Чтение 18–й страницы книги ~Десять поверженных~

его лица. Боль, от которой все его мышцы были напряжены, начала уходить.
Тело расслабилось. Ярко-красные рубцы и шрамы от его недавних ран в
считанные минуты побелели, приобретя вид давно заживших. Мы все плотнее и
плотнее обступали Ворона, наблюдая за представлением с благоговейным
страхом.

Шатающейся походкой к нам приближался Убогий.

-- Эй, Элмо, мы все сделали. Что происходит? Увидев Меняющего, он
пискнул, как пойманная мышь. Элмо собрался с мыслями.

-- Где Белесый и Тихий?

-- Избавляются от тела.

-- Тело? -- спросил Меняющий. Элмо объяснил. Меняющий хрюкнул.

-- Этот Кукурузник станет основой нашего плана. Ты! -- он ткнул пальцем
толщиной с большую сардельку в Одноглазого. --Где эти люди?

Еще раньше Одноглазый вычислил, что они в таверне.

-- Ты, -- Меняющий указал на Убогого -- Скажи им, чтобы они принесли
тело сюда.

Лицо Убогого посерело. Было видно, что протест так и прет из него
наружу. Но он кивнул, глотнул воздуха и уковылял. Никто не спорите
Поверженными.

Я проверил у Ворона пульс. Нормальный. Он выглядел совершенно здоровым.
Робко, как только мог, я попросил:

-- А не могли бы вы то же самое сделать и с остальными? Мы ведь все
равно пока ждем.

Он посмотрел на меня таким взглядом, что кровь застыла у меня в жилах.
Но сделал, как я просил.

-- Что произошло? Что ты тут делаешь? -- Ворон

нахмурился, глядя на меня. Потом память вернулась

к нему. Он сел.

-- Зуад... -- он огляделся.

-- Ты вырубился на два дня. Они разделали тебя,

как гуся. Мы не думали, что ты выкарабкаешься. Ворон ощупал свои раны.

-- Что происходит, Каркун? Я должен был быть

мертв.

-- Ловец Душ послал своего друга. Меняющего. Он

и починил тебя. Он всех тут починил. Было трудно продолжать

ужасаться, глядя на человека, который нам помогает. Ворон, покачиваясь,
поднялся на ноги.

-- Этот поганый Кукурузник. Он все устроил, --

в его руке опять появился нож. -- Черт, я слаб, как

котенок. А я удивлялся, почему это Кукурузник так много

знал о нападавших.

-- А, это не Кукурузник, Ворон. Кукурузник мертв.

Это Меняющий делает вид, что он Кукурузник.

Ему, впрочем, не приходилось делать вид. Он был настолько похож, что
мог обдурить и родную маму Кукурузника.

Ворон опять присел рядом со мной.

-- Так что же происходит? Я ввел его в курс дела.

-- Меняющий хочет проникнуть к ним, используя Кукурузника в качестве
верительной грамоты. Они, наверное, уже доверяют ему.

-- Я буду стоять прямо у него за спиной.

-- Ему это может не понравиться.

-- Меня не волнует, что ему нравится. На этот раз Зуад не уйдет. Он
задолжал слишком много, -- его лицо смягчилось и погрустнело. -- А как
Душечка? Она уже знает о Щелчке?

-- Наверное, нет. В крепость никто не ходил. Элмо решил, что может
здесь делать все, что захочет, пока все это не закончится и ему не придется
встретиться с Капитаном.

-- Хорошо. Насчет этого у меня с ним споров не будет.

-- Меняющий -- не единственный из Поверженных в городе, -- напомнил я
ему.

Меняющий говорил, что чувствует Хромого. Ворон пожал плечами. Хромой
ничего для него не значил.

Изображение Кукурузника направилось к нам. Мы поднялись. Я немного
дрожал, но смог заметить, что Ворон тоже слегка побледнел. Хорошо. Он не
всегда остается холодным и бесчувственным, как камень. , -- Ты будешь меня
сопровождать, -- сказал он Ворону. Затем пристально посмотрел на меня. -- И
ты. И сержант.

-- Они знают Элмо, -- возразил я. Он только криво усмехнулся.

-- Вы будете выглядеть повстанцами. Только ктонибудь из Круга смог бы
заметить подлог. Ни одного из них в Весле нет. Повстанцы тоже озабочены
прежде всего своей личной выгодой. Мы воспользуемся их ошибкой. Тем, что они
не вызвали подмогу. Меняющий поманил Одноглазого.

-- Что с полковником Зуадом?

-- Еще не помер.

-- Он упрям, -- сказал скупой на комплименты Ворон.

-- Добыли какие-нибудь имена? -- спросил меня Элмо.

У меня был целый список. Элмо остался доволен.

-- Пойдем-ка, -- сказал Меняющий. -- Пока не ударил Хромой.

