вместе с гондолой, как в наши дни выписывают негров при жирафе. Граф Го-
диц, много путешествовавший, воображал, что знает все языки, но как ни
самоуверенно, как ни громко и выразительно отдавал он приказания своим
гондольерам, те с трудом поняли бы их, если бы Консуэло не служила пере-
водчиком. Им велено было спеть стихи Тассо, но бедняги, охрипшие от сне-
гов севера, оторванные от своей родины, показали пруссакам довольно жал-
кий образец своего искусства. Консуэло пришлось подсказывать им каждую
строфу, и она обещала своим землякам прорепетировать с ними те отрывки,
которые им на следующий день предстояло исполнить перед маркграфиней.
которое можно было пройти в три минуты, если бы бедному, сбитому с пути
потоку не устроили тысячу предательских изгибов, путники дошли до "отк-
рытого моря". То был довольно обширный бассейн, куда гондола пробралась
сквозь кущи кипарисов и елей и где, против ожидания, было действительно
довольно красиво. Однако любоваться этим видом не пришлось. Надо было
перейти на крошечный кораблик, снабженный решительно всем: мачтами, па-
русами, канатами. Это была превосходная модель корабля, оснащенного по
всем правилам, но он едва не пошел ко дну из-за слишком большого коли-
чества матросов и пассажиров. Порпора очень озяб. Ковры были влажны; хо-
тя граф, прибывший накануне, произвел тщательный осмотр "флота", суде-
нышко, по-видимому, давало течь. Всем было не по себе; исключение сос-
тавляли только Консуэло, которую начинало не на шутку забавлять сумасб-
родство хозяина, и граф, который благодаря счастливому своему характеру
никогда не придавал значения маленьким неприятностям, сопровождавшим его
увеселения.
проделал разные маневры, которыми граф, вооруженный рупором и стоя на
корме, руководил самым серьезным образом, причем выходил из себя, когда
дело шло не так, как ему хотелось, и тут же заставлял повторять все сна-
чала. Затем все суда двинулись вперед под звуки духовых инструментов,
страшно фальшививших, и это окончательно вывело из себя Порпору.
ворчал он сквозь зубы, - но до такой степени терзать нам уши - это слиш-
ком.
регу, усеянному крошечными постройками наподобие греческих храмов и
древних гробниц.
рега были встречены залпом из ружей. Двое матросов упали при этом "за-
мертво" на палубу, а маленький, очень легкомысленный юнга, сидевший вы-
соко на канатах, громко вскрикнув, спустился, или, скорее, ловко сос-
кользнул на палубу и стал по ней кататься, вопя, что он ранен, и закры-
вая руками голову, в которую якобы попала пуля.
репетиции, которую я хочу проделать со своим экипажем. Будьте добры на
минуту изобразить маркграфиню и прикажите этому умирающему ребенку, так
же как и тем двум убитым, которые, кстати сказать, просто по-дурацки
упали, - подняться, моментально выздороветь, взяться за оружие и защи-
щать ее высочество от дерзких пиратов, засевших вон там.
ее с гораздо большим благородством и грацией, чем сделала бы это сама
г-жа Годиц. Убитые и умирающие привстали и, стоя на коленях, поцеловали
ей руку. Тут же им было приказано графом не прикасаться на самом деле
своими губами вассалов к благородной руке ее высочества, а целовать
собственную руку, делая вид, что приближают губы к ее руке. Затем убитые
и умирающие бросились к оружию, проявляя при этом бурный энтузиазм. Ма-
ленький скоморох, изображавший юнгу, вскарабкался, как кошка, обратно на
мачту и выстрелил из легкого карабина по бухте пиратов. Флот сомкнулся
вокруг новой Клеопатры, и маленькие пушки произвели ужасающий шум. Граф,
боясь испугать Консуэло, предупредил ее, и она не была введена в заблуж-
дение, когда началась эта нелепая комедия. Но прусские офицеры, по отно-
шению к которым он не нашел нужным проявить такую же любезность, видя,
как после первых выстрелов упали два человека, бледнея, прижались друг к
другу. Тот, что все молчал, казалось, очень испугался за своего капита-
на, чье смятение также не укрылось от спокойного, наблюдательного взора
Консуэло. Однако не испуг отразился на лице капитана, а, наоборот, воз-
мущение, даже, пожалуй, гнев, - как будто эта шутка оскорбила его лично,
казалась обидной для его достоинства пруссака и офицера. Годиц не обра-
тил на это никакого внимания, а когда загорелся бой, оба офицера уже
громко хохотали и как нельзя лучше отнеслись к потехе. Они даже сами
взялись за шпаги и, фехтуя, как бы приняли участие в этой сцене.
