горбонос и сед. Волосы у него были вьющиеся, густые, и оттого, что они
вечно стояли дыбом, он казался еще более высоким. Говорил он по-актерски,
очень объемно, красиво и - о чем бы ни шла речь - горячо и
заинтересованно.
из-за какого-то пустяка, а в серьезном деле всегда был спокоен и
расчетлив, только до синевы бледнел и чаще обычного приглаживал волосы
костлявыми длинными пальцами.
заталкивая в чемодан свои распухшие от записей блокноты, - чай на кухне,
там же селедочка и, не могу не похвастаться, деревенское масло - выменял
на том "Орлеанской девственницы" с иллюстрациями Шаронтье... Кулачок
посчитал обнаженную натуру порнографией, очень заинтересовался...
нами - шути, но когда ты будешь ездить по Сибири, пожалуйста, воздержись.
Не все, увы, обладают чувством юмора, а если тебя там посчитают контрой,
то я ничего не успею сделать, потому что буду вне Москвы.
бывают ответы. Нет?
вокруг посмотри! Почему вся та интеллигенция, которая зачинала основы
социал-демократии, сейчас отринута?
прав!
очевидно, не нуждается в доказательствах. Я готов опровергать тебя, потому
что ты, папа, стараешься убедить меня в том, что небо - есть земля, а
солнце - не что иное, как хлябь. Ты сейчас снова станешь говорить, что
сначала мы предали марксизм, объявив красный террор контрреволюции,
копируя, между прочим, Робеспьера, а теперь отворяем ворота капиталу,
частнику, нэпману, а я буду отвечать тебе - это необходимо, и чем дольше
мы не делали бы этого, тем критичнее становилась бы ситуация в республике.
Ты станешь говорить мне, что запрещение газет меньшевиков, эсеров и левых
кадетов неконституционно, а я стану спрашивать тебя: что нам было делать,
когда на нас шли Деникин, Юденич и Колчак? Когда горит дом, надо тушить
пожар, а не дискутировать по поводу того, чем тушить лучше: песком или
водой. Ты, прости, папа, предлагал именно такую дискуссию. А мы дрались и
тушили. И не потуши мы - Юденичи и Деникины вас, меньшевиков, вместе с
нами на столбах вешали бы. Вы имели возможность начинать вместе с нами...
Вы обиделись, вы раздумывали, вы упустили время. И вместо вас комиссарами
стали матросы и рабочие, которые учились грамоте, подписывая приказы на
расстрелы.
легкой безответственности и ущемленного честолюбия.
Взяли власть, провозгласили диктатуру, а потом увидели, что здесь не
сходится, там трещит, - и в кусты? Бежать? Бросить все, от всего
отказаться? Это жестоко было бы, папа! По отношению к людям, к России! К
мечте, наконец! Ты меня тычешь носом в нашу повседневность, в бюрократизм,
в тупость, в идиотизм, жестокость, сплошь и рядом темную, бессмысленную,
необузданную, а мне это, между прочим, известно не менее, чем тебе, а куда
как более!
бил:
тебя, умниц стоите в сторонке и над нами посмеиваетесь. А вы помогите! Вы
смеетесь, а матрос вас за это еще больше ненавидит: "У, интеллигенты
проклятые, от них все беды в жизни! Еще Горький им пайки требует, из
квартир выселять не дает" Папа, жизнь есть данность: ее надо поначалу
принять такой, какая она есть, а после уж перелопачивать... Благодари
Ленина, что Корнилов не стал диктатором в августе: тогда бы ты скорбел о
судьбах марксизма не в нашей квартире, а на каторге.
медленно и, шаркая ногами, обутыми в старые разношенные башмаки, пошел в
прихожую. - Всякое государство должно быть похоже на садовника, который
заботлив ко всем цветам - даже не очень-то модным по сезону. А вы и
плевела и злаки - все скопом...
страшно им, и вороны вместе с ними летят... Разве нет? На который час
заказать тебе завтра автомобиль? Поезд в шесть сорок?
нежности, что сердце у Всеволода замерло, и он прижался к отцовской щеке,
обнял его худую, желтоватую, в маленьких морщинках шею и замер так - как в
детстве, когда не было для него на земле человека сильнее, справедливее и
добрее, чем папа. И вдруг Всеволод почувствовал, как сотрясается спина
отца, и ему стало страшно, потому что он никогда не видел отца плачущим, и
он боялся сейчас оторваться от отцовской щеки и только прижимался к
старику все теснее и теснее, как щенок, которого прогоняют...
папочка, что ты...
сотрясаться, но Всеволод ощутил на своей щеке его холодные слезы.
не сможет дальше спокойно слушать Альского, нового замнаркомфина, которого
только что привез к нему Каменев*, и, возможно, будет резок, а ведь
Альский - человек ему незнакомый, судя по всему, не из бойцов, а скорее из
толковых, но не очень-то далеких исполнителей.
будет налажена, - продолжал говорить Альский, - и мы будем рапортовать вам
о готовности этого золотого хранилища республики стать в строй нашей
борьбы наравне со всеми звеньями наркомата. Мы убеждены, что в ближайшее
же время сможем подготовить и бриллианты и платину для отправки в Европу,
чтобы закупить продукты для голодающих. Мы понимаем, сколь велика наша
ответственность, и мы добьемся коренного перелома в работе...
непорядках в Гохране и нарисовали радужную картину
счастливо-благополучного будущего. Что дает вам уверенность в этом будущем
благополучии?
новый проект организации учета хранимых ценностей; мы усилили
политико-воспитательную работу среди тамошнего аппарата...
другим? Кто виновен конкретно в халатности, в плохой организации учета?
Кого вы пригвоздили в газете за безалаберность?
вопросы в печать...