Чтение 18–й страницы книги ~Куколка~

тесно на своей территории. Женька успела заметить мимоходом переполненную
мужскую камеру.

- Командир, пусти девчонку к нам на часок, а то заскучает!

Как Казанцев был уверен, что Женька причастна к убийству Шерифа, так Женька
была уверена, что дверь камеры за ее спиной закрылась надолго. Она очень
крепко завязла в трясине.

Первые полчаса она, словно статуя, сидела на нарах, замерев в ступоре,
вызванном настолько резким поворотом событий. Потом стала прислушиваться к
голосам за стенами и всматриваться в обстановку. Собственно,
обстановка-то... Как тот подвал, куда она по детской глупости попала в
одиннадцать лет и после которого неделю лежала под капельницей в
токсикологическом отделении больницы, едва не отправившись в вечный полет.

Спать не хотелось. Мысли путались в голове, давили тяжестью непоправимой
беды, обжигали картинками тюремной жизни, ожидающей ее впереди. Женька
никогда не плакала. Все слезы остались в детстве.

Она закрыла глаза, но тщетно... Сон не шел. Как там Ольга? А Катька? А тетя
Шура? А как теперь она сама? Ведь она не убивала этого Витьку. Почему ей не
верят?

А ты бы поверила?

Голоса стихли. Одинокие шаги сержанта гулко отдавались в коридоре
изолятора. "А он все ходит и ходит, будто "дюрасел" в очко засунул".
Сколько она здесь пробудет?

- Командир, ну, будь человеком, выведи в сортир! Лязг замков, шаги,
бормотание.

- Последний раз! Что тебя по ночам прихватывает?

- Простыл, командир. В натуре.

Женька повернулась к стене. Камера была последней в коридоре, поэтому самой
холодной. Там, за стенкой, ноябрьская ночь.

Очень холодно. От жизни.

Поворот ключа в массивном камерном замке. Шаги за спиной, полоска упавшего
на стену света. Женька обернулась.

- Не спишь? Я вот тоже скучаю. Молодой парень, обыскивавший ее в
предбаннике, сел на край нар.

- Егорыч дрыхнет, как хомяк в норе. Может, развлечемся, а?

От сержанта несло водкой, салом и чесноком.

- Ты чего, замерзла? Хочешь, согрею? Универсальные глаголы - "развлечься" и
"согреть". Развлечься? Ну, давай в "города" поиграем, если скучно.
Массовик-затейник выискался.

- Чего ты как неродная? Или с ментами западло? Или вмазать хочешь? Ты
только скажи - сделаю. Для такой крали водка найдется. И "Спикере" на зуб.
"Полон орехов - съел и порядок". Ну что, будешь?

- Буду, - безразлично прошептала Женька.

- Я сейчас. Не дрейфь. Я в обиду не дам. При чем здесь обида, Женька не
поняла. Это так, Для словоблудия, наверное. Она поняла другое. Вернее,
увидела. На широком милицейском ремне сержанта висела связка здоровых
ключей-отмычек...

И услышала. Егорыч спит, как хомяк. А одному скучно.

Женька тихонько поднялась и выглянула в оставленную незапертой дверь.
Пустой коридор освещали две тусклые лампочки. И еще одна в глубине, над
выходом на улицу. Двойная дверь. Окошечко. Интересно, есть ли кто снаружи?

Послышались шаги. Женька вернулась на нары. Сержант держал в руках
полупустую бутылку "Асланова" и шоколадку.

- Меня Олегом зовут. Давай, садись. Или ты лежа будешь?

Олег поставил на край два бумажных стаканчика. Ключи клацнули на поясе.

- Не дрейфь, никто не придет. Сегодня от руководства нормальный дядька
дежурит. Ему все до фонаря.

Женька опустила ноги на пол. Олег наполнил стаканы почти до краев.

- Мне много.

- Я ж тебя не заставляю сразу. Времени - вагон.

- Я очень пить хочу... Пожалуйста, воды.

- Вот ведь... Хорошо, сейчас. - Сержант недовольно направился в предбанник.

Пальцы не слушались. Как тогда, на хате у Витьки. Тогда от жары, сейчас от
холода. Быстрей, быстрей, Господи...

Воротник изгибался в непослушных пальцах. Скользкая ампула никак не
попадала в прорезь - будто ожив, дразнилась и пряталась.

Олег возвращался. Шаги совсем близко... Ну! Ну, по-жа-луй-ста!

Все! Мгновение - и раствор в стакане. Пустая ампула падает в щель между
досками полатей.

Ольга все-таки умница! Никто никогда не будет проверять воротничок женского
платья. Доказано!

- Когда на улице холод и дождь, англичане пьют теплую водку "Асланов". -
Олег поставил еще один стакан.

Женька отхлебнула воды. И вправду в горле все пересохло.

Сержант заглотил водку и отломил "Сникерс".

- Давай, давай, залпом - хоп! Хорошая водяра, фирма.

Насчет фирмы Женька сомневалась. Наши подвальные кудесники слепят такую
фирму, что, как ни проверяй, где ни покупай, а имеешь шанс получить
больничный. Или свидетельство о смерти.

