громадный гайдук. Лакей, испрашивая для своего барина позволение засви-
детельствовать почтение маэстро Порпоре и его воспитаннице, смотрел на
Консуэло с таким вниманием, недоумением и замешательством, что даже уди-
вил ее. Однако ей не удалось припомнить, где она видела это добродушное,
несколько странное лицо. Граф был принят и изложил свою просьбу в самых
изысканных выражениях. Он едет в свое имение Росвальд в Моравии и, стре-
мясь сделать приятное своей супруге маркграфине, готовит к ее приезду
сюрприз в виде великолепного празднества. Ввиду этого он предлагает Кон-
суэло спеть три вечера подряд в Росвальде и просит также, чтобы Порпора
согласился сопровождать ее и помог ему в устройстве концертов, спектак-
лей и серенад, которыми он собирается угощать маркграфиню.
быть в назначенный день в Берлине. Граф пожелал взглянуть на контракт, а
так как он всегда прекрасно относился к Порпоре, то старик охотно доста-
вил ему это маленькое удовольствие и посвятил во все подробности, пре-
доставив Годицу обсуждать условия контракта, разыгрывать роль знатока,
давать советы. После этого граф стал настаивать на своей просьбе, уве-
ряя, что времени имеется больше, чем надо, чтобы, исполнив ее, попасть к
сроку в Берлин.
он, - и отправиться в Берлин через Моравию.
двигаться через Чехию, страну мало благоустроенную и разоренную недавней
войной, маэстро со своей ученицей могли очень скоро и удобно доехать до
Росвальда в экипаже, который граф отдавал в их распоряжение, обещая по-
заботиться и о подставах, причем брал на себя все дорожные хлопоты и из-
держки. Граф предложил им таким же образом перевезти их из Росвальда в
Пардубиц, если бы они пожелали спуститься по Эльбе до Дрездена, или в
Хрудим - если бы они решили ехать через Прагу. Все, что он предлагал,
действительно сокращало время их путешествия, а довольно кругленькая
сумма, которую он к этому добавил, давала им возможность остальную часть
пути проделать в лучших условиях. И Порпора согласился, несмотря на
слегка недовольную мину Консуэло, хотевшую отклонить предложение. Сделка
состоялась, и отъезд был назначен на последний день недели.
она стала упрекать маэстро в том, что он так скоро позволил себя угово-
рить. Хотя ей нечего было опасаться дерзких выходок графа, она продолжа-
ла относиться к нему неприязненно и отправлялась в его поместье без вся-
кого удовольствия. Ей не хотелось рассказывать Порпоре о приключении в
Пассау, но она напомнила ему его собственные насмешки над музыкальным
творчеством графа.
его музыкальные творения, а вам придется с серьезным видом дирижировать
кантатами и, пожалуй, даже целыми операми его изделия? Так-то вы застав-
ляете меня держать обет верности культу прекрасного!
вать это так серьезно, как ты думаешь; наоборот, я предвкушаю удо-
вольствие хорошенько потешиться, и так, что патриций-маэстро ровно ниче-
го не заподозрит. Проделать такие вещи серьезным образом перед почтенной
публикой поистине было бы кощунством и позором, но позабавиться позволи-
тельно; и артист был бы очень несчастлив, если бы, зарабатывая себе на
хлеб, не имел права посмеяться втихомолку над теми, кто дает ему зарабо-
ток. К тому же ты увидишь там свою прелестную принцессу Кульмбахскую,
которую ты так любишь. Она вместе с нами посмеется над музыкой своего
отчима, хотя ей вовсе не до смеха.
прощальные визиты. Гайдн был в отчаянии. Но в это время неожиданное
счастье, великая артистическая радость свалилась на него и отчасти воз-
наградила или, вернее, вынудила его отвлечься от горести предстоящей
разлуки. Исполняя серенаду своего сочинения под окном чудесного мима
Бернадоне, знаменитого арлекина театра у Каринтийских ворот, он привел в
изумление этого милого и умного актера, завоевав вместе с тем его симпа-
тию. Иосифа пригласили в дом и стали спрашивать имя автора только что
исполненного прекрасного, оригинального трио. Узнав, что это он, подиви-
лись его юности и таланту и тут же вручили ему либретто балета "Хромой
бес". Гайдн немедленно принялся писать к нему музыку, стоившую ему
стольких усилий, что, будучи уже восьмидесятилетним старцем, он не мог
вспомнить об этом труде без смеха. Консуэло старалась рассеять его
грусть, то и дело заговаривая с ним о "Буре", которая, по настоянию Бер-
надоне, должна была вызывать у слушателей ужас, а Беппо, в жизни не ви-
девший моря, никак не мог себе его представить. Консуэло описывала ему
бушующее Адриатическое море, напевала жалобные стоны волн и смеялась
вместе с ним над эффектами подражательной гармонии, для усиления которой
в театре раскачивают руками голубые полотна, натянутые от одной кулисы
до другой.
