маленький рыбацкий кабачок на берегу залива. Было здесь пусто. Возле
стойки пьяный рыбак терзал аккордеон - играть он не умел, у него были
"сложные отношения" с музыкальным слухом. Двое приятелей стояли возле
пьяного рыбака и сосредоточенно ожидали "чуда": вдруг он перестанет
вразнобой тыкать по клавишам заскорузлыми пальцами, а попадет куда надо -
и родится мелодия, и будет песня.
сделать нам кофе. Я записывал в блокнот впечатления от поездки в
кооператив. Главное - общее пользование землей и справедливое
распределение продуктов. Это конечно же великолепно. Однако меня не
покидало ощущение, что члены ассамблеи чувствуют себя - по-крестьянски
упорно и цепко - единственными хозяевами земель и скота и думают прежде
всего о своей выгоде. Смешно требовать от них, чтобы сначала они думали о
нуждах города, провинции, республики. Каждый думает о себе, но при этом он
не должен забывать об общем, о стране, о рабочих города, которые в
конечном-то счете были той главной силой, которая изгнала латифундистов.
пытаться оценивать их поступки в ракурсе "жизни пчел трудовых". Люди
сильны общностью задач и целей...
Вальтером Рауффом. Он был ближайшим сотрудником шефа гестапо Мюллера,
руководил газовыми зондеркомандами. После войны он скрылся в крохотном
Порвенире - последнем городке на юге Огненной Земли. В 1961 году Рауфф
переселился в Пунта-Аренас:
партию польских профессоров, русских солдат, американских летчиков и
еврейских детей Рауфф задушил в передвижных душегубках осенью 1944 года.
Рауфф человек предусмотрительный - он скрывался не пятнадцать, а
семнадцать с половиной лет.
нему домой.
году он был избран рехидором - советником муниципалитета Пунта-Аренас. Он
также "посол"
был шахтером в "Мина Пекер". Помимо работы в профсоюзах и муниципалитете,
он еще и пропагандист, ходит по вновь создаваемым кооперативам, в самые
далекие уголки провинции, проводит беседы, пытаясь повлиять на крестьян,
чтобы те, создав кооператив, не принимали немедленного решения о
двухсотпроцентном повышении заработной платы. Он объясняет им:
"Государство теперь наше, а вы эгоистически требуете от своих товарищей в
городе невозможного".
партии: два коммуниста, два социалиста, один представитель МАПУ, три
христианских демократа, один радикал. (Пять левых, четыре правых - таково
неустойчивое большинство.)
нищете он знает не из книг Диккенса и Глеба Успенского.
во-вторых, далеко не во всех национализированных хозяйствах виден рывок
вперед - опять-таки много дискутируем. Только там, где сильны
коммунистические и социалистические ячейки, заметен прогресс. Наши
крестьяне по традиции ориентируются на христианских демократов, меньшая
часть - на левых; левым сейчас приходится завоевывать крестьянскую массу.
Еще одна серьезная проблема: взаимоотношения крестьян со специалистами,
особенно с теми администраторами, которые при латифундистах организовывали
весь сельскохозяйственный цикл. Иногда эти администраторы, обидевшись,
уходят с работы (кое-где в кооперативах горячие головы относятся к ним так
же, как и к латифундистам). Например, в Рио-Верде, где вы были,
администратор ушел и теперь разводит овец рядом, на своем маленьком поле.
