Чтение 18–й страницы книги ~Сан-Антонио в Шотландии~

в тысячу раз толстыми очками, с плоской, как доска, грудью и такими
чудовищными зубами, что они не помещаются во рту) не верит своим заячьим
ушам. Мне приходится повторить номер босса по цифрам, потом написать
название страны крупными буквами. Наконец она задумчиво кивает и начинает
крутить ручку своего аппарата.

Затем она просит телефонистку Глазго попросить лондонскую вызвать
парижскую и дать запрошенный мною номер.

Это длится добрых десять минут, в течение которых телефонистка строит мне
глазки через свои иллюминаторы батискафа.

Через десять минут я с безумной радостью слышу нежный голосок, сообщающий
мне, что Франция слушает.

Голос Старика:

- Однако!

Такой прием может охладить кого угодно.

- Я спрашивал себя...- продолжает он.

По моему молчанию ему становится ясно, что я обижен, и он меняет тон.

- Я начал за вас волноваться, мой дорогой друг... Вот это уже лучше.
Теперь можно поговорить. Во взвешенных на аптекарских весах выражениях я
крайне сжато рассказываю ему о происшедших событиях: о нашем приезде в
Стингинес, об инсценировке нападения на Син-тию, о пистолете и ключе в ее
сумочке, о моем переезде в замок, о его обитателях, о драке с сэром Конси, о
моем ночном визите на завод и сделанном там открытии, о нападении, жертвой
которого я стал, наконец, о заполучении шкатулки.

Обычно после моего доклада Старик начинает молча думать, даже если это
молчание приходится оплачивать по тарифу международного телефонного
разговора. В этот раз он нарушает традицию и кричит:

- Вы проделали фантастическую работу, мой мальчик!

"Мой мальчик"! Это в первый раз. В лучшие дни я имею право на "мой
дорогой Сан-Антонио", "мой добрый друг", но впервые за время работы в
конторе я слышу от Лысого "мой мальчик". На мои глаза наворачиваются слезы.

- Все это время Берюрье был мне очень полезен, господин директор.
Возможно, до завершения дела об этом говорить рано, но я позволю себе прямо
сейчас попросить вашего согласия на присвоение ему звания старшего
инспектора.

Старик ничего не отвечает. Он не любит, когда его просят о наградах.
Насчет орденских ленточек - это не к нему.

- Там будет видно. В принципе я не против. Какова ваша программа?

Я не верю своим ушам.

- Скорее я хочу услышать вашу, патрон. При нынешнем положении вещей
вполне можно связаться с Ярдом. Я не имею права арестовать этих людей, зато
натворил немало дел, которые могут навлечь на меня неприятности. Кроме того,
эти мерзавцы нас раскусили. Я думаю, что надо побыстрее нанести удар.

- Нет!

Ясно и безапелляционно... Я жду его объяснений, которые он мне и дает:

- Вы должны идти до конца, Сан-Антонио. - Что вы подразумеваете под
концом, патрон?- спрашиваю я с ноткой горечи в голосе.

- Если бы расследование проводилось во Франции, мы бы не считали его
завершенным на данном этапе. Остается установить степень виновности каждого,
найти убийцу человека, плавающего в виски, установить его личность,
выяснить, откуда Поступает героин, узнать покупателей бутылок, у... у...

- Будьте здоровы,- говорю я, предположив, что после этого Лысый может
только чихнуть.

- Вы понимаете, что я хочу сказать, Сан-Антонио?

- Прекрасно понимаю.

В действительности я понимаю только одно: отныне Мастодонт и я сидим на
пороховой бочке, с зажженной сигарой в зубах. Каждая секунда, которую мы
проживем, будет отсрочкой в исполнении смертного приговора, потому что
гангстеры, зная, что разоблачены, не станут с нами миндальничать.

- Есть еще один момент, мой дорогой друг.

- Можно мне узнать, что это за момент, шеф?

- Предположите, что, несмотря на имеющиеся серьезные подозрения, мадам
Дафна Мак-Геррел невиновна. Представляете, какой разразится скандал? Вместо
лавров ваше расследование покроет нас позором! Не забывайте, что речь идет о
британской джентри.

~ Она виновна!- с раздражением отвечаю я.- Черт возьми, господин директор
(я специально называю его по должности, чтобы легче прошло дальнейшее), она
хранит огромное количество героина, на ее заводе спрятан труп убитого
человека, а вы еще сомневаетесь?

- Скажем, что есть один шанс из тысячи, из десяти тысяч, из ста, что она
невиновна. Из-за этого шанса мы и должны действовать осторожно.

- О'кей.

- Вам что-нибудь нужно?

- Да. Поскольку я тут неофициально, мне трудно получить сведения о
машине, которой меня пытались раздавить. Если бы вы могли окольными путями
установить имя владельца... Вот номер...

Я сообщаю ему номер чуть не расплющившей меня ночью тачки. Он быстро
записывает его в свой знаменитый блокнот. Я знаю, что потом он будет
рисовать сверху и снизу этой записи всякие нескладные фигуры.