Одноглазый выдал нам пароли. Напуганный и убежденный в том, что не
готов к этому, я еще более был уверен, что не испытываю никакого желания
войти в число тех, кого отобрал сам Меняющий. Тем не менее я устало
потащился вслед за Поверженным.

Я не заметил, как это произошло. Я только поднял глаза и увидел, что
меня окружают незнакомцы. Я что-то злобно пробормотал Меняющему в спину.

Ворон засмеялся. И тогда до меня дошло. Меняющий накрыл нас своими
чарами. Мы все были в высоких чинах людей повстанческого племени.

-- Ну, и кто же мы? -- спросил я. Меняющий указал на Ворона.

-- Твердый, член Круга. Шурин Кочерги. Они ненавидят друг друга так же,
как Ловец и Хромой. Теперь Элмо.

-- Майор Риф, начальник штаба Твердого. А ты -- Мотрин Ханин, самый
злобный из когда-либо существовавших убийц.

Мы ничего не слышали ни об одном из них, но Меняющий заверил нас, что
их присутствие не вызовет вопросов. Твердый постоянно мотался по Форсбергу и
за его пределами, осложняя жизнь брату своей жены.

Хорошо, подумал я. Все здорово и прекрасно. А вот как насчет Хромого?
Что мы будем Делать, если появится он?

Люди, которые держали полковника Зуада, были скорее смущены, чем
удивлены, когда Кукурузник объявил о прибытии Твердого. Они торопились
выслужиться перед Кругом и не задавали вопросов. Оче видно, у настоящего
Твердого был отвратительный и непредсказуемый характер.

-- Покажите им узника, -- сказал Меняющий. Один из повстанцев одарил
Меняющего взглядом, который говорил: Ну, погоди же, Кукурузник.

Здесь была просто целая толпа повстанцев. Я почти слышал, как Элмо
разрабатывает план нападения на это место.

Они провели нас в подвал, через хитро запирающиеся двери, а потом еще
ниже, в помещение с земляными стенами и потолком, подпираемым разными
стойками и бревнами. Казалось, вся эта обстановка создана чьим-то
дьявольским воображением.

Камеры пыток, конечно, существуют, но основная масса людей их никогда
не видела. И поэтому они никогда по-настоящему в них не верили. Я тоже до.
сих пор ни разу не видел ни одной.

Я осмотрел все приспособления, посмотрел на Зуада, привязанного к
огромному, причудливой формы стулу и удивился, почему Леди считают такой уж
злодейкой. Повстанцы говорили, что они добрые ребята, которые борются за
права, свободу и достоинство человека, но их методы были ничем не лучше, чем
у Хромого.

Меняющий шепнул что-то Ворону. Тот кивнул. Я подумал, а как же мы будем
улавливать намеки и понимать друг друга? Мы почти ничего не отрепетировали.
А эти люди ждут, что мы будем действовать как Твердый и его головорезы.

Мы сели и стали наблюдать за допросом. Наше присутствие еще больше
подстегнуло палачей. Я закрыл глаза. Ворон и Элмо, были менее чувствительны.

Через несколько минут Твердый приказал майору Рифу что-то кому-то
передать. Я уже не помню подробностей. Я только чувствовал, что потихоньку
схожу с ума. Элмо нужно было выбраться обратно наружу, чтобы он смог
организовать облаву.

Все зависело от Меняющего. Мы должны были сидеть тих:о, пока он не
подаст нам знак. Я приготовился действовать. Когда Элмо перекроет все на
верху и паника распространится до самого низа, придется пошевеливаться. Тем
временем мы наблюдали за истязанием полковника Зуада.

Хотя по полковнику это не особенно было заметно, но палачи уже
поработали над ним. Я думаю, любой бы выглядел опустошенным и съежившимся,
попади он к ним в руки.

Мы сидели как три истукана. Я мысленно подгонял Элмо, потому что был
приучен получать удовольствие от исцеления, а не от терзания человеческой
плоти.

Даже Ворон выглядел неважно. Без сомнения, он неоднократно придумывал
различные муки для Зуада, но когда это начало воплощаться в жизнь, его
внутреннее человеколюбие все-таки победило. В его духе было просто ткнуть
человека ножом -- и дело с концом.

ГЛАВА 9

Земля зашаталась, как будто громадная нога топнула по ней. Со стен и
потолка все посыпалось. Воздух наполнился пылью.

-- Землетрясение! -- заверещал кто-то. Все повстанцы ринулись к
лестнице. Началась потасовка. Меняющий спокойно сидел и улыбался.

Земля вздрогнула опять. Я боролся с инстинктом самосохранения и
продолжал сидеть. Меняющий не беспокоился. А с какой стати тогда должен
волноваться я?

Он указал на Зуада. Ворон кивнул, поднялся и подошел к нему. Полковник
был в сознании и здравом уме. Но он сильно испугался землетрясения. Он с