Чтение 18–й страницы книги ~Смерть лорда Эджевера~

воображаемую соринку, водрузил ее на голову.

Мне идея Сильвии Уилкинсон о том, что лорда Эджвера убила его дочь,
показалась абсурдной. Такое мог предположить лишь совершенно безмозглый
человек. Я поделился своими мыслями с Пуаро.

- Безмозглый, безмозглый... Что за этим стоит? Развивая свою мысль,
Гастингс, вы бы могли, наверное, добавить, что у Сильвии Уилкинсон куриные
мозги, выразив таким образом свое мнение о ее умственных способностях. Но
давайте тогда рассмотрим курицу. Она существует и размножается, не правда
ли? А это признак высокой природной организации. Прелестная леди Эджвер не
знает ни истории, ни географии, ни, скажем, классической литературы - sans
doute . Если при ней произнести имя Лао-Дзы ,
она подумает, что речь идет о чьем-то пекинесе , и вполне возможно, что
Мольер в ее воображении ассоциируется с maison de couture
. Но как только дело доходит до выбора туалетов, или
удачного замужества, или устройства собственной карьеры - ей нет равных! Я
не стал бы спрашивать философа о том, кто убил лорда Эджвера, потому что, с
точки зрения философа, убийство - это путь к достижению максимальной выгоды
для максимального числа людей, а поскольку конкретно определить это трудно,
философы редко становятся убийцами. Но мнение "безмозглой" леди Эджвер может
быть весьма ценным, поскольку она стоит на земле обеими ногами и
руководствуется знанием худших сторон человеческой натуры.

- Возможно, в этом что-то есть, - согласился я.

- Nous void , - сказал Пуаро. - Мне тоже любопытно знать,
почему мисс Марш так срочно хочет меня видеть.

- Естественное желание! - не удержался я. - Вы же сами объяснили четверть
часа назад. Естественное желание увидеть неповторимое и уникальное вблизи.

- А вдруг это вы произвели на нее неизгладимое впечатление, мой друг? -
спросил Пуаро, дергая за ручку звонка.

Передо мной всплыло удивленное лицо девушки, стоящей на пороге своей
комнаты. Я хорошо запомнил эти горящие темные глаза на бледном лице. Их
взгляд невозможно было забыть.

Нас провели наверх, в гостиную, куда через несколько минут вошла и Адела
Марш.

Внутренняя напряженность, которую я ощутил в ней раньше, теперь
усилилась. Эта высокая, худая, бледная девушка с лицом, на котором глаза
по-прежнему горели мрачным огнем, казалась существом необыкновенным.

Она была совершенно спокойна, что, учитывая ее юность, было просто
удивительным.

- Я очень благодарна вам, мосье Пуаро, за то, что вы так быстро
откликнулись на мое письмо, - сказала она. - Сожалею, что мы не встретились
утром.

- Вы спали?

- Да. Мисс Кэррол - секретарша моего отца - настояла на этом. Она очень
добра ко мне.

В ее голосе прозвучало еле уловимое, удивившее меня недовольство.

- Чем я могу быть вам полезен, мадемуазель? - спросил Пуаро.

Она минуту помедлила и затем спросила:

- За день до того, как мой отец был убит, вы приходили к нему.

- Да, мадемуазель.

- Почему? Он.., посылал за вами?

Пуаро не спешил с ответом. Казалось, он колеблется. Теперь я понимаю, что
он делал это намеренно, и расчет его оказался верен. Он хотел заставить ее
говорить, а она, как он догадался, была нетерпелива. Ей все нужно было
скорей.

- Он чего-то боялся? Почему вы молчите? Вы должны мне сказать! Я должна
знать! Кого он боялся? Что он вам сказал?

Я не зря подозревал, что ее спокойствие - деланное. Она начинала
нервничать, и ее руки, лежащие на коленях, заметно дрожали.

- Разговор, происходивший между лордом Эджвером и мной, был
конфиденциальным, - сказал наконец Пуаро.

Она не отрывала взгляда от его лица.

- Значит, вы говорили о.., чем-то, связанным с нашей семьей? Ну зачем,
зачем вы мучаете меня? Почему вы ничего не говорите? Мне нужно знать..,
понимаете, нужно!

Пуаро вновь отрицательно покачал головой, что, разумеется, усилило ее
волнение.

- Мосье Пуаро! - Она выпрямилась. - Я его дочь. Я имею право знать, чего
мой отец боялся за день до смерти. Несправедливо держать меня в неведении! К
тому же это несправедливо и по отношению к нему.

- Вы так сильно любили своего отца, мадемуазель? - мягко спросил Пуаро.

Она отшатнулась, будто ее ударили.

- Любила его? - прошептала она. - Любила его? Я?.. Я...

Тут ее покинули остатки самообладания, и она расхохоталась, неудержимо и
громко, чуть не упав со стула.

Этот истерический смех не остался незамеченным. Дверь распахнулась, и в
гостиную вошла мисс Кэррол.

