Чтение 171–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

поднявшийся в зале, волнение публики, волнение принцессы при виде своего
партнера.

Король молча уставился на графа.

Тот подошел к нему и почтительно поклонился:

- Государь, ваш покорнейший слуга явился сегодня на службу, как явил-
ся бы на поле битвы. Король, лишившись этого танца Плодов, утратил бы
лучшую сцену в своем балете. Я не хотел, чтоб красота, изящество и ис-
кусство короля потерпели ущерб из-за меня. Я покинул своих фермеров и
явился на помощь моему королю.

Каждое из этих слов было взвешено и красноречиво. Лесть понравилась
королю, мужество его изумило. Он сказал только:

- Я не приказывал вам вернуться, граф.

- Конечно, государь, но ваше величество не приказывали мне также ос-
таваться там.

Король чувствовал, что время уходит. Еще минута, и все было бы испор-
чено. Притом же в сердце короля царило счастье. Он почерпнул вдохновение
в красноречивом взгляде принцессы.

Глаза Генриетты говорили ему:

"Ведь вас ревнуют. Рассейте подозрения. Кто боится двух соперников,
тот не боится ни одного".

Своим ловким вмешательством принцесса одержала верх. Король улыбнулся
де Гишу.

Де Гиш ни слова не понял из этого немого разговора. Он видел только,
что принцесса старается не смотреть да него. Получив помилование, од
приписал его принцессе. Король был доволен. Один принц ничего не пони-
мал.

Балет начался. Он был великолепен.

Когда скрипки воодушевили августейших танцоров, когда наивная панто-
мима той эпохи - ее наивность еще подчеркивалась посредственным исполне-
нием сиятельных артистов - развернулась во всем блеске, зала дрогнула от
аплодисментов.

Де Гиш сиял как солнце, но солнце придворное, готовое довольство-
ваться второстепенной ролью. Ему не было дела до успеха, который не оце-
нила принцесса; он мечтал только о том, как бы снова завоевать ее благо-
склонность. А она даже не взглянула на него.

Мало-помалу тревога омрачила всю его радость, весь его блеск, ноги
подкашивались, руки не слушались, голова горела.

С той минуты король стал действительно первым танцором кадрили. Он
бросил взгляд в сторону своего побежденного соперника.

Де Гиш даже не похож был больше на придворного; он танцевал плохо,
невыразительно; вскоре он совсем остановился.

Король и принцесса торжествовали.

XXI

НИМФЫ ПАРКА ФОНТЕНБЛО

С минуту король упивался своим торжеством, - оно было полным. Потом
он обернулся и взглянул на принцессу, чтобы немного полюбоваться и ею.

В юности люди любят, может, быть, более пылко и страстно, чем в зре-
лом возрасте, но у них и все другие чувства тогда проявляются с такой же
силой, и самолюбие не уступает любви, не то что позднее, годам к тридца-
ти - тридцати пяти, когда любовь становится всепоглощающей.

Людовик вспоминал о принцессе, но больше думал о себе; она же думала
исключительно о себе, а о короле даже не помышляла.

Во всем этом переплетении царственных романов и царственного эгоизма
жертвою был де Гиш. Всем бросились в глаза волнение и растерянность бед-
няги, и это уныние было тем более заметно, что никто никогда не видел
его с опущенными руками, повешенной головой, потухшим взором. Обычно ни
у кого не было сомнений относительно де Гиша, когда имелись в виду воп-
росы вкуса и элегантности. Сначала большинство приписало его неудачу в
балете просто придворной хитрости. Но более проницательные, а таких при
дворе немало, скоро догадались, что тут что-то другое.

Наконец все потонуло в бешеных аплодисментах. Королевы выразили ми-
лостивое одобрение, публика - шумный восторг. Король удалился перео-
деться, и де Гиш, предоставленный самому себе, подошел к принцессе. Она
сидела в глубине сцены, ожидая своего второго выхода и предвкушая новый
триумф. Не мудрено, что она не заметила или делала вид, что не замечает
окружающего.

При виде де Гиша две ее фрейлины, одетые дриадами, предупредительно
исчезли.