хоть сто лет с лучшими инструментами в мире, прекрасно зная шум моря и
ветра, тебе все-таки не передать божественной гармонии природы. Музыка
не в состоянии этого сделать. Композитор наивно заблуждается, передавая
звуковые фокусы и эффекты. Музыка выше этого, ее область - душевные вол-
нения. Цель музыки - возбуждать эти волнения и вдохновляться ими. Предс-
тавь себе переживания человека, находящегося во власти шторма. Представь
себе зрелище страшное, величественное, мощное, грозящее опасностью!
Представь, что ты, музыкант, то есть человеческий голос, человеческий
вопль, живая потрясенная душа, мечешься, подхваченный этим бедствием,
этой сумятицей, растерянностью, этими ужасами... Передай в звуках свои
смертельные муки, - и слушатели, каковы бы они ни были, будут переживать
их вместе с тобой. Им будет казаться, что они видят море, слышат скрип
корабля, крики матросов, отчаянные вопли пассажиров... Что сказал бы ты
о поэте, который, желая изобразить битву, сообщил бы тебе в стихотворной
форме, что пушка делает "бум-бум", а барабан "план-план"? Это была бы
подражательная гармония, более близкая к происходящему, чем изображение
величественных картин природы, но это не была бы поэзия. Даже живопись,
это наиболее описательное из всех искусств, не является рабски подража-
тельной. Напрасно пытался бы художник изобразить темно-зеленое море,
черное грозовое небо, разбитый остов корабля, - если он не сумеет вло-
жить в это чувство ужаса, поэзию ансамбля, картина его выйдет бесцвет-
ной, будь она так же ярка, как вывеска пивной. Итак, молодой человек,
прочувствуй сам великое бедствие и таким путем ты заставишь и других по-
чувствовать его.
женный экипаж, стоявший во дворе посольства, уже укладывали вещи. Иосиф
внимательно слушал поучения учителя, черпая их, так сказать, из самого
источника. Но когда Консуэло в накидке и меховой шапочке бросилась ему
на шею, он побледнел, подавил готовый вырваться крик и, не в силах ви-
деть, как она сядет в экипаж, убежал и забился в заднюю комнатку парик-
махерской Келлера, чтобы скрыть от всех свои слезы.
ком языке и своими добрыми советами и великодушной заботой несколько об-
легчил юноше разлуку с Порпорой. Но долго еще Иосиф грустил и горевал,
прежде чем свыкся с отсутствием Консуэло.
но по мере того как путешественники продвигались в глубь Моравских гор,
к ней снова возвращались мужество, пыл и поэтическая впечатлительность.
Новое солнце всходило над ее жизнью. Освобожденная от всяких уз, от вся-
кого господства, чуждого ее искусству, она считала, что обязана всецело
отдаться ему. Порпора, к которому вернулись былые надежды и веселое
настроение молодости, приводил ее в восторг своим красноречием; и благо-
родная девушка, не переставая любить Альберта и Иосифа, как двух
братьев, которых она надеялась вновь обрести на лоне божьем, почувство-
вала себя легкой, словно жаворонок, поднимающийся с песней к небу на за-
ре прекрасного дня.
ее и, сидя на козлах, расплачивался с проводниками или распекал за мед-
лительность форейторов, того самого гайдука, который доложил им о прибы-
тии графа Годица, когда владелец Росвальда приезжал предложить ей увесе-
лительную поездку в свое поместье. Этот высокий, крепкий парень, все
смотревший на нее украдкой и, по-видимому, желавший и в то же время бо-
явшийся с нею заговорить, в конце концов обратил на себя ее внимание.
Однажды утром Консуэло завтракала на уединенном постоялом дворе у под-
ножья гор, а Порпора, пока отдыхали лошади, пошел прогуляться, в надежде
придумать какой-нибудь музыкальный мотив. Внезапно она повернулась к
сопровождавшему их слуге, когда тот подавал ей кофе, и строго и сердито
в упор посмотрела на него. И у гайдука появилось на лице такое жалобное
выражение, что она не могла удержаться от смеха. Апрельское солнце свер-
кало на снегу, еще покрывавшем горы, и наша юная путешественница была в
чудесном настроении.
ворил наконец таинственный гайдук, - я же всегда узнал бы вашу милость,
будь вы переодеты в турка или в прусского ефрейтора, а между тем ви-
дел-то я вашу милость всего какую-нибудь минуту, зато в какую минуту мо-
ей жизни!
зившись к Консуэло, степенно перекрестился, а затем опустился на колени
и поцеловал пол у ее ног.
ней мере мне так велели называть вас, хотя я все же не могу разобрать
хорошенько, кто вы - мужчина или дама.
Березин Федор
Маккефри Энн
Громыко Ольга
Контровский Владимир
Суворов Виктор
Сертаков Виталий