Чтение 171–й страницы книги ~Призвание варяга~

Мне с моей "кочергою" вместо правой руки и несподручно было с короткою
бритвой. А у скальпеля -- ручка чуть подлинней.

А что б ты делал на моем месте?!"

Я не знал, что сказать. Наверно, я б сам взял в таком случае бритву...
Да, конечно -- обязательно б взял.

Я же ведь Командир и не смею идти против собственных же солдат! Ежели
они считают, что "так положено", я б сам -- стал бы резать! Детей, старух,
да -- беременных...

Я обнял крепче сестру, положил ее голову к себе на плечо и она вдруг
горько заплакала...

Так плачут матери, потерявшие своего малыша.

Тут есть один важный момент.

Сто лет назад моего прадеда убивали в Швейцарии лишь за то, что он
"якшался с евреями". (Через много лет Вольтер скажет: "Нынешний гуманизм
родился как протест одного-единственного человека, осмелившегося уйти от
толпы. Эйлер велик не тем, что он - Великий Ученый. Эйлер велик тем, что он
-- Человек!")

Через пятнадцать лет после этого на Руси убивали немцев лишь за то, что
они -- немцы. Но теперь уже были люди -- единицы, - сущая горстка,
объявившие всем: "Мы ничего не можем поделать с тем, что произошло. Но мы,
как частные лица, смеем лично не уважать Государство, идущее на такой шаг!"

Минуло еще пятнадцать годков и в Ливонии малышей учили убивать
иноверцев -- походя, как в игре. Но делали сие -- как бы исподтишка,
опасаясь осуждения общества. Мир же зачитывался трудами Дидро и Руссо. И
Жизнь Человеческая впервые стала "Священной". Увы, пока только лишь на
бумаге...

Еще через пятнадцать лет католических девочек в центре Европы угоняли в
протестантское рабство и это воспринималось в порядке вещей. Но малейшее
сочувствие к их судьбе сразу же нашло понимание -- пока, к сожалению, в
высших кругах. Но этого было достаточно, чтоб впервые возникло требование о
безусловном запрещении Рабства!

Затем по Польше прокатились "погромы". В сущности -- детские шалости в
сравнении с тем, что делали кальвинисты. Но -- впервые в Истории культурные
и образованные люди всех наций единогласно "прокляли погромщиков"! Впервые
целая страна была осуждена международным судом. Международный суд впервые
сказал: "Польша будет разделена и разъята на части за нарочную
государственную политику к Инородцам, да Иноверцам!"

И прочие Государства задумались. Вообразите себе -- по всему миру, - и
в "просвещенной" Великобритании (подавлявшей ирландские бунты), и в "дикой"
Османской Империи (угнетающей вообще всех!) появились Законы, спасительные
для меньшинств!

Прошло еще лет пятнадцать... Завершилась самая страшная из всех Войн,
когда-либо пережитых человечеством. И впервые возник Международный Процесс,
на коем судили - и Победителей. За бесчеловечное отношение к побежденным.

Нет, в Вене так и не осудили, не посадили, и не повесили никого из
"военных преступников". Просто весь мир, наконец, уяснил для себя -- даже на
Войне, даже там - есть границы дозволенного!

Прошло без малого -- лишь сто лет. Сто лет, перевернувших весь мир. За
сей век мы дальше ушли от того Зверя, что рычит в каждом из нас, чем за всю
историю человечества! Я не знаю - что, не знаю - как это выразить, но... Как
будто мы сделали шаг и приблизились к Господу! И от этого -- все мы стали
чище, и лучше...

Я часто разговариваю с моею сестрой и из первых рук доложу, - она сама
себе Судия. Люди же -- Простили ее. И в сием -- больший смысл, чем сие можно
представить.

Господа, четверть века мы не знаем войн и насилий! Четверть века
продолжается мир -- самый долгий и благодатный из тех, кои знает История. И
сие -- славный знак!

Ежели на то -- Воля Божия, Девятнадцатый Век станет веком всеобщего
примирения и Прощения, а Двадцатый грядет Царством Божиим!

В 1809 году в Париже мы основали Ложу "Amis Reunis", провозгласив ее
Целью -- "Мир и Всеобщее Дружество на Земле".

Мы сказали друг другу:

"Много Крови пролилось за Историю. Много Обид, Насилия и Жестокостей
обращают нас во Врагов. Но...

Возьмемся за Руки, Друзья! Ибо сие -- первое, что мы можем сделать,
чтоб Воссоединиться!"

Среди нас были литовцы. Не смею называть их имен -- "Amis Reunis"
почитается лютеранскою Ложею, но...

Когда католики заняли Литву и Курляндию, литовцы сии, как могли,
воздействовали на литовское народное мнение и в Литве не было массового
истребления протестантов. Когда мы перешли в контрнаступление, массовые
казни католиков миновали Литву, - тут уж постарались мои лютеранские друзья
по "Реунис".

