Чтение 173–й страницы книги ~Граф Монте-Кристо~

- Виконт Андреа Кавальканти, маркиз - его отец, госпожа Данглар,
Вильфор с женой, очаровательные молодые люди - Дебрэ, Максимилиан Мор-
рель и... кто же еще? постойте... ах, да, Шато-Рено.

- Говорили обо мне?

- Ни слова.

- Тем хуже.

- Почему? Вы ведь, кажется, сами хотели, чтобы о вас забыли, - вот
ваше желание и исполнилось.

- Дорогой граф, если обо мне не говорили, то, стало быть, обо мне
много думали, а это приводит меня в отчаяние.

- Не все ли вам равно, раз мадемуазель Данглар не была в числе тех,
кто о вас там думал? Да, впрочем, она могла думать о вас у себя дома.

- О, на этот счет я спокоен; а если она и думала обо мне, то в том же
духе, как я о ней.

- Какая трогательная симпатия! - сказал граф. - Значит, вы друг друга
ненавидите?

- Видите ли, - сказал Морсер, - если бы мадемуазель Данглар была спо-
собна снизойти к мучениям, которых я, впрочем, из-за нее не испытываю, и
вознаградить меня за них, не считаясь с брачными условиями, о которых
договорились наши семьи, то я был бы в восторге. Короче говоря, я счи-
таю, что из мадемуазель Данглар вышла бы очаровательная любовница, но в
роли жены, черт возьми...

- Недурного вы мнения о своей будущей жене, - сказал, смеясь, Мон-
те-Кристо.

- Ну да, это немного грубо сказано, конечно, но зато верно. А эту
мечту нельзя претворить в жизнь, - и для того, чтобы достичь известной
цели, необходимо, чтобы мадемуазель Данглар стала моей женой, то есть
жила вместе со мной, думала рядом со мной, пела рядом со мной, занима-
лась музыкой и писала стихи в десяти шагах от меня, и все это в течение
всей моей жизни. От всего этого я прихожу в ужас. С любовницей можно
расстаться, но жена, черт возьми, это другое дело, с нею вы связаны нав-
сегда, вблизи или на расстоянии, безразлично. А быть вечно связанным с
мадемуазель Данглар, даже на расстоянии, об этом и подумать страшно.

- На вас не угодишь, виконт.

- Да, потому что я часто мечтаю о невозможном.

- О чем же это?

- Найти такую жену, какую нашел мой отец.

Монте-Кристо побледнел и взглянул на Альбера, играя парой великолеп-
ных пистолетов и быстро щелкая их курками.

- Так ваш отец очень счастлив? - спросил он.

- Вы знаете, какого я мнения о моей матери, граф: она ангел. Посмот-
рите на нее: она все еще прекрасна, умна, как всегда, добрее, чем ког-
да-либо. Мы только что были в Трепоре; обычно для сына сопровождать мать
- значит, оказать ей снисходительную любезность или отбыть тяжелую по-
винность; я же провел наедине с ней четыре дня, и, скажу вам, я чувствую
себя счастливее, свежее, поэтичнее, чем если бы я возил в Трепор короле-
ву Маб или Титанию.

- Такое совершенство может привести в отчаяние; слушая вас, но на
шутку захочешь остаться холостяком.

- В этом все дело, - продолжал Альбер. - Зная, что на свете существу-
ет безупречная женщина, я не стремлюсь жениться на мадемуазель Данглар.
Замечали вы когда-нибудь, какими яркими красками наделяет наш эгоизм
все, что нам принадлежит? Бриллиант, который играл в витрине у Марле или
Фоссена, делается еще прекраснее, когда он становится нашим. Но если вы
убедитесь, что есть другой, еще более чистой воды, а вам придется всегда
носить худший, то, право, это пытка!

- О, суетность! - прошептал граф.

- Вот почему я запрыгаю от радости в тот день, когда мадемуазель Эже-
ни убедится, что я всего лишь ничтожный атом и что у меня едва ли не
меньше сотен тысяч франков, чем у нее миллионов.

Монте-Кристо улыбнулся.

- У меня уже, правда, мелькала одна мысль, - продолжал Альбер. -
Франц любит все эксцентричное; я хотел заставить его влюбиться в мадему-
азель Данглар. Я написал ему четыре письма, рисуя ее самыми заманчивыми
красками, но Франц невозмутимо ответил: "Я, правда, человек эксцентрич-
ный, но все же не настолько, чтобы изменить своему слову".

- Вот что значит самоотверженный друг: предлагает другому в жены жен-
щину, которую сам хотел бы иметь только любовницей.

Альбер улыбнулся.

