-- Колоссальным, -- подтвердил Харроу. -- Одно из пятнадцати самых
незабываемых впечатлений в жизни.
-- Вам неприятно, что вы нарушили обещание? -- спросил Долтон.
-- Да, -- ответил Хант.
-- Но все было нормально, пока вы не стали об этом задумываться. Когда вы
нарушали обещание, не отдавая себе в этом отчета, все было прекрасно. Да или
нет?
-- Ну-у, да, -- признался Хант.
-- Вы себе друг или враг? -- задал вопрос Харроу.
-- Думаю, я себе друг.
-- Тогда зачем же вы заставляете себя страдать?
-- Я, э-э, я обещал.
-- Правильно. И, храня верность данному вами обещанию, вы готовы обречь
себя на голод, заставить себя жить в нищете -- вы ведь разорены, и вообще --
причинить себе боль. Неужели вы и вправду думаете, что обязаны причинять
себе боль?
-- Ну-у, нет.
-- Тогда зачем вы это делаете?
-- Меня учили, что обещание есть обещание.
-- Вас много чему учили. И меня тоже научили огромному множеству таких
вещей, которые сделали меня жалким и несчастным и, честно говоря довольно
противным человеком, -- сказал Долтон
-- Вы можете уйти отсюда нищим, -- добавил Харроу. -- Вы можете возвратить
нам долг. Вы можете даже считать, что должны нам за обед, и целый месяц
отказывать себе в еде, чтобы расплатиться со мной, хотя мне эти деньги
абсолютно не нужны. Вы станете от этого счастливее?
-- Конечно, нет, -- ответил Хант.
-- Значит, это довольно глупо, так?
-- Да, так.
Долтон по-хозяйски положил руку на плечо молодого человека.
-- Скажи мне, сынок, неужели тебе ни капли не надоело быть глупым,
причинять себе боль, превращать свою единственную жизнь в ад? Неужели не
надоело?
-- Кажется, надоело.
-- Кажется? Ты не знаешь точно?-- переспросил Долтон. -- Ты что, глупый?
-- Нет.
-- Тогда перестань делать глупости, произнес Долтон. -- Мы просто пытаемся
убедить тебя, что глупо умирать с голоду, пытаясь сохранить верность
обещанию, которое уже нарушено.
-- Я оставлю деньги себе, -- сказал Хант.
-- Понимаешь, сынок, тут есть кое-что еще. Мы хотим, чтобы ты был богат и
счастлив. Ты поможешь нам сделать тебя богатым и счастливым?
-- Поможешь? -- подхватил В. Родефер Харроу Третий.
-- Так точно, сэр, -- отозвался Фердинанд Де Шеф Хант.
Долтон наклонился вперед.
-- Мы хотим, чтобы ты познакомился с самым замечательным человеком на
земле. Ему всего пятнадцать лет, но он лучше всех нас, вместе взятых, знает,
как сделать людей счастливыми. В том числе и очень знаменитых людей. Ты
будешь потрясен.
-- Он как раз сейчас в Америке, -- вставил Харроу.
-- О, да святится его блаженное имя! -- воскликнул Уинтроп Долтон.
-- Да святится его совершенное блаженство! -- эхом отозвался В. Родефер
Харроу Третий.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Доктор Харолд В. Смит устало смотрел на аккуратную стопку бумаг, лежавшую
на его громадном письменном столе.
"Договор об аренде" -- называлось все это, и он начал продираться сквозь
пункты соглашения, в каждом из которых оговаривалось "если это не
противоречит пункту...", и через обязательства сторон, разбавленные всякими
"кроме как в случаях...". Он машинально переводил все это на нормальный
английский и в конце концов понял, что через четыре дня АО Миссия Небесного
Блаженства берет в аренду на один вечер стадион "Кезар" в Сан-Франциско "в
целях проведения массового религиозного мероприятия".
Договор об аренде был подписан за АО Миссия Небесного Блаженства неким
Гопалой Кришной, известным также под именем Ирвинг Розенблатт и носившим
титул "Главный гуру Калифорнийского региона". Штамп на последней странице
гласил: "Оплачено полностью".
Смит еще раз перечитал соглашение. Вот оно, "грандиозное событие". У него
не было на этот счет никаких сомнений. Но что грандиозного может произойти
на сборище одной из многих религиозных сект, на каком бы стадионе это ни
проводилось? Билли Санди и Эми Семпл Макферсон, Отец Богоданный и пророк
Джонс, Билли Грэм и Орал Роберте -- скольким из них удавалось убедить
миллионы людей в правильности именно своего видения Бога -- и иногда на
целых два дня, и страна нисколько от этого не пострадала. Что такое
особенное хотел совершить этот индийский малолетний правонарушитель?
