такт. Бывают довольно заковыристые задачки. Со львом или тигром
управиться несложно, а вот попробуй проткни носорогу шкуру с воздуха
анестезирующей иглой - намучаешься.
поднос. Эти - с вермутом, смотри не перепутай.
веским причинам у него побаливала голова и захотелось улизнуть от шума и
толчеи. Джин, танцующая гораздо лучше, еще наслаждалась всем этим и не
пожелала уйти с ним наверх. А в Джордже спиртное подогрело нежные
чувства - и, разочарованный ее отказом, он пошел втихомолку лелеять свою
обиду под звездным небом.
второй этаж, потом по винтовой лесенке, огибающей трубу кондиционера.
Лесенка выводила через люк на просторную плоскую крышу. В одном ее конце
стоял флаер Руперта, посередине разбит был сад, уже заметно запущенный,
а с другого конца, с открытой площадки, где стояли шезлонги, видно было
далеко окрест. Джордж плюхнулся в шезлонг и величественно осмотрелся. Он
чувствовал себя поистине владыкой всего окружающего.
краю громадной котловины, пологий склон спускается на восток, где, за
пять километров отсюда, лежат болота и озера. А на западе все ровно,
плоско, и джунгли подступают чуть ли не вплотную к заднему крыльцу. Но
за джунглями, пожалуй, не меньше чем в полусотне километров, на север и
на юг, сколько хватает глаз, стеной высится горная цепь. Кое-где на
вершинах сверкает снег, над вершинами пламенеют облака, через считанные
минуты солнце закончит свой дневной путь. При виде этих далеких грозных
бастионов Джордж разом протрезвел.
едва зашло солнце, оказались совсем незнакомыми. Джордж поискал глазами
Южный крест, но не нашел. Он мало смыслил в астрономии, узнавал лишь
немногие созвездия, но без старых друзей стало неуютно и не по себе.
Тревожно и от звуков, доносящихся из джунглей, уж чересчур они близко.
Хватит с меня свежего воздуха, подумал Джордж. Пойду-ка в гостиную,
покуда вампир или еще какая-нибудь дрянь не прилетела отведать моей
кровушки.
слишком темно, не разглядеть, кто это.
Джордж.
при свете ее огонька узнал пришедшего: этого поразительно красивого
негра ему назвали, но он тут же забыл имя, вместе с именами еще двух
десятков гостей, которых сегодня увидел у Руперта впервые. Но в этом
лице есть что-то знакомое... и вдруг Джорджа осенило:
очень похожи.
посочувствовать, подумал Джордж, но смолчал. Бедняга и сам разберется; а
впрочем, мало ли - вдруг Руперт наконец остепенится.
сборищах?
встречался вот так на вечеринках со Сверхправителями.
ненароком какое-то больное место. Но в ответе Яна ничего такого не
просквозило.
одному. Да и прохладно уже. Он простился и пошел вниз, к остальным.
воздуховода, теперь он только и слышал приглушенное дыхание дома,
неустанную работу его механических легких. Одиночество, полное
одиночество - этого Яну и хотелось. Но и горечь разочарования - а вот
этого он совсем не жаждал.
всегда. Чем благополучнее условия жизни, тем выше становятся духовные
запросы, и тебе уже мало всего, чем обладаешь и что можешь, хотя прежде
о таком не смел бы и мечтать. Пусть окружающий мир дал все, что только
мог, - не находят покоя пытливая мысль и тоскующее сердце.
меньше доволен жизнью, родись он веком раньше. Сто лет назад цвет его
кожи стал бы для него тяжкой, пожалуй, просто безнадежной помехой.
Теперь это не имело значения. Неизбежная реакция, которая в начале XXI
века породила у негров некоторое чувство собственного превосходства,
миновала. Обиходное словечко "черный" уже не было под запретом в
приличном обществе, но никого не смущало. В нем заключалось теперь не
больше обидного, чем в ярлычках вроде "республиканец" или "методист",
"консерватор" или "либерал".
как профессиональный фокусник. Его раннюю смерть - в возрасте всего
сорока пяти лет - ускорило злоупотребление напитком, которым больше
других своих плодов прославилась его родина. Правда, Ян никогда не видел
отца пьяным, но едва ли хоть раз видел его вполне трезвым.
Эдинбургском университете лекции по усовершенствованной теории
вероятности. Вполне в духе XXI века, столь чуждого оседлости, миссис
Родрикс, чья кожа была черна как уголь, родилась в Шотландии, а ее
светловолосый белокожий супруг рано покинул родину и почти всю жизнь
провел на Гаити. У Майи и Яна никогда не было постоянного крова, они
вечно сновали между семействами отца и матери, точно два маленьких
челнока. Занятный образ жизни, но он отнюдь не помогал излечить
неуравновешенность, которую оба унаследовали от папаши.
прежде чем надо будет всерьез подумать о выборе профессии. Он без труда
получил степень бакалавра, пройдя программу, которая столетием раньше
показалась бы престранной. Занимался он в основном математикой и
физикой, а дополнительно философией и музыкой. Даже по высоким меркам
своего времени он стал первоклассным пианистом-любителем.
наук, вторая его специальность - астрономия. Поработать придется
изрядно, но работа его не пугает. Притом он - студент Кейптаунского
университета, что приютился у подножья Столовой горы, - больше нигде во
всем мире не получишь высшее образование в уголке такой красоты.
находит покоя. И ко всему, хоть он ничуть не завидует сестре, от счастья
Майи еще ясней стало, в чем беда его, Яна.
страданий и столько поэзии, - будто каждому человеку дается в жизни
только одна истинная любовь. В необычно позднем возрасте он впервые
влюбился без памяти в особу, куда больше известную красотой, нежели
постоянством. Розита Цзен гордилась - и не без оснований, - что в жилах
ее течет кровь маньчжурских императоров. У нее и сейчас немало
подданных, в том числе профессора и преподаватели Кейптаунского
университета чуть ли не в полном составе. Утонченная красота этого
нежного цветка давно пленила Яна, отношения зашли достаточно далеко -
тем острей боль от того, что все оборвалось. А почему оборвалось - не
понять...
и раны затягивались, и потом человек даже способен был сказать: "Право,
не мог же я любить эту женщину по-настоящему!". Но до такой отрешенности
еще очень и очень далеко, а сейчас Ян в жестоком разладе с жизнью.
разрушили его честолюбивые мечты. Ян - романтик не только сердцем, но и
умом. Подобно многим молодым ученым, с тех пор как покорен был воздух,
он мечтами и воображением носился по неизведанному океану космоса.
ведущей к звездам. И в тот же миг - неужели простое совпадение? - дверь,
открывающую выход к планетам, захлопнули у него перед носом.
Сверхправители почти не налагали запретов на какие-либо виды
человеческой деятельности (пожалуй, важнейшее исключение - война), но
исследованиям в области межпланетных полетов пришел конец. Слишком
огромно оказалось научное превосходство Сверхправителей. У человечества
- по крайней мере на время - опустились руки, и оно занялось другими
делами. Что толку строить ракеты, когда у Сверхправителей есть двигатели
несравненно более совершенные, а в чем тут секрет - они не обмолвились
ни словом.