На Венском Конгрессе я встретил литовскую делегацию, и, подойдя к ним,
протянул мою руку, сказав:

- "Спасибо Вам, Братья мои, что пощадили Вы единоверцев моих в начале
Нашествия. Дружбы сией я -- не забуду!"

Средь литовцев все -- заклятые враги дома Бенкендорфов, а мы -- клялись
в Мести почти что ко всем литовцам той делегации. Но...

В тот день престарелый Князь Радзивилл вышел из рядов своей свиты,
пожал руку мою, поклонился и произнес:

- "Спасибо Вам, Братья наши, за то что пощадили вы наш народ... Путь
начинается с первого шага, а дружба с рукопожатия. У нас есть общий враг --
не пора ли забыть древнюю свару?!"

Через неделю мы в присутствии русской, прусской, английской,
австрийской, французской, голландской и шведской комиссий провели наконец
"вечную границу" меж Литвою и Латвией. (Верней, была подтверждена
историческая граница меж "Литвою" и "Орденом".)

Прошло четверть века. Тяжко рубцуются старые раны. Но вот уже десять
лет, как в приграничных областях Литвы и Курляндии люди женятся меж собой, а
латыши и литовцы зовут себя "сродниками".

Придет день и моя Родина станет Свободной. Так вот -- в тот же день мы
сделаем все, чтоб Свободу сию получила кроме нас и Литва, а литовцы,
надеюсь, помогут отстоять нам наши Права!

"AMIS REUNIS".

Из первых рук доложу: в Курляндии были физически истреблены все
протестанты. Все -- до единого.

Как я уже доложил, - в Литве протестантские дети и женщины (после
естественных изнасилований -- разумеется) "стали рабами" католиков, но им
сохранили жизнь. Невольно напрашивается параллель с Эстонией -- там католики
"ущемлены в правах", но "смеют жить". В отличие от нашего края. Из того по
народному мнению: "литовцы хорошо выказали себя" и "невиновны во всех этих
ужасах".

Массовые экзекуции прокатились лишь по Курляндии, да Северной Польше,
окончательно ставшей после этого -- Пруссией. Но речь не шла о "тотальном
уничтожении". "Волчицы" начисто вырезали несчастных лишь в местах своих
дислокаций.

Из всего этого -- вам чуть более ясно: народ с обеих сторон рвался в
драку. Народные ополчения с обеих сторон дрались так, что Кровь хлестала
потоками... Осада Риги вылилась в беспримерную кровавую баню, когда стороны
фактически дрались стенка на стенку!

Вот эту-то кашу и расхлебывала моя милая матушка.

Стоило пасть моему отцу, сразу же пошла буча. Немецкие родственники мои
ушли на Войну, а семьи многих из них "обживали Финляндию". Латыши ж, получив
полное превосходство, желали "скинуть ненавистное жидовское Иго".

Единственным, кто остановил их, был мой брат -- Озоль. Брат мой, к
счастию, остался мне верен:

- "Против Саши я не пойду. Он -- старший сын и Наследник, ему и Держать
нашу Власть!"

Ему говорили:

- "Пока его нет -- ты мог бы жить Регентом!", - на сие мой брат,
по-латышски -- неспешно подумавши, отвечал:

- "Власть -- как сладкая женщина. "Кувыркнешься" с ней один раз, а
потом придет муж...

Кто ж ее - "пользованную" просто так назад-то возьмет?! И будут у меня
с братом моим всякие Разбирательства... До Смерти.

И... Ежели убьет он -- вы же скажете: "Поделом Узурпатору!" А ежели я:
"Братоубийца!" Ведь...

Обещал я ему. Перед Господом Обещал!

И ежели и у нас - в наших краях брат покривит душой против старшего --
грядет Царство Антихриста!"

Были люди, коим рассуждения брата моего показались дики. Они поспешили
сказать, что "Власть немцев кончена!" и стали божиться, что именно они-то и
убили отца моего -- Карла Уллманиса. Вскоре матушка моя была "вызвана на
обряд Посвященья во Власть" каких-то совершенных лунатиков.

Матушка, конечно же, отказалась и чернь стала ей угрожать. Тогда сестра
моя Доротея (еще весьма слабая от ранения в руку) вызвалась "прибыть вместо
нее". Латыши сочли сие знаком "раскола среди жидов" и страшно обрадовались.
"Новая Власть" поспешила объявить Дашку "единственной законной Наследницей"
всего состояния Карла Уллманиса и сразу же успокоилась...

В день "Помазания на трон" какого-то из латышей, Дашка по замыслу
должна была лично благословить его "от лица прежней Власти". Так как она