Чтение 176–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

- Государь, разумеется, это должно быть секретом, и даже величайшим
секретом, но для вас, ваше величество, нет тайн. Это мадемуазель де Тон-
не-Шарант.

- Она красива?

- Необыкновенная красавица, государь, а узнал я ее по голосу, которым
она так нежно произносила мое имя. Я подошел к ней и заговорил, что было
легко в толпе; я начал спрашивать ее, и она, ничего не подозревая, расс-
казала мне, что несколько минут назад была с двумя подругами под коро-
левским дубом, как вдруг кто-то испугал их: не то волк, не то злоумыш-
ленник; они, разумеется, бросились бежать...

- А как же зовут двух ее подруг? - с живостью перебил графа король.

- Государь, - отвечал Сент-Эньян, - велите заключить меня в Бастилию.

- Почему?

- Потому что я эгоист и болван. Я так был поражен своей счастливой
победой и открытием, что просто потерял голову. Кроме того, я полагал,
что ваше величество настолько заинтересованы мадемуазель де Лавальер,
что не придал никакого значения подслушанной нами болтовне. Потом маде-
муазель де Тонне-Шарант покинула меня и вернулась к Лавальер.

- Будем надеяться, что и мне повезет так же, как и тебе. Ну, пойдем к
больной.

"Вот штука-то! - думал про себя Сент-Эньян. - А ведь он действительно
увлечен этой малюткой; вот никогда бы не подумал".

Он указал королю ту комнату, куда провели Лавальер. Король вошел.
Сент-Эньян последовал за ним.

В просторной зале с низким потолком, у окна, выходившего на цветник,
в широком кресле сидела Лавальер и полной грудью вдыхала ароматный ноч-
ной воздух.

Ее роскошные белокурые волосы были распущены и волнами спускались на
полуприкрытые кружевами грудь и плечи, из глаз катились крупные слезы.
Матовая бледность покрывала ее лицо, придавая ей неописуемую прелесть, а
физические и нравственные страдания наложили на ее лицо отпечаток благо-
родной скорби. Она сидела неподвижно, точно мертвая. Казалось, она не
слышала ни шушуканья подруг, суетившихся около нее, ни отдаленного гула
толпы, доносившегося в открытое окно. Она ушла в себя, и только ее прек-
расные тонкие руки изредка вздрагивали, точно от невидимого прикоснове-
ния. Задумавшись, она не заметила, как вошел король.

Он издали увидел ее прелестную фигуру, облитую мягким серебряным све-
том луны.

- Боже мой, - воскликнул он с невольным ужасом, - она умерла!

- Нет, нет, государь, - сказала шепотом Монтале. - Напротив, ей те-
перь гораздо лучше. Не правда ли, Луиза, сейчас ты чувствуешь себя луч-
ше?

Лавальер ничего не ответила.

- Луиза, - продолжала Монтале, - король беспокоится о твоем здоровье.

- Король! - вскричала Луиза, вскочив с кресла, словно ее обожгло пла-
мя. - Король беспокоится о моем здоровье?

- Да, - отвечала Монтале.

- И король пришел сюда? - проговорила Лавальер, не решаясь поднять
глаза.

- Боже мой, тот самый голос! - шепнул король на ухо Сент-Эньяну.

- Вы правы, государь, - отвечал Сент-Эньян. - Это та самая, которая
влюблена в солнце.

- Тсс! - остановил его король.

Потом он подошел к Лавальер.

- Вы нездоровы, мадемуазель? Я видел вас несколько минут назад в об-
мороке, на траве. Как это случилось с вами?

- Государь, - пробормотала бедная девушка, бледнея и дрожа, словно в
лихорадке, - право, я сама не знаю.

- Вы, вероятно, много ходили, - сказал король. - Быть может, от уста-
лости...

- Нет, государь, - поспешно ответила за свою подругу Монтале, - это
не от усталости: почти весь вечер мы просидели под королевским дубом.

- Под королевским дубом? - вздрогнув, прошептал король. - Так и есть,
я не ошибся.

И он подмигнул графу.

- Да, да, - подтвердил Сент-Эньян, - под королевским дубом, вместе с
мадемуазель де Тонне-Шарант.

- Откуда вы это знаете? - спросила Монтале.

- Очень просто: сама мадемуазель де Тонне-Шарант сказала мне.

- Так она, вероятно, сказала вам и причину обморока Луизы?

- Она говорила мне не то про волка, не то про злоумышленника, я не
понял хорошенько.

Лавальер слушала с остановившимся взглядом, тяжело дыша, словно уга-
дывала истину. Людовик приписал ее состояние перенесенному испугу.

