один на один со своими экономическими трудностями, окруженная на востоке
алчными азиатскими государствами, а на западе - стеной холодного и
надменного непризнания. Гитлер же представляет Германию, без которой
европейская, да и мировая цивилизация - невозможна.
пришли к выводу, что наказание может лишь травмировать слабую душу и
подвигнуть дитя на еще большие грубости и шалости, становится домашним
сатрапом; ему все позволяется, все прощается, и всем его шалостям находят
объяснение: "Повзрослеет - поймет и изменится".
забываемого умными дипломатами, когда они садятся за стол переговоров со
взрослым контрагентом. И он одержал победу, он вернулся в Берлин
победителем, и он, а не Розенберг стал рейхсминистром иностранных дел,
когда фюрер приказал либо разогнать беспартийных аристократов, засевших в
МИДе, либо принудить их служить не традициям, а новому - его, фюрера,
идее.
в переговорах с противником: краткость, сухость, четкость.
обязанность вписать еще одну страницу нашего дипломатического подвига в
летопись истории национал-социализма. Я убежден, что вы победите в
Югославии так же легко, как вы победили в Словакии. Я даю вам санкцию на
контакты со всеми оппозиционными и сепаратистскими силами в Загребе и вне
его. Я договорился с хорватским лидером Влатко Мачеком о том, что ваша
миссия пройдет вне поля зрения Белграда. Вы должны подготовить
правительство Хорватии, которое будет встречать наши войска по старому
славянскому обычаю: хлебом и солью. Вы должны сделать так, чтобы это новое
правительство было нашим карманным правительством и чтобы оно позаботилось
о том, как объяснить миру необходимость ввода наших войск в Югославию,
проведя точный водораздел между политическим к а ч е с т в о м ввода
наших войск в Хорватию и в Сербию. В остальном я полагаюсь на ваш опыт.
Это все. Хайль Гитлер!
красивое и сильное лицо штандартенфюрера своими маленькими раскосыми
голубыми глазами, а потом неожиданно спросил:
рисовалась вам в образе офицера, или все-таки вас с самого начала тянуло в
дипломатию?
Гейдрих не тот человек, который просто так задает отвлеченные вопросы,
Веезенмайер ответил так, как, ему казалось, следовало ответить этому
холодному и властному человеку.
служении идеям Адольфа Гитлера...
дни вашего детства Адольф Шикльгрубер учился рисованию в Вене и
зарабатывал себе на хлеб, нанимаясь чернорабочим на строительство
банковских зданий. Я ждал вашего конкретного ответа потому, что думал
подсказать вам кое-какие детали, и касались бы они дипломатии и армии -
нам все-таки известно то, что неизвестно ни МИДу, ни внешнеполитическому
отделу партии. Нам вменено в обязанность подсматривать в замочные скважины
спален - как это ни противно... Но поскольку вас интересует служение
чистой идее, то я не вправе давать вам конкретные советы. Я ограничусь
просьбой: думайте о кадрах, Веезенмайер, о славянских кадрах. Думайте о
том, чтобы циклопы убивали циклопов. Думайте о том, чтобы славянское племя
хорватских циклопов стало штурмовым отрядом, послушным нашей с вами воле в
борьбе против всех иных славянских циклопов: сербов, поляков, украинцев,
русских. Ищите людей, которые хоть как-то соответствуют по уровню своего
интеллекта нам с вами, арийцам. Вот, собственно, и все. Нас интересуют
люди - самые разные, в самых разных областях; без этих людей, которых мы с
вами условились называть циклопами, нет будущего Европы. Я говорю не
слишком грубо? Ваш ученый слух не коробит моя манера выражать мысль, не
заворачивая ее в цветную бумажку, как на рождественских распродажах?
Веезенмайер, испытывая горькую брезгливость: мир, увы, устроен таким
образом, что все в нем взаимосвязано, и вне этой взаимосвязанности он
существовать не может - чистота и грязь, нежность и скотство, ум и сила,
он и Гейдрих - одна монета, как ни крути, только разные символы отчеканены
на двух сторонах, и которая важнее - не поймешь: реальная стоимость или
всеохватная государственная эмблема.
Розенберга. Он закончил работу над тремя документами. Первый документ
должен быть опубликован МИДом в тот момент, когда это будет признано
целесообразным армией - в случае непредвиденной задержки в передислокации
частей к югославским границам; второй документ должен быть опубликован за
день до появления документа мидовского, и, наконец, третий документ,
перечеркивающий два предыдущих, - речь Гитлера - станет известен миру в
тот час, когда начнется "Операция-25".
внутренние дела Югославии не могут явиться поводом ни для протестов со
стороны Берлина, ни тем более для интервенции. Все слухи о подготовке
войны против Югославии являются злостным вымыслом английской
империалистической пропаганды. Германия всегда и всюду проводит политику
мира и добрососедства и никогда первой не давала и не будет давать впредь
каких-либо поводов для конфликта".
однако попросил заранее подготовить для опубликования в газетах текст
интервью с шефом отдела печати МИДа Шмитом - на случай каких-либо
непредвиденных акций Белграда.
шаг.
которое должно звучать так, что Берлин возлагает всю ответственность за
ухудшение отношений между нашими странами на Белград. Не больше. Теперь о
документах по вашему ведомству, - обратился он к Розенбергу. - Я прочту
проект корреспонденции, которые будет публиковать Геббельс, а вы внесите
коррективы, если мои сотрудники ошиблись в мелочах: "Из Граца сообщают,
что сюда прибывают поезда с немецкими беженцами из Югославии. При
отправлении поездов сербы кричали: "Уезжайте, германские свиньи!"
называют нас "колбасниками".
продолжал читать текст:
будем мучить швабов и изрежем их на куски!"
конкретность в метафорах.
мостить улицы вашими телами! Ваши трупы поплывут по нашим рекам! Вена
станет сербским городом! Мы повесим тамошних швабов на фонарях, головой
вниз!"
вниз" имеет несколько юмористическое звучание.
выглядит смехотворно! Итак, сначала мы печатаем в газетах материалы о
зверстве сербов по отношению к немецкому меньшинству, потом Риббентроп
выступает с заявлением о нашей позиция. а в речи фюрера, с которой он
просил меня вас ознакомить, будет подведена черта под всем этим так
называемым югославским вопросом. - Гесс открыл папку и начал читать:
Бажанов Олег
Аникина Наталья
Прозоров Александр
Панов Вадим
Никитин Юрий
Афанасьев Роман