кривой, надсаживался так, словно ударялся о тротуар.
даже раздваивались; был, например (возможно, в тот момент, около одинна-
дцати, когда в соседней мансарде мылась женщина), фонтан в саду Везине,
имении родителей г-на Монда, где ребенком на каникулах он спал с откры-
тыми окнами. Он ясно видел фонтан, влажный черный камень, но кое-что -
запах воды - больше не мог вспомнить; он силился сообразить, что напоми-
нает воздух тех мест, воздух каникул. Пожалуй, запах жимолости.
ред тем, как прорвать невидимую поверхность; он знал, однако, что солнце
разрезает пополам его слуховое окно и скоро подберется к ножке кровати,
что он не может нырнуть снова и что игра еще не окончена...
особенно на губах, была шероховатой и чувствительной, сладостно чувстви-
тельной, словно на рубцующейся ране, как бывает у людей, не спавших
ночью. Он лег; не сопротивляясь, позволил увлечь себя в водоворот, пог-
рузился, но сразу же всплыл, вынырнул на поверхность, увидел - глаза его
оставались открытыми - выбеленную известью стену, где на желтых деревян-
ных шарах черным пятном вырисовывалось пальто.
глаза, попробовал погрузиться, но порыву его не хватало сил, он не нахо-
дил больше изумительной невесомости утреннего сна; он вынырнул снова и,
когда взгляд его упал на пальто, непроизвольно подумал об Императрице,
которую опять увидел, черноглазую, темноволосую; он искал сходство, му-
чился, но знал, что оно было в глазах; он сделал отчаянное усилие и, во-
преки всякой вероятности, вопреки очевидному, открыл, что Императрица
похожа на его вторую жену, ту, от которой он сбежал. Одна была худая как
спичка, другая - крупная, дряблая, но это ничего не значило. Все заклю-
чалось в глазах. Такая же неподвижность. Такое же бессознательное, ог-
ромное, великолепное презрение, неведение, вероятно, всего того, что не
принадлежало ей, что не относилось к ней.
как в детстве, он привыкал к запаху своего пота. За долгие годы, за всю
свою большую жизнь он забыл запах пота, запах солнца, все запахи жизни,
которых люди, занятые делами, - не потому ли так все и получилось? -
больше не замечают.
снова вынырнул на поверхность и подумал: довольно.
раз неловко - ему было стыдно - овладел ею. И с тех пор каждый раз, ког-
да он, стараясь быть как можно легче, обладал ею, он хорошо знал, что
взгляд у нее оставался тот же; он избегал смотреть на ее лицо, и потому
близость, вместо того чтобы приносить наслаждение, становилась мукой.
колько минут спустил с кровати голые ноги, поискал на полу грязные нос-
ки.
казалась совсем иной, чем в другие дни. Он побрился. Потом, когда уронил
ботинок, в стенку постучали: сосед, крупье из казино с большими подкра-
шенными усами, призывал его к порядку.
которая украла у него деньги и с тех пор смотрела на него так, словно
сердилась. С преувеличенной любезностью поздоровался с ней, а в ответ
получил лишь сухой поклон - она протирала пол мокрой тряпкой.
зашел в бар выпить чашечку кофе. Гостиница была цвета жирного молока; ее
многочисленные окна с витражами наводили на мысль о пироге. Он задумал-
ся, пропустит ли его портье. Правда, в это время приходили в основном
поставщики да обслуживающий персонал. В просторном прохладном холле он
обратился к швейцару.
телефонную трубку, сверлил его глазами.
бо...
г-ном Дезире. Но он-то украл свое имя с вывески.
очень-то вежливы.
вала себе на жизнь. Бедняжка, она всегда казалась такой доброй! Да вы,
должно быть, видели ее в "Монико". Я знаю, что инспектор из Парижа захо-
дил туда сегодня ночью... Разумеется, ничего?
чай. Когда я узнал, что мой напарник, дежуривший ночью, не сделал этого,
я его отругал. Тут ведь не угадаешь.
лась из сил. Не представляю, что решил инспектор на ее счет. Он предуп-
редил родственников. Родственников Императрицы, разумеется, - у нее брат
в Париже, представляет во Франции какую-то американскую марку машины.
гом проходила позади Дезире.
стены.
му адвокату. Меньше чем через час явились судебные власти и потребовали
все опечатать. Старший по этажу, который несколько раз заходил в номер с
напитками, сказал мне, что зрелище было презабавнейшее. Они до ужаса бо-
ялись, как бы чего не пропало. Собрали чулки, платки, разрозненные шле-
панцы, сложили все в шкафы и опечатали. Кажется, заставили полицию обыс-
кать и госпожу Терезу. Будь их воля, они и на ней поставили бы печать.
я-то думал, обычные стекляшки - столько их у нее было! Не дай Бог, если
госпожа Тереза хоть что-то взяла!
брат с solicitor [5]. Они уже выехали, несутся как угорелые.
лась...
речь:
и до десяти вечера валяется в постели... Значит, вас интересует, что с
госпожой Терезой? Не знаю. Когда с формальностями было покончено, ее бу-
квально выставили за дверь, не позволив ничего взять, даже личных вещей,
которые опечатали со всем остальным. У нее осталась только сумочка. Как
она плакала! До сих пор вижу ее на тротуаре: не зная, куда идти, она
стояла, словно потерявшееся животное, и в конце концов направилась к
площади Массены... Если не хотите встречаться с инспектором, вам лучше
здесь не задерживаться: он должен прийти к одиннадцати. Куда увезли те-
ло, я не знаю. Труп вынесли ночью через служебный вход и, видимо, отпра-
вят в Америку.
как и его первая жена, направился к площади Массены. По пути, без всякой
надежды увидеть Терезу, он машинально осматривал еще малолюдные террасы
кафе под большими тентами.
в одной из жалких гостиниц старых кварталов, где через всю улицу разве-
шивают белье и на порогах домов сидят маленькие голозадые девочки.
нов, увядшие лепестки с запахом Дня поминовения.
даже толком не знал, хочет ли этого. Однако чаще всего в жизни встречаю-
тся с теми, кого не ожидают увидеть: вот и он на узком тротуаре столкну-
лся с инспектором, который торопился, чтобы не опоздать к одиннадцати в
"Плаццу". Инспектор оглянулся, пытаясь вспомнить, кого сейчас видел, по-
том отправился дальше.
он-то знает, где она.
роился на террасе большого кафе, где за большинством круглых столиков
уже сидели люди, потягивая аперитив. Со всех сторон продавцы газет вык-
рикивали иностранные названия. Подъезжали и отъезжали автобусы, и ряды
голов, одновременно поворачивавшиеся в ту или иную сторону, выражали
блаженное и удовлетворенное любопытство.
чуть было не упустил ее. Она стояла на краю тротуара, ожидая, когда по-
лицейский остановит поток машин. Он еще не рассчитался, а официант, как
назло, где-то задерживался. Г-н Дезире постучал по стеклу монеткой. Его
охватывало беспокойство, и тем не менее он не мог уйти, не заплатив.
Доставалов Александр
Лукин Евгений
Перумов Ник
Маккарти Кормак
Посняков Андрей
Свержин Владимир