Чтение 18–й страницы книги ~Судья~

Сергей не помнил, сколько он простоял, вглядываясь в воду, не в силах
пошевелиться. Наконец он очнулся, походкой пьяного дошел до машины, надев
перчатки, достал начатую бутылку джина (в квартире он стер с нее свои
отпечатки, а потом дал подержать Глазанову) и вернулся к пруду. Стараясь не
смотреть на воду, он положил бутылку рядом с дубленкой депутата и отошел от
воды. Челищев еще раз внимательно все осмотрел - никаких следов он не
оставил, а даже если и забыл что-то, то начинающаяся поземка быстро все
заметет. Он повернулся и пошел к машине, все время убыстряя шаги, - Сергею
вдруг стало страшно, казалось, депутат всплывет, длинной рукой схватит его
за горло и утащит на темное дно... К машине он почти подбежал, судорожно
повернул ключ в замке зажигания и рванул с проклятого места...

У Финляндского вокзала он остановился, купил пачку "Кэмэла" в ночном
ларьке и выкурил подряд три сигареты. Челищева бил озноб. Он пытался
спрятаться от собственных мыслей, но они настигали его.

"Зачем ты убил его?"

"Он, пусть и неосознанно, участвовал в убийстве родителей. Он - пидор и
негодяй, он работал на мафию, он помогал нелюдям, обманывая своих
избирателей, то есть народ..."

"Пидор - не преступление, а, скорее, несчастье... К убийству родителей он
имел отношение косвенное, его использовали "втемную". На мафию его работать
заставили, сломали и запугали... А что касается обманутого народа - если
"мочить" всех, кто его обманывал и обманывает, то и народу-то в России не
станет. Наш народ обманывает себя сам, ему, наверное, не нужна правда... Ты
убил, потому что он мог тебя раскрыть... Ты просто зачистил концы..."

Сергей вновь вспомнил плывущего в ледяной воде депутата и еле успел
открыть дверцу машины, чтобы не заблевать салон. Продавщица коммерческого
ларька, в котором он купил сигареты, что-то, смеясь, сказала своему
охраннику и укоризненно покачала головой. Охранник вышел из ларька,
подозрительно оглядел машину, но подойти не решился. Сергей вытер рот
тыльной стороной ладони и запустил двигатель...

Некоторое время он бесцельно кружил по городу. Хвоста за ним не было и не
могло быть, просто Челищев не хотел признаться себе в том, что боится
возвращаться в пустую квартиру, откуда увез к черному пруду депутата. Ему
казалось, что стоит лишь лечь спать и закрыть глаза, как явится с того света
Глазанов, будет протягивать к горлу скрюченные руки... Решение пришло
внезапно, когда Сергей посмотрел на часы.

Воронина! Это дело надо тоже успеть сделать сегодня. Челищев напрягся,
вспоминая ее адрес: "Улица... Как я тогда в прокуратуру-то возвращался...
Мориса Тореза! Так, теперь дом... Дом рядом с булочной, подъезд крайний...
Хорошо, этаж... Вроде, пятый... Дверь обита вишневым дерматином, медные
заклепки и латунная табличка с номером квартиры".

Была уже глубокая ночь, когда Сергей подъехал к Юлиному дому. Ее квартиру
он нашел сразу, словно гончая, взявшая "верхний" след. Воронина, видимо, уже
спала, потому что на звонки в дверь долго никто не отвечал. Наконец
послышались шаркающие шаги, и знакомый голос, преодолевая зевоту, недовольно
спросил:

- Господи, ну кто там еще?

- Записка вам, Юля, срочная, от Николая Степановича, его в Москву
вызывают, - ответил Сергей, изменив голос. Юля открыла дверь, забыв, видимо,
спросонок золотое правило: на незнакомый голос, и тем более ночью, лучше
дверь вообще не открывать, а если открывать, то только с цепочкой... Челищев
оттолкнул ее, скользнул в прихожую и быстро запер дверь.

- Привет! Нежданный гость - лучше татарина. Ты одна?

- Одна, - машинально кивнула Юля, и только после этого ее брови поползли
вверх от удивления:

- Челищев?! Ты что тут делаешь? Ночь уже, мне на работу рано вставать...

Воронина куталась в тонкий халатик и говорила приглушенным голосом.

- Ничего, - ответил Сергей, - встанешь. На крайний - опоздаешь, тебе не
впервой. Я думаю, Прохоренко тебя простит.

Сергей подталкивал Юлю в кухню, не давая сказать даже слова, лишая ее
возможности соображать, собраться с мыслями:

- У меня всего один маленький вопрос; кто тебя заставил тогда переспать
со мной и какая была мотивировка?

Юля ойкнула, всплеснула руками, распахнув халатик, под которым ничего не
было, и инстинктивно дернулась к телефону, но Сергей левой рукой поймал ее
за волосы, заставив выгнуться всем телом, а правой поднес к горлу ствол.

- Быстро, сука, отвечай! Мне терять нечего, я и так уже все знаю, будешь
врать и дергаться - ебну на месте!

Юля засучила ногами, забилась, но, встретившись взглядом с глазами
Челищева, видимо, что-то поняла или, скорее, почувствовала, потому что вдруг
обмякла и прохрипела:

- Прохоренко... Это Прохоренко... Сергей отвел от ее шеи пистолет и
толкнул

Воронину на табурет.

- Будем считать, что начало у нас хорошее. А теперь давай выкладывай все
- спокойно и подробно.

