появилась возможность, он бы меня пристрелил, но никогда бы не добрался до
моих денег. Поэтому и попытался меня умаслить. Пригласил меня даже к
какой-то потаскушке. Ее звали Паула Ли.
Неужели ты думаешь, я не заметил, что за люди здесь появились? Я видел этих
парней, братишка, и знал, чего им надо. Но я не знал, как они это хотели
организовать.
появились жесткие складки.
поговорить о чем-то другом, более приятном.
окна. Стоял вместе с маленькой Джиджи. Только теперь она не маленькая, а
женщина в самом соку! Пальчики оближешь!
небрежно повел плечами.
полиция, а ты вырос в этом квартале. Поэтому они тебя и снарядили сюда,
так?
будет плакать по этим подонкам?
детство, и привычки твои остались старыми. Сказать тебе, где эти деньги?
Там, где в детстве был твой тайник. В углублении под лестницей, которое мы с
тобой обнаружили, когда нам было по десять лет. Может быть, ты думаешь, что
я забыл, где это? Так я могу отвести тебя туда...
костяшки пальцев. Его самая большая тайна оказалась вообще не тайной, и
этого он вынести не мог.
тогда тебе было все равно, брат я тебе или нет.
наверное, так же, как и в ушах Рене, Таккио и других. И я спросил себя, а
издавал ли он, убивая их, тот победный индейский клич, который он издал,
убивая Дуга Китхона, и о котором мне сообщила Паула Ли. Еще тогда я должен
был догадаться.
меня. Секунду-другую на меня смотрело уже не мое лицо. Лицо человека,
которого я никогда не знал и никогда не узнаю. Это было лицо, которое видели
убитые перед своей смертью. И сейчас оно смотрело на меня.
говорить, я понял, что сейчас произойдет. И я осознал то, что давно сидело в
моем подсознании.
действительно бешеный.., сумасшедший...
движение профессионального убийцы, движение, которым он владел в
совершенстве. Но он забыл при этом старую пословицу: "Нельзя выстрелить
раньше человека, который уже спустил курок".
ним. Я почувствовал, как дернулся в руке мой револьвера и в тот же миг на
лбу Ларри появилось маленькое голубоватое пятнышко. Голова его откинулась
назад, он издал протяжный звук и спокойно застыл в кресле.
снова превратилось в лицо, хорошо мне знакомое. Все чуждое ему исчезло в
покое и умиротворении смерти...