А в "центре продукции Оаси Харбур" крестьяне после национализации
попросили администратора остаться и руководить сельскохозяйственным
производством. На своей ассамблее они приняли решение платить
администратору столько же, сколько он получал и при латифундисте, - семь
тысяч эскудо. Если сельскохозяйственный рабочий получает две тысячи
эскудо, я, ре-хидор, - две с половиной тысячи, то, очевидно, заработок
администратора очень высок. И это справедливо - за знания надо платить,
щедро платить. Впрочем, администраторы потеряли часть прежних привилегий:
раньше у каждого была в личном пользовании машина, было два дома - один в
городе, другой в степи. Раньше латифундист ежегодно платил администратору
большую премию. Мы на это пойти не можем - финансовый голод. Но те
администраторы, которые не замкнулись в скорлупе эгоистических интересов,
думают о судьбе родины и ее будущем, те работают рука об руку с
крестьянами. Нужно уметь заглядывать в завтра: крестьянин, получивший
землю, будет работать в десять раз продуктивнее, чем он работал на чужой
земле. Значит, повысится благосостояние народа. Значит, семь тысяч эскудо
со временем станут пятнадцатью тысячами - по покупательной способности, и,
таким образом, компенсируются и личная машина и ежегодные премии. Я не
экономист, может, я в чем-то и неправ, но я верю в то, что говорю...
видимо, трудно понять - проблема публичных домов. Почему не закрываем? Да
потому, что в городе масса холостяков. Сюда по традиции люди приезжали на
заработки. Приезжают одиночки... Эта проблема еще ждет своего решения.
Недавно к нам пришли хозяева публичных домов: просили дать санкцию на
строительство пяти филиалов. Так и назвали, сукины дети, "филиалы"... Мы
им отказали. Зато мы нашли деньги и профинансировали строительство четырех
новых школ. Сейчас у нас пятнадцать школ, откроем еще четыре. Мы всемерно
помогаем и частным колледжам. Помогаем хозяевам колледжей, никак не
распространяя на них наше отношение к крупным монополистам, банкирам и
латифундистам. Отношение с церковью? А что ж, у нас прекрасные отношения с
церковью. Церковь поддерживает Народное единство. В Пунта-Аренас десять
церквей, их посещают верующие, и никто из прелатов не выступает против
практики социалистического строительства.
центр ночных кабаков. А здесь, на улице Порис, - главный храм. А это
университет - на пересечении Ангамо и Сентено.
Алессандри".
глубокий старик, стоит в оппозиции к правительству Народного единства.
Сразу после путча фашистов он принесет свои поздравления палачу революции
Пинночету, убийце президента Альенде.)
телефонные звонки - телефон работает беспрерывно, - секретарь снимает
трубку и улыбчиво произносит одну и ту же фразу:
день!)
Чилоэ.
немецкая колония: много эмигрантов, осевших после крушения гитлеризма.
пусто.
километрах, - там на нефтяных промыслах "Посесьон". начался пожар.
Коммунисты и социалисты ЭНАП были, как и у нас в годы войны, мобилизованы
на борьбу со стихией. Уехали и Нольберто с Виктором. (Что стало сейчас с
этими людьми? Живы ли они?)
капитального ремонта, а улететь никак не улетим. Бегают бледные
стюардессы, пересчитывая нас, как овец, по пальцам; ходят пилоты,
внимательно оглядывая всех пассажиров. Хосе шепнул:
преступление?
всклокоченного, пьяного парня. Он не пират, он просто шутник. В этом
самолете, в первом салоне, сидела только вчера поженившаяся парочка. А он
был шафером на свадьбе и решил пролететь в Пуэрто-Монт незаметно,
встретить парочку возле аэродрома и сказать:
шапка: "Вчера самолет перуанской компании "Ланса" разбился над сельвой -
непроходимыми джунглями Амазонки. Погибло 99 человек, никто не спасся".
цензура!"
диковинной красоты городок, вытянутый вдоль золотого пляжа, окруженный
островами, поросшими синим лесом. Уже на аэродроме было заметно ощущение
общей тревоги. Оказывается, только что получено сообщение - полчаса назад
началось извержение вулкана Вильярика, погибло сорок человек. Из Сантьяго
передано правительственное сообщение, что к месту катастрофы вылетает
министр внутренних дел Тоа.
подлетали, Хосе сказал:
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Акунин Борис