- Кстати, - продолжал он, - наш милый Франц воз вращается; впрочем,
вы его, кажется, не любите?

- Я? - сказал Монте-Кристо, - помилуйте, дорогой виконт, с чего вы
взяли, что я его не люблю? Я всех люблю.

- В том числе и меня... Благодарю вас.

- Не будем смешивать понятий, - сказал МонтеКристо. - Всех я люблю
так, как господь велит нам любить своих ближних, - христианской любовью;
но ненавижу я от всей души только некоторых. Однако вернемся к Францу
д'Эпине. Так вы говорите, он скоро приедет?

- Да, его вызвал Вильфор. Похоже, что Вильфору так же не терпится вы-
дать замуж мадемуазель Валентину, как Данглару мадемуазель Эжени. Оче-
видно, иметь взрослую дочь - дело не легкое; отца от этого лихорадит, и
его пульс делает девяносто ударов в минуту до тех пор, покуда он от нее
не избавится.

- Но господин д'Эпине, по-видимому, не похож на вас; он терпеливо пе-
реносит свое положение.

- Больше того, Франц принимает это всерьез: он носит белый галстук и
уже говорит о своей семье. К тому же он очень уважает Вильфоров.

- Вполне заслуженно, мне кажется?

- По-видимому, Вильфор всегда слыл человеком строгим, но справедли-
вым.

- Славу богу, - сказал Монте-Кристо, - вот по крайней мере человек, о
котором вы говорите не так, как о бедном Дангларе.

- Может быть, это потому, что я не должен жениться на его дочери, -
ответил, смеясь, Альбер.

- Вы возмутительный фат, дорогой мой, - сказал Монте-Кристо.

- Я?

- Да, вы. Но возьмите сигару.

- С удовольствием. А почему вы считаете меня фатом?

- Да потому, что вы так яростно защищаетесь и бунтуете против же-
нитьбы на мадемуазель Данглар. А вы оставьте все идти своим чередом. Мо-
жет быть, вовсе и не вы первый откажетесь от своего слова.

- Вот как! - сказал Альбер, широко открыв глаза.

- Да не запрягут же вас насильно, черт возьми! Но послушайте, виконт,
- продолжал Монте-Кристо другим тоном, - вы всерьез хотели бы разрыва?

- Я дал бы за это сто тысяч франков.

- Ну, так радуйтесь. Данглар готов заплатить вдвое, чтобы добиться
той же цели.

- Правда? Вот счастье! - сказал Альбер, по лицу которого все же про-
бежало легкое облачко. - Но, дорогой граф, стало быть, у Данглара есть
для этого причины?

- Вот она гордость и эгоизм! Люди всегда так - по самолюбию ближнего
готовы бить топором, а когда их собственное самолюбие уколют иголкой,
они вопят.

- Да нет же! Но мне казалось, что Данглар...

- Должен быть в восторге от вас, да? Но как известно, у Данглара пло-
хой вкус, и он в еще большем восторге от другого...

- От кого же это?

- Да я не знаю; наблюдайте, следите, ловите на лету намеки и обращай-
те все это себе на пользу.

- Так, понимаю. Послушайте, моя мать... нет, вернее, мой отец хочет
дать бал.

- Бал в это время года?

- Теперь в моде летние балы.

- Будь они по в моде, графине достаточно было бы пожелать, и они ста-
ли бы модными.

- Недурно сказано. Понимаете, это чисто парижские балы; те, кто оста-
ется на июль в Париже, - это настоящие парижане. Вы не возьметесь пере-
дать приглашение господам Кавальканти?

- Когда будет бал?

- В субботу.

- К этому времени Кавальканти-отец уже уедет.

- Но Кавальканти-сын останется. Может быть, вы привезете его?

- Послушайте, виконт, я его совсем не знаю.

- Не знаете?

- Нет; я в первый раз в жизни видел его дня четыре назад и совершенно
за него не отвечаю.

- Но вы же принимаете его?

- Я - другое дело; мне его рекомендовал один почтенный аббат, кото-
рый, может быть, сам был введен в заблуждение. Если вы пригласите его
сами - отлично, а мне это неудобно; если он вдруг женится на мадемуазель
Данглар, вы обвините меня в происках и захотите со мной драться; нако-
нец, я не знаю, буду ли я сам.

- Где?

- У вас на балу.

- А почему?

- Во-первых, потому что вы меня еще не пригласили.

- Я для того и приехал, чтобы лично пригласить вас.

- О, это слишком любезно с вашей стороны. Но я, возможно, буду занят.

- Я вам скажу одну вещь, и, надеюсь, вы пожертвуете своими занятиями.

- Так скажите.