"товарич"), ее речь лишена обычной - для большинства португальцев -
аффектации.
и социалисты. В этом году думаем выиграть больше. Вот, познакомьтесь, это
один из наших товарищей, которого мы выдвинули в Ассамблею.
тридцати.
мягко улыбнуться, спокойно объяснить, успокоить, ободрить.
услышал в коридорах столичного горкома, было:
вернулась.
Лиссабоне ищут не Софию, а Жоржетту.
за революцию.
когда создавала свою книгу: "Женщины португальского сопротивления". Ее
книга - сплав документа и рассказа о тех, о ком был составлен "документ"
ПИДЕ.
узнают правду о том, как сражались наши старшие сестры; их вклад в
антифашистскую борьбу - огромен.
одной из глав.)
совсем юной.
лет я воспитывалась в семье крестных родителей - Жоакин душ Рейш,
крестный, стал моим первым наставником в антифашистской борьбе. На ткацкой
фабрике я установила связь с коммунистической молодежью и в сорок втором
году вступила в партию. В сорок четвертом принимала участие в забастовке
ткачих. Мы добились успеха, но я, как организатор, была уволена. От
политической борьбы я не отошла. Как раз в это время стала ощущаться
нехватка продовольствия: война уже пятый год полыхала в Европе. Я
организовала забастовку рабочих против голода. Фашистское правительство в
ответ на это загнало ткачей на арену для быков (у Пиночета был
предшественник не только в Испании, но и в Португалии: латинско-говорящий
фашизм работает по испытанным и опробованным образцам! Казнить людей
солнцем!)
заключенными. Через несколько часов у ворот импровизированной тюрьмы
выросла гора одежды, обуви, кульков с хлебом. Мы проводили настойчивую
кампанию протеста по всей стране, и наши товарищи были через шесть месяцев
освобождены из тюрем, по которым их "рассовали" фашисты. В 1945 году,
после того как мы провели по всей стране манифестации в честь победы над
гитлеризмом, я перешла на нелегальное положение: надо было укреплять
оргработу в партии.
заключенных тюрьмы Кашиас. Представлена в уголовный суд Лиссабонского
округа 10/4/1950".
квартиру. Я даже не успела одеться - жгла документы. Меня увезли без
платья, я успела только накинуть пальто. В камере - без света, свиданий, с
отвратительной едой (ломоть хлеба и вонючая бурда) - у меня открылась
язва, началось кровотечение. Я знала "азбуку тюремного перестукивания".
Длинная цепь перестукивания с товарищами по заключению привела меня к
доктору Сакраменто Монтейро, который сидел в одиночке, на первом этаже. Он
"простучал" мне, что нужна немедленная консультация квалифицированного
доктора, а пока что - лед на брюшную полость.
одиночке.
подняла шум на всю тюрьму.
Кашиас.
воле, и меня, наконец, отправили в госпиталь Сан Антонио душ Капучус. Все,
кто там работал, отнеслись ко мне нежно.
Товарищи помогли одежду спрятать. В намеченный день все было подготовлено.
Меня повели в лабораторию. Я успела перед этим одеться. Поверх накинула
халат. По пути в лабораторию зашла в туалет, изменила прическу, скинула
халат, вышла, заставив себя стать иной, проплыла по коридору неузнанной,
села в автомобиль - за рулем был товарищ.
Мне тогда исполнилось 28 лет.
тюрьмы Кашиас (приказ ј169/955).
Серра (ныне - тоже член политкомиссии ЦК ПКП - (прим. Ю.С. и Ю.Б.) на
одной из улиц в Байру душ Акторес. Это излюбленное место в Лиссабоне для
встреч художников и актеров.
увидела в соседнем баре несколько подозрительных - полицейского сразу
чувствуешь. Я пошла по улице, навстречу Жайме. Увидав его, я побежала.
Пидовцы схватили меня и Жайме. Мы начали кричать, обращаясь к прохожим, -
единственный способ сообщить товарищам и семьям, что нас схватили. В
тюрьме я - по обыкновению - отказалась назвать свое имя (Мерседес, София и
я - все мы были кадровыми партийными работниками, но причина в "утаивании"
имени крылась в другом - мы не хотели расстраивать стариков родителей,
если нас схватят. Однако жизнь распорядилась жестоко, по своему - первый
раз нас арестовали в 1949 году, всех трех сестер одновременно. И сразу
родителей вызвали для допроса.) Я открыла свое имя, только когда в тюрьму
пришла моя сестра София, освобожденная к тому времени. София не могла не
сказать мне о гибели в тюрьме нашего товарища Милитона Рибейро.
тобою случится то же, что с Милитоном. Я все сразу поняла:
разбила в кровь лицо об угол стола.
палачам нужен отдых, участвовали Гоувейта (он убил нашего товарища
Альфредо Инеса), Жозе Гонсалвиш, Чико Фернандес. Каждый из них упражнялся
в том, как бы пострашнее избить меня. Я молчала. Меня посадили в изолятор.
Там - без света, свиданий, - меня продержали год. Открылся туберкулез. Я
начала требовать врача.
(наказание ј7, статья 359 тюремного кодекса), поскольку в заявлении на имя
начальника тюрьмы позволила оскорбительные выражения по адресу
достопочтенного врача тюрьмы".
- несмотря ни на что - продолжала борьбу. Боролись и товарищи: в тюрьме и
на воле.
Выписана 22/8/1955 г. и возвращена в тюрьму Кашиас".
забиты гвоздями. У дверей дежурил постоянный полицейский пост. Я
протестовала, и меня из-за этого снова бросили в тюрьму. Открылось
кровохарканье. Тюремный врач Руаш прописал мне такое лекарство, которое
еще более обострило процесс. Меня предупредили санитары тюрьмы "будь
осторожна". Несмотря на то, что они работали в тюрьме, честь их все же не
была до конца потеряна. Я отказалась принимать лекарства доктора Руаша.
статьи 359 тюремного кодекса на 30 дней за поддержание секретной переписки
с заключенным Жайме Серра о плане мятежа во время суда".
линии защиты на процессе, который все время откладывался. Мы обсуждали
линию защиты - ничего больше.
месяцами карцера за то, что вместе с другими заключенными выломала дверь
Василенко Иван
Сертаков Виталий
Корнев Павел
Гюго Виктор
Афанасьев Роман
Шилова Юлия