сравнительно тихо... Идти было очень опасно, могли узнать, и тогда не знаю,
остался ли бы я живым". Эту ночь он провел на чужом продавленном диване.
кусок черного хлеба. В передней он увидел на столике кургузую кепочку и
спросил хозяев:
управляемые пафосом революции. Он укрылся на Ямской у портного, который
совсем недавно сшил для него дивный жандармский мундир, суженный в талии. От
портного министр узнал, что Курлов уже арестован; газеты писали, что есть
нужда в аресте Протопопова, но его нигде не сыскать, - всех знающих о его
местопребывании просят сообщить в канцелярию Думы.
шифры, и была еще пачка полицейских фотографий, сделанных с мертвого
Распутина в различных ракурсах тела. Протопопов умолял портного, чтобы
послал свою девочку на Калашниковскую набережную с запискою к брату.
сдаться..."
зданию... Господи, никто не знает путей, и не судьи мы сами жизни своей,
грехов своих". Протопопов обратился к студенту с красной повязкой поверх
рукава шинели; закатывая глаза к небу и степса заикаясь, он сообщил юноше:
- Товарищи, вот она - гидра реакции!
прорезал раскаленный истерический вопль:
глаза горели, рука поднята... Этой протянутой рукой он как бы резал толпу...
вида. А между штыками я увидел тщедушную фигуру с совершенно затурканным,
страшно съежившимся лицом... Я с трудом узнал Протопопова".
прокаженному. Керенский кричал об "этом человеке", не называя его даже по
имени, но всем видевшим Протопопова казалось, что это вовсе не человек, а
какая-то серая зола давно затоптанных костров... Буквально вырвав своего
бывшего коллегу по думской работе из рук разъяренной толпы, новоявленный
диктатор повлек его за собой, словно жертву на заклание, крича:
потеряв инерции стремительного движения, Керенский бухнулся в кресло так,
что колени подскочили выше головы, и голосом, уже дружелюбным, сказал с
удивительным радушием:
продолжаются: в уголке посиживает Курлов, вот и Комиссаров... Какие родные,
милые лица.
конвертами для писем родственникам. Слышался тихий плач и сморкание - это
страдал Белецкий, общипанный и жалкий.
говорила, что добром я не закончу... За эти годы я прочел столько книг о
революциях, что мог бы и сам догадаться, что меня ждет в конце всех концов.
кресле, сам Горемыкин, и его длинные усы колебались под дуновением зефира,
вырывавшегося из раздутых ноздрей. Раньше он утверждал, что война его не
касается; сейчас он демонстрировал равнодушие и к революции...
петля, из воротничка торчала одинокая запонка.
прочистил нос, заявил с апломбом:
России... Будем взывать к гуманности судей!
из-под густых бровей.
Но жена, но дети... Так в чем же я виноват?
Протопопов. - Теперь говорят, что я расставил по чердакам пулеметы...
не имеем ничего общего!
голове маузер; я не шелохнулся, глядя на него, рукой же показал на образ в
углу. Тогда он положил револьвер в кобуру, поднял ногу и похлопал рукой по
подошве..."
был широко распялен, а другой плотно зажмурен. Это предстал
Манасевич-Мануйлов - в брюках гимназиста, доходящих ему до колен, а голову
Ванечки украшала чиновничья фуражка с кокардой самого невинного ведомства
империи - почтового!
удивлен, обнаружив себя в обществе злостных реакционеров и угнетателей
народного духа. Впрочем, о чем разговор?
стула (причем один недостающий стул Курлов вырвал из-под Ванечки) и
разлеглись на них. Удивительные господа! Они еще могли спать в такие ночи...
же виноват?
могут быть виноватые? Господа, - подал он мысль, - вы же благороднейшие
люди. Если кто и был виноват все эти годы, так это только покойник Гришка
Распутин...
не узнав, что такое революция!
середину древний годами Горемыкин, который при аресте забыл вставить в рот
челюсть. Прошамкал:
благоприштойно. Почему я толшен штрадать за Рашпутина?
делали. Конечно, не будь на Руси этого гнусного шарлатана, и я, страдающий
мочеизнурением, разве бы ночевал здесь? Вон растянулись двое. На трех
стульях сразу. А я должен всю ночь сидеть. Хорошо хоть, что не отняли
последний стул...
когда и без того уже все ясно! Заворочался и Курлов на своем жестком ложе.
разрушили всю нашу работу, а теперь плачутся... Вцепились в этого Гришку,
словно раки в утопленника. Да будь он жив, он бы задал вам всем деру
хорошего! Вы бы у него поспали...
заговорщики, перешли на деликатный шепоток. Сообща договорились, что на
допросах все беды следует валить на Распутина как на злого демона России,
который задурманил разум царя и царицы, а мы, исполнители высшей власти,
хотели народу только хорошего, но. были не в силах предпринять что-либо, ибо
демон оказался намного сильнее правительства... С этим они и заснули,
вздрагивая от лязга оружия в коридоре, от топота солдатских ног и выкриков
ораторов на площади. За стенами Таврического дворца бурлила разгневанная
музыка, медь оркестров всплескивала народные волны, - за синими февральскими
вьюгами бушевала Вторая Русская Революция, и мало кто еще знал, что вслед за
нею неизбежно грянет - Третья, Великая, Октябрьская...
Шилова Юлия
Нортон Андрэ
Буджолд Лоис
Суворов Виктор
Лукин Евгений