тогда, когда он клал руку под голову своему сыну Камар-аз-Заману. И царь
провел эту ночь с умом расстроенным из-за сына, и он ворочался с боку на
бок, точно лежал на углях дерева - гада [213], и его охватило беспо-
койство, и сон не брал его всю эту ночь. И глаза его пролили слезы, и он
произнес такие стихи:
когда пришла к нему ночь, евнух подал ему фонарь, зажег для него свечу и
вставил ее в подсвечник, а потом он подал ему кое-чего съестного, и Ка-
мар-аз-Заман немного поел. И он принялся укорять себя за то, что был не-
вежой по отношению к отцу, и сказал своей душе: "О душа, разве ты не
знаешь, что сын Адама - заложник своего языка и что именно язык человека
ввергает его в гибель?"
болящей душой и расколовшимся сердцем он до крайности раскаивался в том,
как он поступил по отношению к отцу, и произнес:
руки, и невольник вымыл ему руки после еды, и затем Камар-аз-Заман под-
нялся и совершил предзакатную и ночную молитву [214] и сел..."
меня, о счастливый царь, что Камар-аз-Заман, сын царя Шахрамана, совер-
шил предзакатную и ночную молитву и сидел на ложе, читая Коран. Он про-
чел главы "О корове", "Семейство Имрана", "Я-Син", "Ар-Рахман", "Благос-
ловенна власть", "Чистосердечие" и "Главы-охранительницы" и закончил мо-
лением и возгласом: "У Аллаха ищу защиты!"
обе стороны и набитый иракским шелком, а под головой у него была подуш-
ка, набитая перьями страуса. И когда он захотел лечь, он снял верхнюю
одежду и, освободившись от платья, лег в рубахе из тонкой вощеной мате-
рии, а голова его была покрыта голубой мервской повязкой. И в тот час
этой ночи Камараз-Заман стал подобен луне, когда она бывает полной в че-
тырнадцатую ночь месяца. Потом он накрылся шелковым плащом и заснул, и
фонарь горел у него в ногах, а свеча горела над его головой, и он спал
до первой трети ночи, не зная, что скрыто для него в неведомом и что ему
предопределил ведающий сокровенное.
судьбе, что эта башня и эта комната были старые, покинутые в течение
многих лет. И в комнате был римский колодец, где пребывала джинния, ко-
торая жила в нем. А звали ее Маймуна, и была она из потомства Иблиса
проклятого и дочерью Димирьята, одного из знаменитых царей джиннов..."
меня, о счастливый царь, что эту джиннию звали Маймуна, и была она до-
черью Димирьята, одного из знаменитых царей [215] джиннов.
нялась из римского колодца и направилась к небу, чтобы украдкой подслу-
шивать [216], и, оказавшись на верху колодца, она увидела свет, который
горел в башне, в противность обычаю. А ифритка эта жила в том месте дол-
гий срок лет, и она сказала про себя: "Я ничего такого здесь раньше не
видела", - и, увидев свет, она изумилась до крайности, и ей пришло на
ум, что этому обстоятельству непременно должна быть причина.
комнаты, подошла к ней и увидала евнуха, который спал у дверей комнаты.
А войдя в комнату, она нашла там поставленное ложе и на нем спящего че-
ловека, и свеча горела у него в головах, а фонарь горел у его ног. И иф-
ритка Маймуна подивилась этому Свету и мало-помалу подошла к нему и,
опустив крылья, встала у ложа.
время стояла, ошеломленная его красотою и прелестью, и оказалось, что
сияние его лица сильнее света свечки, и лицо его мерцало светом, и глаза
его, во сне, стали как глаза газели, и зрачки его почернели и щеки зар-
делись и веки расслабли, а брови изогнулись, как лук, и повеяло от него
благовонным мускусом, как сказал о нем поэт:
Аллаха и воскликнула: "Благословен Аллах, лучший из творцов!" (А эта иф-
ритка была из правоверных джиннов.) Она продолжала некоторое время смот-
реть в лицо Камар-аз-Замана, восклицая: "Нет бога, кроме Аллаха!" - и
завидуя юноше, завидуя его красоте и прелести, и потом сказала про себя:
"Клянусь Аллахом, я не буду ему вредить и никому не дам его обидеть и
выкуплю его от всякого зла! Поистине, это красивое лицо достойно лишь
того, чтобы на него смотрели и прославляли за него Аллаха. Но как могло
случиться, что родные положили его в это разрушенное место; если бы к
нему сейчас явился кто-нибудь из наших маридов, он наверное погубил бы
"его".
глаз, а после этого она опустила плащ ему на лицо и, накрыв его, распах-
нула крылья и полетела в сторону неба. Она вылетела из-под сводов той
комнаты и продолжала лететь по воздуху, поднимаясь ввысь, пока не приб-
лизилась к нижнему небу [217]. И вдруг она услыхала хлопанье крыльев в
воздухе и направилась на этот шум. И когда она приблизилась, то оказа-
лось, что Это ифрит, которого звали Дахнаш, и Маймуна низверглась на не-
го, как низвергается ястреб.
он испугался, и у него затряслись поджилки. И он попросил у нее защиты и
сказал ей: "Заклинаю тебя величайшим, благороднейшим именем, и вышним
талисманом, что вырезан на перстне Сулеймана [218], будь со мною мягкой и
не вреди мне!"
ним, и она сказала: "Ты заклинаешь меня, о проклятый, великою клятвой,
но я не отпущу тебя, пока ты не расскажешь, откуда ты сейчас прилетел".
- "О госпожа, - ответил ифрит, - знай, что прилетел я из крайних городов
Китая и с внутренних островов. Я расскажу тебе о диковине, которую я ви-
дел в эту ночь, и если ты найдешь, что мои слова - правда, позволь мне
лететь своей дорогой и напиши мне твоей рукой свидетельство, что я твой
вольноотпущенник, чтобы мне не причинил зла никто из племени джиннов -
летающих, вышних, нижних или ныряющих".
лятый? Рассказывай и не лги мне, желая спастись от меня своей ложью.
Клянусь надписью, вырезанной в гнезде перстня Сулеймана ибн Дауда, - мир
с ними обоими! - если твои слова не будут правдивы, я вырву тебе перья
своей рукой, порву твою кожу и переломаю тебе кости!" И ифрит Дахнаш,
сын Шамхураша крылатого, ответил ей; "Я согласен, о госпожа, на это ус-
ловие..."
ня, о счастливый царь, что Дахнаш ответил Маймуне: "Я согласен, о госпо-
жа, на это условие, - а потом он сказал: - Знай, о госпожа, что этой
ночью я улетел с внутренних островов в землях китайских (а это земля ца-
ря аль-Гайюра, владыки островов и земель и семи дворцов). И у этого Варя
я видел дочку, лучше которой не сотворил Аллах в ее время. Я не могу те-
бе описать ее, так как мой язык не имеет сил, чтобы ее описать как долж-
но, но я упомяну о некоторых ее качествах приблизительно. Ее волосы -
как ночь разлуки и расставанья, а лицо ее - точно дни единенья, и отлич-
но описал ее тот, кто сказал:
Ее щеки похожи на анемон, и губы ее - точно кораллы или сердолик, ее
слюна желаннее вина, и вкус ее погасит мучительный огонь. Ее языком дви-