волнение сменилось ожесточением. Оба не сказали друг-другу ни слова. Утром
муж ушел на работу. Холина долго одевалась и придирчиво красилась. Ровно в
полдень раздался сигнал автомобиля, впорхнул с улицы через приоткрытое
окно.
ее, усадил гостью, поддерживая за локоть. Обошел автомобиль спереди, сел,
обернулся... подал с заднего сидения ошеломляющие цветы.
ресторан. Обедали в почти пустом зале при свечах, от дневного света
избавляли толстые, засборенные шторы с бахромой и кистями. Время обеда
пролетело незаметно. Холина захмелела от вина и прикосновений к запястью
нового знакомого.
дороге. Остановились у крошечной гостиницы "Фахверк", побелку стен
перечеркивали крест на крест мореные деревянные брусья.
думать. Итальянец склонился к конторке управляющего: оба улыбались...
Ольга с цветами стояла чуть в стороне, сквозь окно виделся альпийский луг
в полевых цветах, плавные изгибы зеленых склонов и коровы - нет, не стада
- группки по две-три буренки.
по деревянной лестнице в небольшую комнату с низким потолком, сияющую
чистотой: широкая кровать, два кресла, столик с вазой... и старинный
барометр на стене... в приоткрытую дверь виднелась крохотная ванная.
ответ: жгучее чувство - смесь унижения и восторга - пронзило ее, глаза
намокли...
понеслась по горной дороге. Еще не темнело, но воздух стал гуще, ощутимей.
Итальянец предложил остановить машину и прогуляться, Ольга охотно
согласилась. Шли, взявшись за руки, как юные любовники, сгорающие от
первых страстей. Смотрели под ноги - приходилось обходить много острых
камней. Холина увидела красивый цветок у валуна, поросшего мхом, вырвалась
вперед, присела на колено, охватив стебель и не решаясь сорвать цветок.
тепло, чем в ресторане, в дороге, в холле гостиницы, в постели... Тонкие
пальцы медленно наворачивали на ствол дырчатый цилиндр. Хорошо
поставленным, как у многих латинян, голосом нежный друг негромко напевал:
вскрикнула... Нежный друг сделал шаг навстречу и стал медленно поднимать
ствол пистолета. Сзади и с боку раздалось мычание, и Холина с тоской
подумала: последнее, что удастся увидеть в жизни, черно-белая корова, и
вымя, неправдоподобно большое, почти чиркающее толстыми сосками о землю.
принял почти горизонтальное положение.
и... бездонную дырку.
по склону, она упала... и в этот момент раздался глухой звук, будто
треснула доска или чихнула корова. Нежный друг понял, что промахнулся,
выругался:
рассмеялся, готовясь к новому выстрелу.
итальянец, желая стрелять наверняка, побежал вслед. Холина стремительно и
легко прыгала меж камней, итальянец пришел в ярость от несговорчивости
жертвы и мчался, не разбирая дороги, напролом.
прорезал вопль... Ольга обернулась. Итальянец на бегу зацепился за скрытый
травой островерхий камень, упал, выронив пистолет, и покатился по склону,
утыканному торчащими, как пики, скальными отщепами.
эхом от серобелых гор, поросших соснами. Женщина видела далеко на дороге
красную машину, стала спускаться, подошла к пистолету с глушителем,
тронула рукоятку носком туфля и направилась вниз, туда, где ничком лежал
нежный друг. Холина с опаской приблизилась, схватила шипастый камень и
положила камень в тонкую матерчатую сумочку. Любопытство, а может и
жалость, гнали женщину к нежному другу, носок туфли дотронулся до тугой
голени под брючиной - итальянец не двигался. Тогда Холина присела, в шаге
от нежного друга, в правой руке сжимая сумочку, левой пытаясь перевернуть
мужчину на спину.
Холину левой, сунув ей под подбородок "беретту" с перламутровыми
накладками на рукоятке.
лицо отталкивало, "шестерке" сеньора Мадзони досталось, но "нежный друг"
не сомневался в исходе: женщина в его руках, безоружная, а он, мужчина, с
пистолетом.
силы... и Холина с размаху опустила сумочку на висок итальянца. "Нежный
друг" не успел ни изумиться, ни испугаться... рухнул, как сноп, издав
булькающий горловой звук. Из раны на виске полилась кровь, наползая на уже
подсохшие ссадины.
поверхность не замутнилась. Дотронулась до золоченого брелка на поясе,
выпуклые золотые буквы сообщали "Que sera' sera'"... и разрыдалась.
в Цюрих.
для деликатных обстоятельств, все выложила Пашке в присутствии мужа. Холин
время от времени покусывал губы, переживая за себя, хотя жена не
сомневалась, что муж все простил и потрясен происшедшим с ней.
прерывисто, невпопад:
решаясь выпить:
человека, - посмотрел на Холина, - тут же на самолет, пока не хватились.
Кто вас видел?
кресло. - Сейчас же в аэропорт... и не в двадцать четыре часа, а сейчас
же...
длинную очередь на такси. К Холину вразвалку подошел рыжий таксист,
сумеречно пробасил, обращаясь вроде и не к Холину, а к Господу Богу,
размышляя наедине с собой:
пропахшим бензином, дребезжа и переваливаясь, покатил к городу.
Эдгара Николаевича "на ковер". Секретарша оглядела Холина, как существо с
Марса:
умела: безжалостно и не смущаясь. Холин терпеливо ждал.
волну?.. Все рухнуло в одночасье. Марь Пална буркнула нечленораздельное в
селектор и дала разрешающую отмашку: проходите!
- и часто бесплодных - вычислений начальственных настроений. Мастодонт не
поднял головы. О приветствии и речи не шло. Верхний свет не горел.
Очертания предправления дрожали в неверном свете истинно ленинской зеленой
лампы.
Мастодонт оторвется от бумаги. Предправления правил текст, вычеркивал и
вписывал слова и даже грыз кончик ручки, сосредотачиваясь и желая уяснить
скрытый смысл, упрятанный между строк.
Палной сигареты "More", черные, тонкие и длинные... Телефоны молчали. Свет
Маккефри Энн
Шилова Юлия
Максимов Альберт
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Распопов Дмитрий