Как-то, лежа ночью на койке, расстроенная и злая, она вспомнила про это
зимнее утро, подумала: "Была я дура и есть дура".
50
командиров бригад. Разведка обнаружила новые, не участвовавшие в боях
танковые и артиллерийские части немцев, видимо, противник выдвигал резервы
из глубины.
обеспечивая флангов, и, если бы противнику удалось перерезать
немногочисленные зимние дороги, танки остались бы без поддержки пехоты,
без горючего.
срочно подтянуть отставшие тылы и на короткое время задержать движение
танков. Гетманову очень хотелось, чтобы корпус положил начало освобождению
Украины. Они решили, что Новиков выедет в части - на месте проверит
положение, а Гетманов подгонит отставшие тылы.
фронтом, доложил о положении. Он заранее знал ответ замкомандующего,
который, конечно, не возьмет на себя ответственность: не остановит корпус
и не предложит Новикову продолжать движение.
противнике во фронтовом разведывательном отделе, обещал доложить о
разговоре с Новиковым командующему.
Молоковым. Молоков был человек грубый, раздражительный и всегда подозревал
соседей в том, что они дают о нем командующему фронтом неблагоприятную
информацию. Они поругались и даже обменялись матюками, правда, не
обращенными непосредственно к личностям, а к возрастающему разрыву между
танками и пехотой. Новиков позвонил соседу слева, командиру артиллерийской
дивизии.
дальше двигаться не будет.
вспомогательной ролью, обеспечивать бросок танков, сам желал осуществлять
бросок.
начальник штаба. Никогда Новиков не видел Неудобнова таким торопливым и
встревоженным.
авиационной армии, они собираются перебазировать поддерживающие нас
самолеты на левый фланг фронта.
чтобы мы первыми вступили на Украину. Получить "Суворова" и "Богдана
Хмельницкого" за это дело желающих много. Без авиационного прикрытия
корпус придется остановить.
Заместитель командующего, которому снова позвонил Новиков, никакого
решения принять не хотел. Он лишь удивился, почему Новиков не выехал в
части.
лишить авиационного прикрытия корпус, вырвавшийся на запад дальше всех
частей фронта?
корпус участвует в наступлении.
прикрою - директивой фронта?
папахе. Увидя Новикова, он сокрушенно развел руками.
раненых и больных немцев машины давать, жечь дефицитный бензин.
Неудобнов, - дорога минута. Я тут обеспечу все возможное в переговорах со
штабом фронта.
начальника штаба, следил за его движениями, голосом. "Неужели вот этой
самой рукой?" - думал он, когда Неудобнов брал ложку, вилку с насаженным
на нее соленым огурцом, телефонную трубку, красный карандаш, спички.
даже милым.
пересек границу Украины, чтобы бригады безостановочно продолжали двигаться
на запад.
рисковать - принять на себя ответственность в случае неудачи.
фронт, что передовые подразделения корпуса первыми пересекли границу
Украины. Это событие не имело никакого военного значения, не причинило бы
противнику особого ущерба. Но Новиков хотел этого, "хотел ради военной
славы, благодарности командующего, ордена, похвалы Василевского, ради
приказа Сталина, который прочтут по радио, ради генеральского звания и
зависти соседей. Никогда подобные чувства и мысли не определяли его
действий, но, может быть, потому именно сейчас они оказались так сильны.
1941 году, беспощадны были морозы, по-прежнему усталость ломала солдатские
кости, по-прежнему страшна была смерть. Но уже другим воздухом начинала
дышать война.
с полуслова, понимал Гетманова и Неудобнова, не раздражался, не обижался,
так естественно хотел того же, чего хотели они.
что оккупантов на несколько часов раньше изгнали бы из десятков украинских
деревень, и он бы радовался, видя взволнованные лица стариков и детей, и
слезы выступали бы на его глазах, когда старая крестьянка обняла бы его и
поцеловала, как сына. И в то же время зрели новые страсти, новое главное
направление, определялось в духовном движении войны, и то направление, что
было главным в 1941 году и в боях на Сталинградском обрыве, сохраняясь и
существуя, становилось незаметно вспомогательным.
произнесший: "Братья и сестры, друзья мои..."
Новиков, сам не зная почему, оттягивал свой отъезд. Уже сидя в машине, он
понял причину этого - он ждал Женю.
Возвращаясь из поездки в части, он поглядывал, не встречает ли его на
штабном крыльце Женя. Она стала участницей его жизни. Она была с ним,
когда он говорил с командирами бригад, и когда его вызывал на провод штаб
фронта, и когда он в танке вырвался на переднюю линию и танк, как молодая
лошадь, дрожал от немецких разрывов. Он рассказывал Гетманову о своем
детстве, а казалось, что рассказывает он ей. Он думал: "Ох, и пахнет от
меня винищем, Женя бы сразу унюхала". Иногда он думал, - вот бы она
посмотрела. Он с тревогой задумывался, - а что она скажет, узнав, что я
отдал под трибунал майора?
телефонистов, пальбы и бомбовых разрывов его вдруг обжигала мысль о ней...
мрачен. Иногда она снилась ему, и он просыпался и не мог уснуть.
он останется снова один.
пустынна. Потом он озлился, - пора было ей давно быть здесь. А может быть,
она заболела? И он снова вспомнил, как собрался в тридцать девятом году
стреляться, узнав, что она вышла замуж. Отчего он ее любит? Да ведь были у
него бабы не хуже. То ли это счастье, то ли вроде болезни - безотступно
думать о человеке. Хорошо, что он ни с кем не связался из штабных девушек.
Приедет, а у него все чисто. Правда, был и с ним грех, недели три назад.
Вот она по дороге остановится, заночует в той грешной избе, и молодая
хозяйка разговорится с Женей, опишет его, скажет: "Славный этот
полковник". Что за чушь в голову лезет, конца нет...
51