Чтение 176–й страницы книги ~Тысяча и одна ночь~

сидеть и упала без памяти. И халиф кинул кубок и привлек ее к себе и
закричал, а невольницы зашумели, и повелитель правоверных стал перевора-
чивать Шамс-ан-Нахар и шевелить ее, и вдруг оказалось, что она мертва.

И повелитель правоверных опечалился из-за ее смерти великой печалью и
приказал сломать все бывшие в комнате сосуды и лютни и увеселяющие музы-
кальные инструменты. А когда Шамс-ан-Нахар умерла, он положил ее к себе
на колени и провел подле нее всю остальную ночь.

Когда же взошел день, он обрядил ее и велел ее обмыть и завернуть в
саван и похоронить и печалился о ней великой печалью, но не спросил, что
с ней было и какое случилось с нею дело".

Потом невольница сказала ювелиру: "Прошу тебя, ради Аллаха, извести
меня в тот день, когда прибудет похоронное шествие Али ибн Беккара, что-
бы я могла присутствовать на его погребении". И он отвечал ей: "Что ка-
сается меня, то ты меня найдешь в каком хочешь месте, а вот ты - где я
найду тебя и кто может до тебя добраться в том месте, где ты нахо-
дишься?" И невольница сказала ему: "Когда умерла Шамс-ан-Нахар, повели-
тель правоверных отпустил ее невольниц на свободу, со дня ее смерти, и
меня тоже, среди них, и мы находимся у ее гробницы, в таком-то месте".

И я поднялся, - говорил ювелир, - и пришел к могиле Шамс-ан-Нахар и
посетил ее, а потом ушел своей дорогой и ожидал похорон Али ибн Беккара,
пока шествие не прибыло.

И жители Багдада вышли хоронить его, и я вышел с ними и увидал ту не-
вольницу среди женщин, и она горевала сильнее всех. И в Багдаде не было
похорон великолепнее этих, и мы шли в большой тесноте, пока не достигли
могилы и не закопали его на милость великого Аллаха.

И я не перестаю посещать его могилу и могилу Шамсан-Нахар, - сказал
ювелир. - И вот вся повесть о том, что с ними было, да помилует их обоих
Аллах!"

Но это не удивительнее повести о царе Шахрамане".

"А как это было?" - спросил Шахразаду царь...

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

ПОВЕСТЬ О ЦАРЕ ШАХРАМАНЕ, СЫНЕ ЕГО КАМАР-АЗ-ЗАМАНЕ И ЦАРЕВНЕ БУДУР

Ночь, дополняющая до ста семидесяти

Когда же настала ночь, дополняющая до ста семидесяти, Шахразада ска-
зала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что был в древние времена и ми-
нувшие века и столетия царь, которого звали царь Шахраман. И был он об-
ладателем большого войска и челяди и слуг, но только велики сделались
его годы, и кости его размякли, и не было послано ему ребенка.

И он размышлял про себя и печалился и беспокоился и пожаловался на
это одному из своих везирей и сказал: "Я боюсь, что, когда умру, царство
погибнет, так как я не найду среди моих потомков кого-нибудь, чтобы уп-
равлять им после меня". И тот везирь отвечал ему: "Быть может, Аллах со-
вершит впоследствии нечто; положись же на Аллаха, о царь, и взмолись к
нему".

И царь поднялся, совершил омовение и молитву в два раката и воззвал к
великому Аллаху с правдивым намерением, а потом он призвал свою жену на
ложе и познал ее в это же время, и она зачала от него, по могуществу Ал-
лаха великого.

А когда завершились ее месяцы, она родила дитя мужского пола, подоб-
ное луне в ночь полнолуния, и царь назвал его Камар-аз-Заманом [209] и об-
радовался ему до крайней степени. И он кликнул клич, чтобы город украси-
ли, и город был украшен семь дней, и стучали в барабаны и били в литав-
ры. А младенцу царь назначил кормилиц и нянек, и воспитывался он в вели-
чии и неге, пока не прожил пятнадцать лет. И он превосходил всех красо-
тою и прелестью и стройностью стана и соразмерностью, и отец любил его и
не мог с ним расстаться ни ночью, ни днем.

И отец мальчика пожаловался одному из своих везирей на великую любовь
свою к сыну и сказал: "О везирь, поистине я боюсь, что дитя мое, Ка-
мар-аз-Замана, постигнут удары судьбы и случайности, и хочу я женить его
в течение моей жизни". - "Знай, о царь, - ответил ему везирь, - что же-
ниться значит проявить благородство нрава, и правильно будет, чтобы ты
женил твоего сына, пока ты жив, раньше, чем сделаешь его султаном".