- Не бойтесь, - успокаивал он ее, заметно волнуясь и сам, - волк, ко-
торый так напугал вас, был о двух ногах.

- Значит, это был человек! - воскликнула Луиза. - Значит, кто-то нас
подслушивал!

- А если бы даже и так! Разве вы говорили вещи, которые нельзя слы-
шать?

Лавальер всплеснула руками и закрыла лицо, чтобы скрыть выступившую
краску.

- Ах! - застонала она. - Ради бога, скажите, кто прятался в кустах?

Король взял ее за руку.

- Это я, мадемуазель, - проговорил он, почтительно наклонившись к
ней, - неужели вы боитесь меня?

Лавальер громко вскрикнула: второй раз силы покинули ее, она похоло-
дела и со стоном, без чувств повалилась в кресло. Но король успел протя-
нуть руку и поддержать ее.

А в двух шагах стояли де Тонне-Шарант и Монтале; они тоже окаменели,
вспоминая свой разговор с Лавальер, и совсем позабыли, что нужно прийти
ей на помощь, настолько они растерялись от присутствия короля, который,
преклонив колено, держал в объятиях потерявшую сознание Лавальер.

- Вы все слышали, государь? - с ужасом пролепетала Атенаис.

Король не ответил; он пристально смотрел в полузакрытые глаза Ла-
вальер, пожимая ее свесившуюся руку.

- Все, до последнего слова, - отозвался Сент-Эньян, подходя к мадему-
азель де Тонне-Шарант в надежде, что и она упадет в обморок к нему в
объятия.

Но гордую Атенаис трудно было довести до обморока: она бросила унич-
тожающий взгляд на Сент-Эньяна и выбежала из комнаты.

Более храбрая Монтале нагнулась к Луизе и приняла ее из рук короля, у
которого уже начинала кружиться голова от душистых волос лежавшей без
чувств Луизы.

- В добрый час! - прошептал Сент-Эньян. - Занятное происшествие! Глуп
я буду, если не разглашу о нем первый.

Король подошел к нему и, сделав предостерегающий жест, сказал дрожа-
щим голосом:

- Ни слова, граф!

Бедный король совсем забыл, что час назад он говорил Сент-Эньяну то
же самое, но с противоположным намерением, то есть с намерением придать
делу возможно более широкую огласку.

Разумеется, второе предостережение оказалось таким же бесполезным,
как и первое. Через полчаса всему Фонтенбло стало известно, что мадемуа-
зель де Лавальер под королевским дубом призналась Монтале и Тонне-Шарант
в своей любви к королю.

Стало известно также, что король был очень встревожен состоянием здо-
ровья мадемуазель де Лавальер, что он побледнел и задрожал, заключив в
объятия упавшую в обморок красавицу. Таким образом, никто не сомневался,
что совершилось величайшее событие - король влюбился в мадемуазель де
Лавальер. Принц мог спать совершенно спокойно.

Удивленная не менее других таким оборотом дела, королева-мать поспе-
шила сообщить о нем молодой королеве и Филиппу Орлеанскому. Но каждому
из них она передала новость по-разному. Невестке она сказала так:

- Видите, Тереза, как вы ошибались, обвиняя короля: сегодня ему при-
писывают уже новую любовь, наверно, и этот слух такой же пустой, как и
вчерашний.

А рассказав приключение под королевским дубом принцу, она добавила:

- До чего вас ослепила ревность, дорогой мой Филипп! Ясно как день,
что король совсем потерял голову из-за этой девчонки Лавальер. Смотрите
не проболтайтесь об этом жене, а то, пожалуй, это дойдет и до королевы.

Последнее предупреждение подействовало немедленно. Лицо принца проси-
яло; он торжествовал; так как еще не было двенадцати, а праздник должен
был продолжаться до двух часов ночи, то, разыскав жену, он предложил ей
руку и пошел гулять.

Через несколько шагов он сделал именно то, против чего предостерегала
его мать.

- Смотрите, не передавайте королеве, что болтают про короля, - сказал
он таинственно.

- А что болтают? - осведомилась принцесса.

- Что мой брат вдруг самым нелепым образом влюбился.

- В кого?

- В девчонку Лавальер.

Было темно, и принцесса могла улыбаться сколько угодно.

- Вот как! - проговорила она. - А с каких это пор?

- По видимому, недавно, всего несколько дней тому назад. Но это был
только дымок, пламя вспыхнуло лишь сегодня.

- Что ж, по моему, у короля прекрасный вкус: девочка очаровательна.

- Вы смеетесь, дорогая моя.

- Я? Почему же?