Она выпила полстакана, взяла "Сникерс".

- Тебя, что ль, правда за убийство?

- Я не убивала.

- Даешь... Брось ты, мне без разницы. Хоть за организацию массовых
беспорядков и изнасилование. А не убивала, так что ж? Здесь никто не
убивал, не грабил, не воровал... Тут сплошные ангелы небесные. Захочешь -
признаешься после. Главное - момент не прозевай. Глядишь, зачтется на суде.
Судьи тоже люди. Любят, когда подсудимые слезу пускают. Ну че? Развлечемся?
Когда на улице холод и ветер, англичане не только пьют теплую водку, но и...

- Уничтожают микробов даже под ободком унитаза, - закончила Женька не менее
уникальной рекламной цитатой. - Не снимая при этом обувь "Монарх".

Сержант выпил еще полстакана и прямо в пахнущих гуталином "монархах"
завалился на нары. "Ощутите запах французского салона у себя в камере!"

Олег взял Женьку за плечо.

- Может, поработаешь? Кто работает, тот ест. И пьет.

Вероятно, здесь, в изоляторе, он представлялся себе бесспорным авторитетом.
По крайней мере, вывод в туалет полностью зависел от него. Что тоже
немаловажно. Есть такая профессия - водить людей в сортир. Не хочешь жить в
сырости - будь послушным. Послушной. В каком направлении ей следует
работать, Женька поняла без дополнительных пояснений. А ну-ка, девушка!

Она поднялась, сняла пальто и положила его рядом с сержантом на нары.
Тяжело извергнув чесночный выхлоп, тот принялся расстегивать ремень.

- Тихо, солдатик, тихо. - Женькины кошачьи пальцы защекотали коротко
стриженный затылок. -Я все устрою по высшему классу. Люблю крутых мужиков.
Ты крутой, верно?..

- Кр-р-той...

- Ты не волнуйся. А вот туда лезть не надо. ) время. Я сама. Са-ма-а-а...

Женька шептала в ухо всякие глупости, глади-Олега по шее, опуская руки все
ниже.

- Тихо, солдатик, ты хороший мальчик, ты послушный мальчик, мама покупает
тебе "Китикэт", в нем столько витаминов, белков, углеводов. Каждое утро ты
съедаешь по миске и просишь добавки, верно?

- Хр-р-р...

- И тогда мама угощает тебя "Диролом", регулируя твой кислотно-щелочной
баланс и оберегая зубки от кариеса. Ох уж этот нам кариес! Любой ветеринар
скажет, какая он бяка. А еще мама целует тебя в попку, видит, что твоя кожа
сухая. Сухая кожа - счастливый малыш. И тебе хорошо, тебе очень хорошо, как
сейчас...

- Хр...

Последний звук был ответом на бесплатную рекламу "памперсов". Женька
осторожно убрала руку с головы храпящего Олега.

- А вот храпеть вовсе не надо. Егорыч проснется и заругает. А потом съест
наш "Сникерс".

Сержант повернулся на бок и действительно перестал храпеть. Женька
аккуратно сняла связку ключей и выудила из кармана торчащий бумажник.
Никакого воровства. Берем свое. То, что осталось в сейфе вместе с ключами
от квартиры, заколкой и пояском от платья.

В бумажнике оказалось не то чтобы очень. Две мятые пятитысячные и несколько
замусоленных сотен. "Лопатник" вернулся на место. Мелькнула мысль забрать
пистолет, но что с ним делать?

Женька влезла обратно в пальто, сняла свои сапожки и, зажав их под мышкой,
тихонько вышла из камеры.

- Гуд-бай, Олежек. Не давай перхоти ни малейшего шанса.

Сначала обернулась. В предбаннике никого не било. Егорыч держал пост в
комнате отдыха. Где наверняка есть матрас и подушка.

Первая дверь открылась легко. Будучи оборудованной откидной щеколдой, она
не имела замка. Со второй возникли проблемы. Замок один - ключей с десяток.
Терпение и труд все отопрут.

Фу, сделан первый оборот, второй. Все. Какая она скрипучая. Тихо,
родненькая. По-жа-луй-ста...

Бдительной охраны снаружи не наблюдалось. За углом - вход в РУВД.

"Внимание, всем постам. Ввести план "Перехват", приметы угнанной машины,
государственный номер..."

Рация сухо трещала, нарушая ночную тишину. Понятно. Туда нельзя - там
"перехватчик". Может перехватить. Сзади колючие кусты. Газон. За газоном
решетчатый забор и проспект. Туда.

Женька обулась. Мокрые колготки противно обожгли ступни. Забор и кусты - не
преграда. Это баловство. Теперь бежать. Очень быстро. Куда?!

- Что же делать, Олюнь? Ну, придумай. Ты же такая умница, Олюнь.

Они стояли ночью в холле Петровской больницы и шептались. Ольга шла на
поправку и уже самостоятельно передвигалась. Через пару недель обещали
выписать. Ну, не то чтобы: "Раньше двух недель вы нас не покинете! Мы