И тогда царь Шахраман воскликнул: "Ко мне моего сына Камар-аз-Зама-
на!" И тот явился, склонив голову к земле от смущения перед своим отцом.
И отец сказал ему: "О Камар-аз-Заман, я хочу тебя женить и порадоваться
на тебя, пока я жив", - а юноша ответил: "О батюшка, знай, что нет у ме-
ня охоты к браку и душа моя не склонна к женщинам, так как я нашел много
книг и рассуждений об их коварстве и вероломстве. И поэт сказал:

А коли вы спросите о женах, то истинно

Я в женских делах премудр и опытен буду.

И если седа глава у мужа иль мало средств,

Не будет тогда ему в любви их удела.

А другой сказал:

Не слушайся женщин - вот покорность прекрасная,

Несчастлив тот юноша, что женам узду вручил:

Мешают они ему в достоинствах высшим стать,

Хотя бы стремился он к науке лет тысячу".

А окончив свои стихи, он сказал: "О батюшка, брак - нечто такое, чего
я не сделаю никогда, хотя бы пришлось мне испить чашу гибели".

И когда султан Шахраман услышал от своего сына такие слова, свет стал
мраком перед лицом его, и он сильно огорчился..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Сто семьдесят первая ночь

Когда же настала сто семьдесят первая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что когда царь Шахраман услышал от своего сына
такие слова, свет стал мраком перед лицом его, и он огорчился, что его
сын Камар-аз-Заман не послушался, когда он посоветовал ему жениться. Но
из-за сильной любви к сыну он не пожелал повторить ему эти речи и гне-
вить его, а, напротив, проявил заботливость и оказал ему уважение и вся-
ческую ласку, которой можно привлечь любовь к сердцу. А при всем этом
Камар-аз-Заман каждый день становился все более красив, прелестен, изя-
щен и изнежен.

И царь Шахраман прождал целый год и увидел, что тот сделался соверше-
нен по красноречию и прелести, и люди теряли из-за него честь. Все вею-
щие ветры разносили его милости, и стал он в своей красоте искушением
для влюбленных и по своему совершенству - цветущим садом для тоскующих.
Его речи были нежны, и лицо его смущало полную луну, и был он строен
станом, соразмерен, изящен и изнежен, как будто он ветвь ивы или трость
бамбука. Его щека заменяла розу и анемон, а стан его - ветку ивы, и чер-
ты его были изящны, как сказал о нем говоривший:

Явился он, и сказали: "Хвала творцу!"

Прославлен тот, кем он создан столь стройным был"

Прекрасными всеми всюду владеет он,

И все они покоряться должны ему,

Слюна его жидким медом нам кажется,

Нанизанный ряд жемчужин - в устах его.

Все прелести он присвоил один себе

И всех людей красотою ума лишил.

Начертано красотою вдоль щек его:

"Свидетель я, - нет красавца опричь его".

А когда Камар-аз-Заману исполнился еще один год, его отец призвал его
к себе и сказал ему; "О дитя мое, не выслушаешь ли ты меня?" И Ка-
мар-аз-Заман пал на Землю перед своим отцом из почтительного страха пе-
ред ним, и устыдился и воскликнул: "О батюшка, как мне тебя не выслу-
шать, когда Аллах мне велел тебе повиноваться и не быть ослушником?"

"О дитя мое, - сказал ему тогда царь Шахраман, - Знай, что я хочу те-
бя женить и порадоваться на тебя при жизни и сделать тебя султаном в мо-
ем царстве прежде моей смерти".

И когда Камар-аз-Заман услышал это от своего отца, он ненадолго поту-
пил голову, а потом поднял ее и сказал: "О батюшка, такое я не сделаю
никогда, хотя бы пришлось мне испить чашу гибели. Я знаю и уверен, что
великий Аллах вменил мне в обязанность повиноваться тебе, но, ради Алла-
ха, прошу тебя, не принуждай меня к браку и не думай, что я женюсь ког-
да-либо в моей жизни, так как я читал книги древних и недавно живших и
осведомлен о том, какие их постигли от женщин искушения, бедствия и
беспредельные козни, и о том, что рассказывают про их хитрости. А как
прекрасны слова поэта:

Распутницей кто обманут,

Тому не видать свободы,

Хоть тысячу он построит

Покрытых железом замков.

Ведь строить их бесполезно,

И крепости не помогут,

И женщины всех обманут -

Далеких так же, как близких,

Они себе красят пальцы

И в косы вплетают ленты

И веки чернят сурьмою,

И пьем из-за них мы горесть,