Да, конечно, Римо сообщил Смиту имена последователей Шрилы. Некоторые из
этих людей занимали
очень высокое положение. Ну и что? Что такого могли они сделать, что
оправдало бы все затраты сил и средств организации Смита из-за этого
индийского мальчишки?
Смит оторвал взгляд от соглашения. Если бы только несколько американцев,
отправившихся в Патну, не исчезли бесследно и если бы индийское
правительство не отказалось проявить хоть малейшую озабоченность по данному
поводу, Смит вообще очень сомневался бы, что это входит в компетенцию КЮРЕ.
Во всем этом он не мог пока усмотреть ничего, что бы представляло угрозу для
его правительства. А это, в конце концов, и было первой и единственной
функцией КЮРЕ -- сохранять конституционное правительство. Именно с этой
целью ныне покойный президент создал КЮРЕ, и именно с этой целью он поручил
Смиту возглавить ее, и именно поэтому только два человека, кроме самого
президента, -- Смит и Римо -- знали, что такое КЮРЕ и чем она занимается.
С точки зрения уровня секретности, "Проект Манхэттен" по сравнению с КЮРЕ
мог бы показаться собранием регионального комитета демократической партии в
Гринвич-Вилледж. И это естественно. Результатом "Проекта Манхэттен" была
всего-навсего атомная бомба, а сохранение секретности КЮРЕ -- куда более
важная задача. Раскрытие тайн КЮРЕ будет означать, что правительство не
действовало и не может действовать в рамках конституции, а это может
привести к полному развалу всей страны.
Доктор Смит отложил бумаги в сторону. Он принял решение. Римо занимается
этим делом, и пока пусть все остается как есть, а потом будет ясно, стоит ли
дать Римо новое задание. А в качестве меры предосторожности он возьмет
список людей, названных ему Римо, и проследит, чтобы их временно вывели из
игры, прежде чем начнется "Марафон Блаженства" Шрилы Дора на стадионе
"Кезар". Может быть, под предлогом медицинского обследования. И таким
образом некоторые из козырей Дора будут биты. Но очень хотелось бы иметь
полный список последователей Дора в Америке. Римо сообщал, что есть и
другие.
Смит посмотрел на компьютерный терминал, расположенный в углублении под
стеклянной панелью у него на столе. Компьютер бесшумно и непрерывно выдавал
распечатанную информацию, собранную тысячами агентов по всей стране --
агентов, которые думали, что работают на ФБР, или на налоговое управление,
или служат таможенными инспекторами, или банковскими аудиторами, но все их
донесения в конечном итоге попадали в компьютерную систему КЮРЕ.
Там -- намек, тут -- неосторожное слово, где-то еще -- изменение цен, и
компьютер выдавал свое заключение на стол Смиту, сопровождая рекомендациями.
Компьютер бесшумно печатал:
"Возможен приток иностранной валюты, следствие -- нестабильность цен на
зерно на биржах Среднего Запада. Никаких рекомендаций". Пауза. И снова:
"Авиакомпания, бывшая на грани разорения, снова платежеспособна. Изучить
возможные связи с экспортерами нефти в арабском мире". Такие донесения целый
день поступали к нему на стол. В этом состояла суть ежедневной рутинной
работы Смита. Самое важное. То, что могло повлиять на безопасность Америки,
на ее положение в мире.
Может быть, он ошибся? Может, нужно отозвать Римо прямо сейчас? Возможно,
это дело вообще не стоило того, чтобы поручать его Римо?
Смит снова обратился к компьютеру, бесшумно печатавшему букву за буквой
под стеклянной панелью.
"Убийство полицейского на Среднем Западе, очевидно связанное с борьбой за
контроль над преступным синдикатом в этой части страны. Деятели преступного
мира имеют тесные связи с некоторыми сенаторами, и определенные
законопроекты, касающиеся иммиграционных норм и имеющие отношение к деятелям
преступного мира, были недавно внесены этими сенаторами". Вот это важно,
решил Смит. Преступный мир дотянулся своими щупальцами ухе и до Сената.
Возможно, это дело как раз для Римо с его способностями. Компьютер продолжал
печатать:
"Предлагается -- нажать на сенаторов, заставить их отказать в политическом
покровительстве лидерам преступных группировок". Вероятно, так и надо
поступить, решил Смит. Вероятно, это и станет новым заданием для Римо. А
компьютер печатал дальше:
"Да святится имя Великого Всеблагого Владыки! Он есть неземное
блаженство".
И Смит содрогнулся.
А в 2700 милях оттуда, на другом конце страны, Мартин Мандельбаум тоже
содрогался, но от гнева.
Он им зачитает положения закона о массовых беспорядках, это уж точно. Он
им вставит в хвост и вставит в гриву. Как они посмели? Черт их раздери, как
они посмели?
Он шел по отполированному до блеска мраморному полу центрального
Прозоров Александр
Посняков Андрей
Свержин Владимир
Сапковский Анджей
Володихин Дмитрий
Куликов Роман