волынку: как закономерно, что Карента не может победить в Кантарде, если
я представляю лучших и умнейших людей королевства.
увидев, как ты влетел в стену.
ком есть хотя бы одна восьмая нечеловеческой крови, могут получить
освобождение от военной службы. Представители других биологических видов
в Кантарде - это либо туземцы, либо наемники, часто наемники и есть
туземцы. И к тому же они агенты Слави Дуралейника. Встречаются также
вампиры, оборотни и стада единорогов, но они есть везде и нигде никому
не дают прохода.
посторонней помощи.
обидно. Это дело было больше в его духе, чем в моем. Морли отверг мой
план постучать в парадные ворота и попросить показать смертоносную
карету. Это слишком прозаично для заядлого искателя приключений.
ухватился за край стены, предполагая, что могу ободрать пальцы о битое
стекло. Битое стекло - старый трюк для отпугивания незваных гостей.
задрал подбородок вровень с гребнем стены и заглянул вниз. Где ловушка?
Разбитого стекла нет, значит, будет что-нибудь особенное.
голосование. Мнение было единодушным: не узнавать, кто они такие. Я
полез вверх и спрыгнул, мягко приземлившись в маленьком саду и даже не
вывихнув лодыжку. Морли шлепнулся рядом со мной. Я сказал:
охранять?
быстрее мы все сделаем, тем раньше ты отсюда уйдешь.
по-прежнему думал пройти прямо к парадному входу.
как осторожно он двигается, несмотря на быстроту. Что бы он ни говорил,
он не хотел рисковать.
совпадают.
Но из ближайших домов просачивалось достаточно света, и Морли все видел.
Он сказал:
открылась. Я смотрел из-за его плеча. Внутри было темно, как в желудке у
великана, и так же приятно. Кто-то там шаркал и издавал звуки. И дышал.
Кто-то гораздо крупнее меня. Со своей всегдашней любезностью я сказал
Морли:
заранее.
Aeaaa 18
минут в моей жизни, если не считать время, когда я служил во флоте и на
островах танцевал пляску смерти вместе с солдатами-венагетами.
лимонным деревом, где надеялся не так быстро промокнуть до нитки, я
заметил, что в окне первого этажа дома леди Гамильтон промелькнуло пятно
света. Вероятно, свеча. Свет был какой-то призрачный, и тут же на
закрытой шторе показалась огромная тень, смутно напоминавшая человека.
к каретному сараю. Я услышал шепот - значит, их двое. Тип со свечой шел
впереди.
Сейчас в нем не было ничего особенного: невинного вида коротышка в
одежде, вышедшей из моды, когда мой папаша был сосунком. На коротышке
была войлочная шляпа, называемая охотничьей. Я видел такие только на
картинках. Он был сутулый, неповоротливый, нетвердо держался на ногах и
чертовски соответствовал моему представлению о том, как должен выглядеть
педераст.
самый, которого так основательно отделал Плоскомордый. Он двигался
медленнее старика, словно за один день прибавил лет сто. Плоскомордый не
переломал им кости, но, без сомнения, оставил о себе память.
арестованы? Обвинить их в чем-нибудь и добиться того, что мне самому
пересчитают ребра? Вызвать у странного старикашки еще один приступ
несварения желудка, чтобы он изрыгнул на меня полчища плотоядных
бабочек? Дело может кончиться тем, что я попаду под суд за словесные
оскорбления и угрозы физическим насилием. В такие минуты мои ум
блуждает, изучая самые худшие варианты. Жаль, что я не умею действовать
без оглядки, как Плоскомордый.
избитая парочка дотащилась до каретного сарая. Они зажгли фонари или
лампы, и в щели проник свет. Разговор продолжался, но я не различал
слов. Я подкрался к двери, но все равно не мог ничего разобрать. Услышав
лошадиный храп, я подскочил на месте. Бог ты мой, как я был рад, что не
вошел туда первым! Они бы наверняка устроили мне засаду.
мысль, что, когда все тело ноет, запрягать нелегко. Цветистая брань
впечатляла. Я хотел услышать получше. Мне нужно расширять свой словарь.
дверь к себе. Теперь я мог следить за всеми стойлами и яслями, но там
ничего не происходило. Скучное занятие. Не тот угол зрения.
услышал, как внутри заговорили тихими, испуганными голосами. В мою
сторону направились тяжелые ноги, будто топал в каменных ботинках
тролль. Я подумал, как бы побыстрее слинять, но думал слишком долго.
Едва я успел отскочить, как дверь распахнулась.
похуже. Я трахнул Шрама дубинкой по голове. Его череп хрустнул, как
треснувшая дыня. Шрам осел на землю и посмотрел на меня, будто говоря,
что я играю не по правилам. А почему я должен играть по правилам? С
такими, как он, это неразумно. Если бы я делал все по правилам, я бы сам
пострадал. На всякий случай я ударил его еще разок.
слабым желудком в старомодной одежде. Не спрашивайте, почему я это
сделал. Сейчас это кажется глупостью. А тогда я считал это хорошей
идеей.
еще стояла в стойлах. Он не смог бы уехать. И далеко бы не убежал. И все
же он отчаянно дергал дверь, плюясь зелеными бабочками.
кружился, а медленно поворачивался. Одной рукой он уцепился за
истрепанную веревку, служившую ему поясом для штанов. Глаза загорелись
зеленым огнем. Я двинул промеж них дубинкой.
скользнул в сторону, так что я смазал его по плечу, вместо того чтобы
заехать по черепушке. Он взвыл. Я разбушевался и стал дубинкой разгонять
насекомых. Глаза старика сверкали, рот широко раскрылся. Я старался
избегать его взгляда и огромной зеленой бабочки, которая вылетела из его
утробы. Я размахивал дубинкой крест-накрест и заехал ему по челюсти.
выброшенный из шкафа костюм.
неприятностей, заставляя лошадей метаться в стойлах и с надеждой ждать,
когда я уйду. Я бросился проверить, как там Шрам. Он хрипел и, казалось,
весь пропитался дождевой водой. Я метнулся обратно к старику...
замолчит насовсем. Я сломал ему не только челюсть.
застряла. Старик бился в судорогах, продолжая держаться обеими руками за
грубый веревочный пояс, будто боялся потерять штаны.