потеряла актуальность, Воронова давно ушла из политики и публицистики, и
какие бы то ни было пикантные подробности, иллюстрирующие ее моральный
облик, уже никому не были интересны, для Руслана остался вопрос, на который
он так и не получил ответа. А это раздражало. Интересно, Ирина и сейчас не
захочет об этом говорить? Или для нее тема тоже утратила остроту? Надо бы
попробовать...
поинтересовался он.
с удовольствием принялась рассказывать ему про новый проект Вороновой для
телевидения. Руслан слушал вполуха, съемки очередного "мыла для домохозяек"
его мало волновали.
приглашать в свои картины. Она же, как я понял, всю жизнь тебя опекала.
взрослая тетка, замужем. Сколько можно со мной возиться? И вообще, в этом
сериале для меня нет роли.
никогда.
подчиненности?
она ни сделала. Я никогда на нее не обижусь и никогда с ней не поссорюсь. А
вот я - это совсем другое дело, я до сих пор еще могу что-нибудь отчудить, и
у Наташки вполне может появиться повод со мной поссориться. Только я этого
не допущу, понял? Если что-нибудь натворю - прибегу, кинусь к ней в ноги и
буду просить прощения до тех пор, пока она не перестанет сердиться. Я ей
всем обязана.
каяться и извиняться? - не поверил Руслан.
совершенно неважно, права я или нет. Для меня важно только одно: чтобы
Наташка не расстраивалась и не сердилась.
никогда не просит прощения и не делает шага к примирению, если уверен в том,
что прав. И даже для матери он не сделал исключения. Обиделись? Скатертью
дорога, обижайтесь, сколько влезет. Он чувствовал себя абсолютно независимым
и имеющим право делать и говорить все, что он считает правильным. Он положил
годы труда на то, чтобы из редакционных курьеров выбиться в журналисты, он
получил высшее образование, ни на один день не прекращая работу, он сделал
себе имя, и всем этим он завоевал собственную независимость. Теперь он может
ни на кого не оглядываться. И ему с высокой колокольни плевать на тех, кто
может на него обидеться или рассердиться. На что обижаться-то? На правду?
Так на этот случай есть замечательное правило: не подставляйся. Не хочешь,
чтобы тебя называли вором, - не воруй, и все будет отлично. А уж если
воруешь - будь готов к тому, что об этом узнают и начнут показывать на тебя
пальцем. Единственные рамки, в которых он должен держаться, это редакционная
политика, вернее, политическая ориентация издания, в котором он работает. Но
это естественная и неизбежная плата за возможность быть журналистом. И
потом, он ведь тоже человек, а не машина, у него есть собственные
политические пристрастия, которые в данном случае полностью совпадают с
позицией газеты, иначе он не перешел бы туда работать. Если его взгляды
изменятся, он в тот же день перейдет в другое издание, его всюду примут с
распростертыми объятиями, да и на областное телевидение давно уже зовут, и с
двух радиостанций постоянно звонят, на работу приглашают.
интересующую его тему. - Сейчас ведь ни у кого денег нет. Или она опять
нашла себе спонсора?
три проекта, но из-за дефолта два пришлось приостановить, вот один только и
остался. И то пришлось удешевлять по всем направлениям.
Александровны был когда-то человек, который давал ей деньги на съемки.
Фамилию его никак не вспомню...
конечно, тоже катком проехался, но ничего, фирма пока держится. Наташа вышла
за него замуж.
констатировал Руслан. - Мне еще в девяносто первом году говорили, что он
безответно влюблен в Наталью Александровну. Мне тогда это показалось
невероятным. В наше время - и безответная бескорыстная любовь! Смешно!
сиди и молчи. А тебе Анна Моисеевна разболтала, да? Я знаю, мне Наташка
говорила. И вообще, нечего лезть в Наташкину личную жизнь, ты за информацией
приехал - ты ее получил. А от Наташки свои загребущие ручонки убери, ничего
тебе тут не перепадет для скандальной хроники в твоей желтенькой газетенке.
на полухамский, и Руслан явственно вспомнил ту взбалмошную, непредсказуемую,
грубоватую и невежливую девчонку, которая закатила истерику у него дома.
самого вечера ему приходила на ум фамилия Ганелина, и каждый раз возникало
такое ощущение, что мысль останавливается перед закрытой, но незапертой
дверью. Толкни слегка - и она распахнется. Руслан злился оттого, что слабая
мысль не находила в себе сил сделать этот единственный толчок и куда-то
убегала, потом появлялась снова, доходила до этой заколдованной двери, и
опять трусливо исчезала.
Он видел Виктора Федоровича Мащенко в приемной у Ганелина еще тогда, в
декабре девяносто первого года, когда приезжал в Москву собирать материал
для большой статьи о Вороновой. Он тогда, помнится, ошибся и принял высокого
красивого представительного мужчину в годах за владельца фирмы
"Центромедпрепарат" и подумал, что если у Вороновой есть любовник, то он
должен быть именно таким. И кто сказал, что Москва - большой город? Деревня,
где все друг друга знают и постоянно друг с другом сталкиваются. Впрочем,
ничего странного в этом совпадении нет, Мащенко был знаком с Ганелиным,
поэтому рано или поздно и встретились сын Виктора Федоровича и воспитанница
Натальи Вороновой. Все закономерно.
другой бок и крепко уснул.
Львов к родственникам являлись скорее выработанным за много лет ритуалом,
нежели проявлениями любви к путешествиям. С трудом приняв летом 1998 года
решение съездить к сыну в США, пожилая женщина под тем или иным предлогом
поездку откладывала, то ссылаясь на разболевшиеся осенью ноги, то на
поднявшееся сырой теплой зимой давление. И только в мае 1999 года Наташа и
Андрей отвезли, наконец, Бэллу Львовну в аэропорт. Предполагалось, что она
проведет у сына все лето и вернется в конце августа.
не переживу, - говорила она, собирая чемодан. - В Америке, конечно, тоже не
Северный полюс, но у Марика в доме полно кондиционеров, я пересижу там самый
тяжелый период. Синоптики обещают, что лето в этом году в Москве будет еще
хуже. Золотая моя, как ты думаешь, брать с собой палку?
болят.
я же собрала все лекарства, которые мне могут понадобиться! И куда я их
дела?
а вдруг у меня в дороге что-нибудь заболит?
содержимое чемодана с заранее составленным списком, вспоминала еще о чем-то,
что совершенно необходимо взять с собой, и постоянно звонила Ганелину,
консультируясь с ним о содержимом ручной клади.
теплое? Я там не замерзну?
на такой случай, - терпеливо отвечал Андрей.
часов лететь все-таки.
книжку для чтения и необходимые лекарства, больше вам ничего не понадобится,
- авторитетно уверял ее Ганелин, который регулярно летал за границу по делам
бизнеса и вполне компетентно мог судить об уровне сервиса в салоне
бизнес-класса.
улеглось, поскольку изменить все равно ничего нельзя было, зато настал черед