Де Гиш подошел ближе и поклонился ее королевскому высочеству. Но ее
королевское высочество, - заметила она его поклон или нет, - даже не по-
вернула головы. Кровь застыла в жилах несчастного; такое полное равноду-
шие ошеломило его. Ведь он был далеко, не знал ничего, что происходило,
и не мог ничего предугадать. Видя, что его поклон остался без ответа, он
приблизился еще на шаг и срывающимся голосом произнес:

- Ваше высочество, имею честь засвидетельствовать вам мое нижайшее
почтение.

На этот раз ее королевское высочество соблаговолила поднять свои том-
ные глаза на графа.

- Ах, это вы, господин де Гиш, - промолвила она, - здравствуйте!

И тотчас же отвернулась.

Граф едва сдержался.

- Ваше королевское высочество, вы восхитительно танцевали, - прогово-
рил он.

- Вы находите? - небрежно отозвалась она.

- Да, ваша роль вполне соответствует характеру вашего королевского
высочества.

Принцесса обернулась и пристально посмотрела на де Гиша своими ясными
глазами:

- Что вы хотите этим сказать?

- Вы играете богиню прекрасную, надменную и ветреную, - ответил он.

- Вы говорите о Помоне, граф?

- Я говорю о той богине, которую вы играете, ваше королевское высо-
чество.

Принцесса сделала гримасу.

- Но ведь сами вы, сударь, - проговорила она, - превосходный танцор.

- О, ваше высочество, я принадлежу к числу тех, которых совсем не за-
мечают, а если и заметили на мгновенье, то сейчас же забывают.

Он глубоко и прерывисто вздохнул, торопливо поклонился и с трепещущим
от горя сердцем, с пылающей головой и горящим взором скрылся за декора-
цией.

Принцесса только слегка пожала плечами. Заметив, что фрейлины из
скромности отошли в сторону, она позвала их взглядом.

Это были девицы де Тонне-Шарант и де Монтале.

- Вы слышали, сударыни? - спросила принцесса.

- Что такое, ваше высочество?

- Что сказал граф де Гиш?

- Нет, не слыхали.

- Удивительно, - проговорила принцесса сострадательным тоном, - как
отразилось изгнание на умственных способностях бедняги де Гиша. - И она
продолжала, возвысив голос, чтобы несчастный не упустил ни единого из ее
слов: - Во-первых, он плохо вел свою партию, а кроме того, наговорил ку-
чу вздора.

И она встала, напевая мелодию, под которую собиралась сейчас танце-
вать.

Гиш слышал все это. Стрела глубоко вонзилась в его сердце. Тогда,
раздосадованный, рискуя испортить весь праздник, он бросился бежать,
раздирая в клочья прекрасные одеяния своего Вертумна и теряя по дороге
ветки винограда, фиговые и миндальные листья и все прочие атрибуты изоб-
ражаемого им бога.

Через четверть часа он снова был в театре.

Принцесса оканчивала свое па.

Она заметила графа, но не взглянула на него, а он, в свою очередь,
взбешенный, повернулся к ней спиною, когда она, в сопровождении своих
нимф и сотни льстецов, проходила мимо.

В то же самое время на другом конце театра, у пруда, сидела женщина,
устремив взоры на одно ярко освещенное окно. То было окно королевской
ложи.

Выходя из театра, чтобы подышать свежим воздухом, де Гиш прошел мимо
этой женщины и поклонился ей. Она поднялась с видом человека, застигну-
того врасплох за мечтами, которые хотелось бы скрыть даже от себя само-
го.

Гиш узнал ее и остановился.

- Добрый вечер, мадемуазель! - приветливо проговорил он.

- Добрый вечер, граф!

- Ах, мадемуазель де Лавальер, - обратился к ней де Гиш, - как я
счастлив, что встретил вас!

- Я тоже очень рада нашей встрече, граф, - сказала молодая девушка,
делая шаг, чтобы удалиться.

- О, останьтесь, умоляю вас! - попросил де Гиш. - Вы любите уедине-
ние. Ах, как я понимаю это; такие наклонности свойственны всем женщинам
с добрым сердцем. Ни одной из них не будет скучно вдали от светских удо-
вольствий. О, мадемуазель, мадемуазель!

- Да что с вами, граф? - испуганно спросила Лавальер. - Вы, видимо,
расстроены?

- Я? Нет, нет, я совсем не расстроен.

- В таком случае, господин де Гиш, позвольте мне выразить вам свою
благодарность. Я знаю, что только благодаря вашему ходатайству меня наз-