позаботился о том, чтобы научить Хуана английскому языку,
которым пользовался Мейер, трудясь над своим сочинением.
словно напирал душный мрак, просачиваясь сквозь решетку за
стеклом. Свисающие с потолка шесть лампочек, которые
включались одним выключателем, находившимся у самого барьера
возле вешалки, слабо защищали от натиска темноты. В
дежурной комнате установилась напряженная тишина, тишина
ожидания.
нетерпеливо покачивая носком модной лодочки на высоком
каблуке.
блузы разошелся, еще больше открывая ничем не стесненную
грудь. Она думала о своем - может быть, о человеке по имени
Касым, которому она перерезала глотку и чьи друзья имели
право отомстить ей; может быть, о безжалостном законе;
возможно, об острове в Карибском море, где живут простые
люди, где всегда сияет солнце и где она работала на сахарных
плантациях во время сбора тростника и по ночам пила ром под
звуки гитары, доносившейся с черных бархатных холмов.
черное платье, черный плащ и черные туфли. Даже ее
бесформенная кожаная сумка была черная. В руке - вороненая
сталь револьвера. Перед ней - бесцветная маслянистая
жидкость, готовая взорваться от малейшего толчка. Пальцы
Вирджинии отбивали дробь на столе. Ее карие глаза
беспокойно шныряли по комнате, словно птицы, бьющиеся об
оконное стекло, и постоянно возвращались к барьеру в
ожидании детектива, который послал на смерть ее мужа.
лежал Алф Мисколо, полицейский клерк. Он был без сознания,
дышал с трудом и не сознавал, что, может быть, умирает. Ему
казалось, что он снова стал ребенком и подносит к
карнавальному костру кипу бумаги, чтобы костер разгорелся
еще ярче на самой середине улицы. Ему казалось, что он
счастлив.
комнате.
он всегда потел, когда нервничал. Он не понимал до конца,
что решил Бирнс. Может, пожертвовать Кареллой, чтобы его
остальные подчиненные остались в живых. Но Хейвз никак не
мог примириться с этим. Ему не приходилось много потеть,
когда он служил в 30-м участке. Участок находился в
фешенебельном районе, и, по правде говоря, Хейвз не очень-то
радовался переводу в 87-й участок. Это произошло в июне, а
теперь был октябрь, - несчастные четыре месяца, а он уже
чувствовал себя частью 87-го участка, работал вместе со
всеми, всех знал, и его очень беспокоила судьба одного из
полицейских 87-го участка по имени Стив Карелла. Может
быть, лейтенант был прав.
странном районе, и в нем работали странные люди. Он отнесся
крайне враждебно к своему переводу, не желая иметь дела с
трущобами и их обитателями, заранее считая детективов 87- го
участка безнадежными циниками, утратившими всяческие иллюзии
и идеалы. Но очень быстро убедился в противном.
любви, хотелось уважения, и не всегда стены трущобы были
звериной клеткой. Хейвз узнал все это от своих товарищей, и
был крайне удивлен, когда понял, что люди, работающие в 87-м
участке, руководствуются принципами, нисколько не снижавшими
эффективности их борьбы за соблюдение закона, -
человечностью и честностью. Когда нужно, они проявляли
жестокость, но старались понять того, кто нарушил закон. По
их мнению, житель трущоб необязательно преступник. Вор был
вором, но оставался человеком. Человечность и честность.
Эти принципы, казалось, не очень подходили людям, ежедневно
встречавшимся лицом к лицу с насилием и внезапной смертью.
ситуацией, которая никак не согласовывалась ни с
человечностью, ни с логикой. Вирджиния Додж сидела за
столом, ожидая свою жертву, как воплощение алогичности и
бесчеловечности.
око, зуб за зуб - разве не так сказано в Библии? Отец
Хейвза был религиозным человеком и назвал сына в честь
Коттона Мезера, воинствующего пуританского священника, ярого
охотника за ведьмами.
ведьмами в Селеме были порождением врожденных суеверных
страхов, зависти и желания отомстить за мелкие обиды. Он не
считал Коттона Мезера виновным в том, что лихорадочная охота
за ведьмами в Селеме приняла характер массового психоза.
Вирджиния Додж. Она жаждет мести. Стив Карелла нанес ей
непоправимый вред, отправив ее супруга в тюрьму, где тот
скончался. Может быть, блаженной памяти преподобный Перрис
в 1692 году счел, что жители Селема нанесли ему подобный же
вред, когда торговались относительно того, сколько дров ему
понадобится на зиму. Может быть, преподобный Перрис
совершенно бессознательно подбросил дров в костры, на
которых сжигали ведьм, давая против них показания, чтобы
отомстить мелочным горожанам. Но в поведении Вирджинии Додж
не было и намека на то, что она действует бессознательно.
Она пришла сюда, чтобы убить Кареллу, чтобы утолить жажду
мести.
комнату и увидел, что Виллис развязывает галстук. Коттон
надеялся, что, если температура в комнате действительно
повысилась, никто не скажет об этом и никто не пойдет к
термостату, чтобы переставить его стрелку на нормальный
уровень.
на Хейвза, прищурившись.
термостата, был Бирнс. Во время разговора с Гроссманом он
увидел, как Хейвз быстро шагнул к стене и взялся за
термостат. Позже он наблюдал за Хейвзом, когда тот закрывал
окна, и понял: у него что-то на уме, его действия не
случайны, а связаны между собой.
никто, кроме него, не заметил этого. Хейвз явно
рассчитывал, что духота в комнате поможет ему осуществить
его план. Кто первый пожалуется на духоту? Берт Клинг уже
снял пиджак и вытирал пот со лба. Виллис развязал галстук.
Анджелика Гомес задрала юбку, открыв колени, будто сидела на
скамейке в парке, обдуваемая речным ветерком.
на столе стоит бутыль с нитроглицерином.
же вспомнил одну вещь.
Кто перевел стрелку? Коттон?
скорее растает и превратится в лужу на деревянном полу
дежурной комнаты, чем откроет окно. Он ждал с любопытством
и потел все сильнее.
комнате, но тут заметил, что рубашка Берта Клинга промокла
от пота. Закрыв на минуту глаза, Берт провел рукой по лбу и
стряхнул на пол капли пота.
случайно.
Василенко Иван
Суворов Виктор
Круз Андрей
Конюшевский Владислав
Контровский Владимир
Маккэфри Энн