- Адела, дорогая моя, это никуда не годится, - твердо сказала она. -
Успокойтесь, прошу вас. Слышите? Сейчас же прекратите.

Ее строгость и настойчивость возымели эффект. Адела начала смеяться тише,
затем смолкла, вытерла глаза и снова уселась прямо.

- Простите, - тихо сказала она, - со мной такое в первый раз.

Мисс Кэррол продолжала пристально смотреть на нее.

- Не беспокойтесь, мисс Кэррол, все в порядке. Фу, как глупо...

И она вдруг улыбнулась странной, горькой улыбкой, исказившей ее лицо.

- Он спросил меня, - сказала она громко, отчетливым голосом, глядя прямо
перед собой, - сильно ли я любила своего отца.

Мисс Кэррол не то кашлянула, не то вздохнула, скрывая замешательство, а
Адела продолжала, пронзительно и зло:

- Интересно, что мне сейчас лучше сказать, правду или ложь? Наверное,
правду. Нет, я не любила своего отца. Я его ненавидела.

- Адела, дорогая...

- К чему притворяться? Вы не испытывали к нему ненависти, потому что он
не смел вас тронуть! Вы из тех немногих, с кем он считался. Вы на него
работали, а он платил вам жалованье. Его странности и вспышки ярости вас не
касались - вы их игнорировали. Я знаю, что вы скажете - мы все должны
мириться с недостатками друг друга. Вы жизнерадостны и равнодушны. Вы очень
сильная женщина. Может быть, вы даже не человек. Но вы в любой момент могли
уйти отсюда навсегда. А я не могла. Я его дочь.

- Послушайте, Адела, не стоит так взвинчивать себя. Отцы и дочери часто
не ладят между собой. Но чем меньше об этом говорить, тем лучше, поверьте
мне.

Адела повернулась к ней спиной.

- Мосье Пуаро, - сказала она, обращаясь к моему другу, - я ненавидела
своего отца. Я рада, что он умер. Это означает, что я свободна. Свободна и
независима. Я не считаю, что нужно разыскивать убийцу. Я допускаю, что у
него были достаточно веские основания, которые его оправдывают.

Пуаро внимательно слушал.

- Руководствоваться таким принципом опасно, мадемуазель.

- А что, если кого-нибудь повесят, мой отец воскреснет?

- Нет, - сухо ответил Пуаро, - но это может спасти жизни других невинных
людей.

- Не понимаю.

- Тот, кто совершает убийство, мадемуазель, почти всегда убивает снова -
иногда снова и снова.

- Я вам не верю. Нормальный человек на это не способен.

- Вы считаете, что на это способен только маньяк? Ошибаетесь! Первое
убийство совершается, быть может, после тяжких сомнений. Затем возникает
угроза разоблачения - и второе убийство дается уже легче. Третье происходит,
если у убийцы возникает хотя бы малейшее подозрение. И постепенно в нем
просыпается гордость художника - ведь это metier , убивать.
Он едва ли не получает от этого удовольствие.

Девушка спрятала лицо в ладонях.

- Ужасно. Ужасно. Я вам не верю.

- А если я скажу вам, что это уже произошло? Что для того, чтобы спасти
себя, убийца уже совершил второе преступление?

- Что вы говорите, мосье Пуаро? - вскрикнула мисс Кэррол. - Другое
убийство? Где? Кто? Пуаро покачал головой.

- Это была всего лишь иллюстрация. Прошу прощения.

- Теперь я понимаю. Хотя в первое мгновение я действительно подумала...
Вы сделали это, чтобы я перестала говорить чушь.

- Я вижу, вы на моей стороне, мадемуазель, - сказал Пуаро с легким
поклоном.

- Я против смертной казни, - вмешалась мисс Кэррол, - но во всем
остальном я тоже на вашей стороне. Общество необходимо защищать.

Адела встала и поправила растрепавшиеся волосы.

- Извините, - сказала она, - Я, кажется, вела себя очень глупо. Вы
по-прежнему отказываетесь сказать мне, почему мой отец приглашал вас?

- Приглашал? - изумилась мисс Кэррол. Тут Пуаро вынужден был раскрыть
карты.

- Я всего лишь размышлял, насколько наша беседа может считаться
конфиденциальной. Ваш отец не приглашал меня. Я хотел увидеться с ним по
просьбе клиента. Этим клиентом была леди Эджвер.

- Ах вот что!

На лице у девушки появилось странное выражение. Сначала мне показалось,
что это разочарование. Потом я пенял, что это облегчение.

- Меня мучили глупые мысли, - медленно произнесла она. - Я думала, мой
отец считал, будто ему угрожает какая-то опасность.

- Знаете, мосье Пуаро, - сказала мисс Кэррол, - я просто похолодела,
когда вы сейчас предположили, что эта женщина совершила второе убийство.

Пуаро не ответил ей. Он обратился к девушке: