Чтение 18–й страницы книги ~Запоздалое раскаяние~

Роджер поднялся, не допив своего пива.

- Не буду вам больше мешать.

Он взял шляпу и кожаное пальто.

- На случай, если я не смогу найти кредитора, подумайте еще о
каком-нибудь выходе из положения. Пока.

Он повернулся к ним спиной и прошел между столиками. Его силуэт
показался у входа, затем стеклянная дверь закрылась за ним. Жаннина тяжело
вздохнула. Жак сжал ей руку, она была холодная, как лед. Он пробормотал,
как бы спрашивая самого себя:

- Его история с займом денег неосуществима.

- Но ты получил теперь отсрочку.

- На два дня больше, на два дня меньше... Я уже понял, что он
задумал. Таким коварным он еще не был... Наследство...

Официантка подвела к их столику двух посетителей.

- Они не помешают вам, господа...

- Никоим образом. Мы уже уходим.

Пока посетители приносили извинения, Жак рассчитался, помог Жаннине
одеться и надел свою лыжную куртку. У него не было желания ехать домой. Он
ничего не желал.

- Давай немного прогуляемся?

Фиалково-синее небо пронизывали кроваво-красные тучи. Холод подгонял
гуляющих. Очень немногие, только самые упрямые еще пользовались
подъемниками для лыжников. Возлюбленные пошли пешком, тесно прижавшись
друг к другу.

- Итак, - вдруг проговорил Жак глухим голосом, - не вообразил ли он,
что я убью свою жену?

Он почувствовал, как его подруга задрожала.

- Убить свою жену! Это явное безумие!

- Он же не говорил этого, любимый. Он говорил об ударе судьбы.

- О провидении, не так ли? - сыронизировал Жак.

- С ним тоже приходится сталкиваться.

Голос Жаннины был тонкий, как дыхание ее рта.

- Я так плохо спала ночь... Мне лезли в голову разные мысли... Если с
твоей женой что-нибудь случится, то все наладится. Ты будешь свободен и
богат.

- Замолчи!

Она сильнее прижалась к нему.

- Мы стали бы свободны, мы оба!

- Замолчи же!

Он не хотел об этом думать, но мысли приходили против его желания. Он
понимал, что это было невозможно, неприемлемо, переходило границы разума.
Тем не менее, он думал об этом против воли, несмотря на возмущение
совести. Он поймал себя на том, что прошептал:

- Удар судьбы... это удар судьбы. Против судьбы не пойдешь. За это не
несешь ответственности. За это нельзя себя упрекать.

Они пошли быстрее, все быстрее, к неопределенной цели, словно для
того, чтобы убежать, оставив позади злые инстинкты. Их блуждание
закончилось возле его машины.

- Поедем назад? - предложил он.

- Если ты хочешь.

Они сели в машину. Мотор был холодный, н кашлял и чихал много раз,
прежде чем начал работать нормально. Жак включил сцепление и поехали.
Машина гудела, цепи зарывались в затвердевшем снегу на дороге. День был на
исходе.

- Где-то я читала, - сонно пробормотала Жаннина, что стоит что-нибудь
сильно захотеть, как это случается.

Жак включил фары и промолчал. Так много противоречий теснилось в его
голове, что он не мог высказать объективного суждения или хотя бы
объективного мнения. А разве именно сейчас он не нуждался, более чем
когда-либо, в ясности ума?

Целых два дня Элен таскала бухгалтерские книги с виллы на фабрику и
обратно. Она мало говорила и производила какое-то странное впечатление.

"Ни рыба ни мясо" - этот эпитет, по мнению Жака лучше всего
характеризовал ее. Кроме того, он был уверен, что она все время о чем-то
думает, он достаточно хорошо изучил ее.

Не о покупке ли фабрики белой кожи, в связи с которой возникли
непредвиденные трудности? Он не решался спрашивать ее, к тому же был
поглощен своими собственными проблемами. Но сегодня утром она стояла,
подобно статуе правосудия, возле счетных книг, лежащих на большом
обеденном столе, за которым она любила работать.

- Я потратила много времени, - сказала он невыразительным голосом, -
но наконец, нашла у тебя ошибку.

Кончиком карандаша она подчеркнула число, которое считала неверным.

- Точно две тысячи четыреста двенадцать франков и 25 сантимов.

- Плюс или минус?

- В кассе не хватает 2412 франков 25 сантимов и я спрашиваю тебя, где
они находятся?

Жак был огорчен.

- Если это ошибка, то откуда я могу знать?

- А мог ли ты сделать такой просчет?

- Объясни.

- Пожалуйста, поговорим серьезно.

Она старалась быть спокойной.

- Я полагаю, что ты просто очень хорошо скрыл недостачу.

- Скрыл?

- Не разыгрывай из себя невинность. Если ты брал деньги, то скажи
это. Но не считай меня за дуру.

Он был невинен, как новорожденный ягненок. Но это было слишком:
обвинять его из-за случайной ошибки, особенно после того, как он оставил
всякую мысль о махинациях с бухгалтерскими книгами.

Помня о своих первоначальных намерениях, Жак вел себя как школьник во
время объяснения с женой. Он потерял самообладание и покраснел до корней
волос.

- С некоторого времени ты ведешь себя как-то странно... Я же
чувствовала, что тебя что-то мучает.

- Тебе показалось.

- Ты не хочешь признаться, что тебя что-то мучает?

- Тебе показалось.

Она проводила допрос с энергией и искусством судебного следователя,
унизив его обвинением. Жак не любил ее, порой с трудом ее выносил, а в
этот момент он ненавидел ее.

Он искренне желал, чтобы она упала к ногам, сраженная сердечным или
мозговым ударом, чтобы она погибла от молнии или еще чего-нибудь, лишь бы
только сразу умерла.

Однако она стояла пред ним вполне живая, и он понял, что если никак
не будет реагировать, то попадет в такой зыбучий песок, из которого уже не
выберется. Необходимо подумать об этих несправедливых обвинениях и, по
меньшей мере, искренне возмутиться.

- Твои обвинения отвратительны. Ты должна сейчас же взять их назад.

- Раньше, чем ты представишь мне объяснения.

- Объяснение простое: - Я ошибся. Всякий может ошибиться. Если бы ты
ошиблась, я не стал бы сомневаться в твоей порядочности.

- Да, но я... это мои деньги.

- Плевал я на твои деньги.

Он двинулся к ней и увидел в глазах жены такой же страх, как и на
прошлой неделе.

- Я не притрагивался к твоим деньгам. Плевал я на них, на твои счета,
на твою бухгалтерию!

Книга счетов полетела в угол комнаты и задела фарфоровую вазу,
стоявшую у камина. Ваза ударилась о камин и одна сторона ее разбилась.

- Теперь ты рада, да?

Он пыхтел как тюлень и задыхался от гнева. Когда приступ ярости
прошел, он продолжал без злобы:

- Уверяю тебя, я не брал твоих денег.

И чувствуя, что это глас вопиющего в пустыне, продолжал:

- Ты должна мне поверить. Ты веришь мне, не правда ли?

- Я поверю тебе, если ты объяснишь мне, что тебя мучает.

Если он продолжит дискуссию, то будет уличен во лжи и окончательно
погрязнет в этом. Лучше прекратить этот разговор и проявить твердость.

- Веришь ты мне или не веришь, но это так. Торговаться не будем.

Он повернулся, взял в передней пальто и вышел из дома. Раньше он не
решился бы так поступить. Он стал смелее по отношению к Элен. Определенным
образом Жак все больше познавал самого себя. Он поехал в город выпить кофе
и позвонить Жаннине.

- Что нового?

- Звонил Роджер.

Жак звонил не из кабины и не мог вести секретного разговора. Он
кратко закончил разговор.

- Хорошо, я приеду.

На авеню Виктора Гюго он пробыл всего минуту и узнал, что Роджер
будет ждать его в 11 часов утра в пивной на углу возле печаточной фабрики.

- Точно в одиннадцать. Он торопится.

- Он нашел кредитора?

- Он не хотел мне говорить.

Она прибавила одну фразу, истинный смысл которой не дошел до ее