Юля заторможенно кивнула, не сводя завороженного взгляда с ТТ, открыла
было рот, но сказать ничего не смогла - у нее началась истерика.

Челищев набрал в чашку воды из-под крана и выплеснул ей в лицо. Воронина
ойкнула, всхлипнула еще раз, но постепенно стала приходить в себя.

- Я жду, - Сергей отвернулся, чтобы не смотреть на Юлины груди,
вывалившиеся из халатика. Эти груди он гладил и целовал, когда убивали отца
и мать...

- На тебя как раз приказ из Москвы пришел подписанный... Прохоренко
вызвал меня в кабинет, сказал, что есть задание, которое мне наверняка
понравится... Что надо тебя поближе узнать и прощупать, чем ты дышишь... Я
удивилась, потому что его не интересовало ничего конкретно... Просто -
побыть с тобой, понаблюдать... Сказал, что на работу можно не торопиться,
даже лучше задержаться... И никуда тебя от себя не отпускать. А потом уже,
когда все узнали, - Юля искоса взглянула на Сергея, - Прохоренко страшно
испугался, меня тоже напутал... Сказал, чтоб я все забыла, что произошло
трагическое совпадение, к которому никто отношения не имеет... А сам трясся
и коньяк хлестал... Сказал, что если я кому-нибудь хоть слово, то меня уже
ничто не спасет... Я ничего понять не могла, но очень испугалась...

Челищев закурил и закашлялся - за эти сутки он выкурил столько сигарет,
что еще немного, и можно было бы подавать заявку в Книгу рекордов Гиннесса.

- Прохоренко тебя один "инструктировал" или вместе с Никодимовым?

- Один... Они с Ярославом Сергеевичем никогда вдвоем не говорили со мной
по делам... Один раз только было - когда на охоту ездили, они сильно
напились и сразу вдвоем на меня...

Воронина закрыла лицо руками и заплакала. Сергей выругайся.

- А так, значит, они тебя по очереди приходуют?

Юля кивнула, не отрывая рук от лица.

- На чем же тебя прихватили-то? Воронина взглядом попросила сигарету,
по-мужски затянулась, ссутулила плечи:

- Я с англичанином одним познакомилась, фирмачом... Хороший был парень, я
даже... - Юлька махнула рукой. - Он немолодой уже был, но, видно, упущенное
хотел наверстать... Я с ним совсем голову потеряла, "отрывались" мы по
полной... А потом однажды ночью он умер - сердце не выдержало... В номере
наркота оставалась, я с перепугу совсем соображение потеряла - опер меня с
ходу, дуру, на понт взял... Прохоренко отмазал... Ну, а потом -
пошло-поехало...

Сергей достал из кармана диктофон, перевернул кассету:

- Рассказывай. Давай, рассказывай все сюда. Воронина испуганно замотала
головой, но Челищев молча поднял пистолет, и она, опустив голову, начала
говорить...

Когда Сергей нажал на "стоп", она, как побитая зверюшка, съежившись,
смотрела на него, ее губы непроизвольно дергались.

- Что... Что ты теперь?..

Видимо, в его глазах она прочитала ответ, потому что тяжело повалилась на
пол, обхватила руками колени Челищева и закричала отчаянным шепотом:

- Нет! Не надо, не надо, Сереженька, умоляю тебя! Пожалуйста, я все
делать для тебя буду, не надо, я не хотела, я не знала ничего!!!

Челищев молча стоял над ней, опустив пистолет, и смотрел в окно. Воронина
тыкалась лицом ему в ботинки. Сергей грубо высвободился и сел на табурет. Он
не помнил, сколько времени прошло, прежде чем смог выговорить:

- Ладно... Живи пока... Помни только, что твоя смерть теперь у меня
храниться будет... Не дай Бог... Будешь делать, что я скажу, а там -
посмотрим...

Сначала Сергей не собирался оставлять ее в живых, но страшная смерть
депутата, видно, забрала у него все силы... Да и жалко было эту вконец
запутавшуюся красивую девку с напрочь перекошенной судьбой... Юля благодарно
зарыдала и попыталась доступным ей способом закрепить успех - подползла к
Челищеву и начала гладить его ноги, пытаясь подняться выше. Сергей наотмашь
ударил ее по лицу тыльной стороной ладони, встал и пошел к выходу.

Юля осталась лежать на холодном кухонном полу.

Всю ночь Челищев катался по городу, а под утро вернулся к переулку
Гривцова, зашел в квартиру и сел на кухне не раздеваясь. Его тянуло в сон,
но Сергей не мог заставить себя лечь в кровать. Он боялся снов, которые
должны были прийти к нему, как только он закроет глаза. Лишь когда за окном
начало светать, Челищев уронил голову на руки и тяжело забылся...

Его разбудил звонок радиотелефона. Ощущая усталость и разбитость во всем
теле, Сергей прошел в комнату, взял трубку, нажал кнопку приема:

- Слушаю.

- Сережа, Сереженька, ты живой! Как ты себя чувствуешь, хороший мой...
Мне Виктор Палыч сказал, что у тебя... проблемы со здоровьем... случились...
Что ты молчишь, Сереженька? - Катин голос дрожал и срывался в трубке. - Где
ты, я приеду, где ты?!

- Я... - у Сергея закружилась голова, потому что не ел он почти сутки.
Чтобы не упасть, он был вынужден резко сесть. - Катя... Приезжать ко мне не