ными порохом, выйдя на своих легких челнах из-за красивых маленьких ри-
фов, сражались как львы. Им дали возможность броситься на абордаж, и тут
их всех перебили, чтобы добрая маркграфиня имела удовольствие их воскре-
сить! Единственная жестокость, проявленная при этом, состояла в том, что
некоторые из пиратов были сброшены в воду. Вода в бассейне была чрезвы-
чайно холодна, и Консуэло пожалела было их, но тотчас же увидела, что
это доставляет им удовольствие и они даже хвастают перед товарищами-гор-
цами своим умением плавать.
на была вступить маркграфиня, на самом деле носил это громкое имя), по-
бедил, он, конечно, увел в плен флот пиратов и под звуки победной музыки
(по мнению Порпоры, годной только для похорон дьявола) отправился обоз-
ревать берега Греции. Затем подошли к неизвестному острову, где видне-
лись землянки и экзотические деревья, прекрасно акклиматизировавшиеся
или искусно сделанные, ибо в этом трудно было разобраться, до того нас-
тоящее и поддельное на каждом шагу смешивалось друг с другом. У берега
острова были пришвартованы пироги. Туземцы бросились в них с невероятно
дикими криками и поплыли навстречу флоту: они везли дикие цветы и плоды,
только что срезанные в теплицах графской резиденции. Дикари были взъеро-
шены, татуированы, курчавы, похожи больше на дьяволов, чем на людей.
Костюмы их были не очень-то выдержаны. Одни из дикарей были украшены
перьями, как перуанцы, другие закутаны в меха, как эскимосы. Но этому не
придавалось значения, лишь бы они были поуродливее и порастрепаннее,
чтобы их можно было принять по меньшей мере за людоедов.
бородой до пояса, выступил с речью, которую на языке дикарей сочинил сам
граф Годиц. То было сочетание каких-то хрипящих и режущих ухо слогов,
расположенных как попало, чтобы изобразить причудливый варварский говор.
Граф, заставив предводителя произнести свою тираду без ошибки, взялся
сам перевести эту замечательную речь Консуэло, все еще игравшей роль
маркграфини до появления супруги графа.
короля дикарей, - это племя людоедов; у них в обычае пожирать всех иноп-
леменников, высадившихся на их остров, но это племя так восхищено и по-
корено вашей волшебной красотой, что слагает к ногам вашим свою жесто-
кость и предлагает вам быть королевой этих неведомых земель. Соблагово-
лите ступить на них без страха; и хотя они бесплодны и не возделаны, тем
не менее цветы цивилизации вскоре зацветут под вашими стопами.
соломой, изображавшие невиданных и свирепых зверей, с помощью вделанных
в них пружин вдруг преклонили колена, приветствуя появление Консуэло на
острове. Затем недавно посаженные деревья и кусты повалили, дернув за
веревки, скалы из картона обрушились, и появились домики, убранные цве-
тами и листьями. Пастушки, гнавшие настоящие стада (у Годица в них не
было недостатка), поселяне, хотя и одетые по последней моде оперного те-
атра, но весьма неопрятные вблизи, даже прирученные косули и лани яви-
лись выразить верноподданические чувства новой государыне и приветство-
вать ее.
Консуэло. - Вам будет доставлен костюм языческой богини, весь в цветах и
лентах, и вы будете вот в этой пещере. Маркграфиня войдет сюда, и вы ей
споете кантату (она у меня в кармане), в которой выражена мысль, что вы
уступаете маркграфине свои божественные права, ибо там, где она соблаго-
волит появиться, может быть только одна богиня.
произведение.
вязшую на зубах мелодию, где слова и музыка вполне соответствовали друг
другу. Оставалось только выучить их наизусть. Две скрипки, арфа и флей-
та, спрятанные в глубине пещеры, аккомпанировали ей вкривь и вкось. Пор-
пора заставил их повторить. Через каких-нибудь четверть часа все пошло
на лад. Не только эту роль должна была исполнять на празднестве Консуэ-
ло, и не единственной была эта кантата в кармане графа Годица. К
счастью, произведения его были коротки: нельзя было утомлять маркграфиню
слишком большой дозой музыки.
причалили к китайскому берегу: башни, казавшиеся фарфоровыми, беседки,
сады карликовых деревьев, мостики, джонки и чайные плантации - все было
налицо. Ученые и мандарины, довольно хорошо костюмированные, явились
приветствовать маркграфиню на китайском языке, а Консуэло, переодевшись
во время перехода в трюме одного из кораблей супругой мандарина, спела
куплеты на китайском языке, также сочиненные графом Годицем в свойствен-
ном ему стиле:
языку, - означала следующее:
Шилова Юлия
Акунин Борис
Громыко Ольга
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Посняков Андрей