- Вы получите ответ через два часа. Я телеграфирую его на почту
Майбексайд-Ишикена, до востребования, кодом сто шестнадцать. Надеюсь, вы его
не забыли?

- Вы отлично знаете, что у меня слоновья память!- шучу я.

Пора прощаться. Старик прочищает горло.

- Вы проделали отличную, замечательную работу, мой мальчик (честное
слово, если и дальше так пойдет, он меня усыновит). Берегите себя. /И
держите меня в курсе.

Я прощаюсь с месье, кладу трубку и иду платить рыжей за словесный потоп.
Вместе со сдачей она выдает мне широкую улыбку.

- Я скоро вернусь навестить вас,- обещаю я.

Перезвон колоколов напоминает мне о достойном пасторе Мак-Хапотте. Во
время ужина он сообщил мне, что руководит приходом в самом центре города.
Узнав дорогу у полисмена, я иду нанести преподобному небольшой визит.

Когда я прихожу, пастор чинит велосипед своего сына. Он узнает меня, и
его суровую физиономию освещает доброжелательная улыбка. Когда видишь физию
Мак-Хапотта, начинаешь себя спрашивать, стоит ли рай, о котором он
проповедует, того, чтобы туда стремиться.

- Я пришел осмотреть вашу церковь, преподобный отец,- вру я.

Прораб библейских работ благодарит, оставляет драндулет своего отпрыска и
ведет меня к зданию из красного кирпича, возвышающемуся посреди
неправдоподобно наголо остриженной лужайки. Экскурсия занимает некоторое
время. Он мне все Показывает, я восхищаюсь гармо-нией линий...

Наконец он предлагает мне стаканчик скотча, что является отличным
завершением. Я засучиваю рукава и постепенно перевожу разговор на Стиигинес
Кастл. Преподобный не скупится на похвалы в адрес обеих дам. Послушать его,
так Дафна просто святая. (Должно быть, она щедро отваливает ему деньжат на
благотворительные нужды.)

- Ничего общего с бедным сэром Арчибальдом,- уверяет он и крестится.

Я узнаю, что Арчибальд, племянник Дафны, который руководил до нее
заводом, был гулякой. Все свое время он проводил в парижских ночных
заведениях и на охоте на крупных хищников. К моменту его смерти завод прочно
сидел на мели.

Благодаря своей энергии милейшая Дафна смогла выправить казавшееся
отчаянным положение и добиться для виски "Мак-Геррел" лидирующего места
среди шотландских сортов.

- Этот подвиг тем более замечателен,- заключает Мак-Хапотт,- что всю свою
жизнь эта достойная особа была далека от бизнеса. Из-за своего здоровья она
долгое время жила во Франции, в Ницце. Вы представляете себе, мой дорогой
сэр, какую силу воли ей пришлось проявить? Какую...

Я его больше не слушаю. Я думаю, а раз я думаю, стало быть, существую. Я
твердо убежден в одной вещи, ребята: благородная и почтенная леди, которой
стукнуло семьдесят, не станет кидаться в контрабанду дури.

Хотелось бы мне узнать, что за жизнь вела мадам Дафна в Ницце. Может, в
ее прошлом обнаружатся не очень чистые дела?

- Долго она прожила в Ницце?- спрашиваю. Преподобный, очевидно, был уже в
нескольких кабельтовых от этой темы, потому что враз замолкает и
рассматривает меня с крайне осуждающим видом. Но поскольку он человек
вежливый, то отвечает:

- Очень долго. Точнее я сказать не могу, потому что, когда я принял этот
приход пятнадцать лет назад, ее в Стингинесе не было.

- А что за человек этот Мак-Орниш?- спрашиваю я.

- Замечательный.

Я пытаюсь определить, какое место может занимать замечательный человек в
иерархии людских ценностей, и временно определяю его между полным идиотом и
тупицей, оставив за собой право пересмотреть это поспешное решение.

- Как миссис Мак-Геррел познакомилась с ним?

- Через меня,- сдержанно отвечает пастор.- Мистер Мак-Орниш возглавлял
цех" на одном из городских заводов, производящих виски. Он заслуживал
большего, и я горячо рекомендовал его. Он мой лучший прихожанин.

- Он холост?

- Да, Несмотря на свою внешность весельчака, он очень застенчив.

Еще немного поговорив с Мак-Хапоттом, я его покидаю. Он извиняется, что
не позвал супругу, но она готовит ему одно национальное шотландское блюдо,
приготовление которого требует большого внимания.

Прошло два часа, и я возвращаюсь на почту. Телеграмма уже там.
Рыжеволосая красавица предлагает ее мне вместе со своей улыбкой за умеренную
плату. Я распечатываю телеграмму и читаю:

ДЕТИ МАРСЕЛЯ УЕХАЛИ НА КАНИКУЛЫ. ЖОЗЕФ СОБИРАЕТСЯ ПРИСОЕДИНИТЬСЯ К НИМ
ЗАВТРА ЖЕЛАЮ ХОРОШО ОТДОХНУТЬ. ЖЮЛЬЕН

Отойдя к столу, я прямо на формуляре переписываю телеграмму открытым
текстом, что дает следующее: